Башня ветра

— О, я вспомнил!..

Николай сегодня одна неожиданность. Не в плане внезапности, как понос, а — разносторонности.

— Что именно?

— Откуда мне знакомо имя Эммануил.

— Который Гидеонович? Так это из кинокомедии… «День радио» или «День выборов». Там сын Виторгана снимается, вот отца и вспоминает. Кстати, классный артист… Я о старшем.

— Эммануил — это детское имя Христа. Иисусом он стал после крещения…

— Ну да?

— Да ну… Точно тебе говорю. Теперь понял, кто у тебя в башке живет?

— Охренеть!..

— А я о чем?! И лучше не выражайся… Мало ли?

Тут я вспомнил все нюансы общения с духами и непроизвольно схватился за голову.

«Это правда? Ты — Он?»

«Владислав, вы только не волнуйтесь. Ну какая разница?.. Мы с вами уже который день вместе, и что? Я хоть раз помешал вам или встревал куда без разрешения и спросу?»

«Нет, но…»

«Я понимаю. Изъясняясь вашими аналогиями: присутствие командования на учениях напрягает. Факт, но о том, что Господь вездесущ и всеведущ, вам и родители рассказывали, когда запрещали таскать тайком конфеты и варенье. Так что же изменилось из-за того, что вы в конце концов убедились в их правоте? Живите как жили и ни о чем не беспокойтесь. В вашей душе и голове многое намешано, но — хороших мыслей там все-таки больше. И они вас правильным путем ведут. Я же и впредь обещаю вам не мешать. А захотите посоветоваться — милости прошу, заходите запросто, без церемоний. Только и вы не забывайте пословицу: „На Бога надейся, а сам не плошай“. Договорились?»

— А есть варианты? — пробормотал я вслух.

— Ты о чем? — Швед недоуменно уставился на меня. — Типа в армии без мата сложнее, чем без автомата?

Я нетерпеливо отмахнулся, прислушиваясь к голосу, звучащему в голове.

«Есть… Вы в любой момент можете потребовать, чтобы я ушел. Но мне бы не хотелось…»

«Ага, это ж каким надо быть идиотом, чтобы сказать самому Богу: „Пошел вон!“ — подумал я параллельно. — Ой! Вы же слышите все мои мысли! Вот засада!»

«Влад. Очень вас прошу, успокойтесь и не вибрируйте. Не надо уподобляться сороконожке из басни. Сосредоточьтесь на делах насущных, и неприятное ощущение скоро забудется и пройдет. И, кстати, ваши мысли Он и раньше слышал. Это теперь я их заглушаю немного, чтоб не отвлекаться. И вообще, очнитесь! Товарищ ваш вон волнуется уже. Нельзя так из реальности выпадать».

— Влад! На тебя шо, столбняк напал? — ощутимо ткнул меня в бок Швед. — Эй, боец! Очнись!

* * *

— Хорош трясти, я же не груша.

— А ты не зависай на полуслове. Блин горелый! Тут и так все стремно до упора, еще и ты замер, как истукан. И в глазах пустота, будто на кладбище в полночь… Зову, зову, а он ни ухом, ни рылом…

— Извини, Коля. Это я с Эммануилом потолковать решил. Так сказать, не откладывая до официального созыва.

— И чего он?

— В отказ не пошел и от божественного происхождения не открещивается…

Я потер указательным пальцем кончик носа. Слышал где-то, что у человека там много нервных окончаний, массаж которых способствует усиленному мышлению. Может, байка, а может, и нет. Иначе откуда бы взялась такая распространенная привычка? Вторая после чесания затылка.

— Но причастность свою к происходящим событиям отрицает. Типа, парни, зуб даю, я тут ни при чем, просто проходил мимо и остановился поглядеть. Беспредела не допущу, но и по мелочам прошу не беспокоить. В общем, посоветовал решать свои проблемы без оглядки на силы вышестоящие…

— Хороший совет. А то если наши рассказы вместе сложить, то между высшими сущностями и не протолкнуться.

И тут меня осенило. Наверно, массирование носа помогло.

— А ведь он мне кое-какую мыслишку все же подкинул.

— Засвети?

— Это — полигон…

— Не понял.

— Эммануил сказал, что начальство на учениях всегда напрягает. Вот я и подумал: «А что если и тут так?». Соображаешь?

— Не очень.

— Мы с тобой оказались не в обычном мире, а на полигоне. Идут какие-то всемирные учения, вот и понаехали лампасники со штабами.

— Полигон — это интересная мысль. — Теперь и Швед почесал нос. — Знать бы только, что или кого тут испытывают?

— Да какая разница? Обычный расклад — темные силы против светлых, бело-синие против оранжевых. Во всяком случае, точно не блок НАТО. — Я даже усмехнулся такому предположению. — Но смысл игры прежний и неизменный: кто первый флаг захватит, тот и молодец.

— Хорошо бы. А то знаешь, как еще бывает?

— Ну?

— Баранки гну… — Прапорщик насупился. — Кто-то ядрен батон испытывает, а другие живую силу изображают. На предмет вычисления уверенной зоны поражения. Как тебе такой сценарий? Или считаешь, что статистов командование гуманно предупредило об опасности?

— Умеешь ты ободрить товарища. Увы, в такой махровый демократизм даже либералы не поверят. Один парад восемьдесят шестого года на Первомайские праздники в Киеве достаточно вспомнить. Когда радиоактивное облако, мать городов русских, как раз накрыло… Эх, глотнуть бы сейчас чего-нибудь. Тонизирующего…

— Чаю хочешь?

— Чаю?! — Я чуть лезгинку не станцевал. — У тебя есть чай?

— Ну да… Полная баклажка. А что, разве я о ней не упоминал, когда снарягу пересчитывал?

— Да какая разница… — заторопил я Шведа, почти вырывая у него из рук армейскую фляжку. — Вода, молоко, квас, мед и пиво — это здорово. Все натурпродукт и без ГМО. Но если бы ты знал, как по утрам хочется кофе. Ну или хотя бы «Чайковского» хлебнуть.

Я свинтил крышечку и с удовольствием, взахлеб стал глотать вожделенную жидкость, которая только в этих экстремальных условиях и могла сойти за чай. А так — классический одесский настой кипяченой дождевой воды на прелой индийской соломе.

— Ностальгия замучила, — с пониманием оценил мои действия Николай. — Чтобы эту бурду вот так же душевно употребляли, я только раз видел… Когда источник простреливался. А солнышко никого не щадило.

— Да, — оторвался я от баклажки и потряс ее возле уха, на предмет определения полноты. — Я ту засаду помню… Но тогда нас всего лишь жажда мучила, а сейчас — будто привет из дома получил. Жаль, надолго не сохранить, прокиснет.

— А помнишь, как ты наблюдателем за самолетами был? — поддался воспоминаниям Николай.