Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки

– Ваше Высокопреосвященство, что вы думаете об этих предложениях?

Что он мог думать? Предложения были наглыми и неприемлемыми, столь наглыми и неприемлемыми, что писавший должен был понимать, какой ответ получит. Даже ради всех заложников мира Лось не исполнит навязываемых ему требований, тогда зачем это представление? Глупость или расчет? Судя по тому, что Жорж знал о Пьере Тартю и его покровителях, расчет. Им нужна ссора как повод, но для чего?

– Что скажете? – осведомился Лось, обводя советчиков налитыми кровью глазами.

– Своеобразное письмо, – пожал плечами Лидда, – сразу видно, что его написал излишне уверенный в своих силах человек, к тому же не очень грамотный. Две ошибки – это допустимо для провинциального барона, но не для того, кто называет себя королем.

– Мне кажется, – подхватил Жорж, – нам следует обсудить это послание в узком кругу.

– Обсудить? – Огромная ручища сжала подлокотник так, что кардиналу показалось, что из мореного дуба вот-вот брызнет сок. – Эта кошачья задница называет меня – меня! – своим вассалом и требует налоги за три года вперед! Да еще чтоб я выдал друзей?! И это «обсудить»! Ты, – взгляд Лося уперся в спокойно стоявшего Базиля Гризье, – ты знал, что везешь?

– Знал, – подтвердил тот, – почти все.

– Почти?!

– Его Величество зачитал указ вслух, но я не могу ничего сказать об ошибках, так как не видел написанного своими глазами.

– И ты посмел отвезти МНЕ такое?! И думаешь выйти сухим из воды? Да чтоб вы с вашим недоноском ни надумали, я тебя прикончу.

– Постойте, Рорик, – вмешался Жавер, – письмо и впрямь оскорбительное, но, возможно, граф Мо должен передать что-то на словах. Кроме того, он располагает свежими новостями.

– Ну, – бросил Лось, – что скажешь? За чью спину прячешься?

– Если вы о том, что моя казнь означает казнь заложников, то вы ошибаетесь. Заложников, которые бы вас интересовали, в руках Его Величества нет, иначе об этом было бы сказано в письме.

– Что с детьми короля? – не выдержал Луи Трюэль.

– Не знаю. – Что-то промелькнуло в фиалковых глазах. Усмешка? Горечь? Что угодно, но точно не страх. – Дети Александра Тагэре исчезли из города до того, как в него вошли войска Лумэнов. Предвосхищая ваш второй вопрос, скажу, что сыновья Жоффруа Ларэна скончались от скоротечной горячки.

– Убийцы! – Луи и Рорик произнесли это слово одновременно, но если Трюэль его почти прошептал, то от рева Лося задрожали стекла. – Взять его! Во двор! Обезглавить на первой же колоде!

Базиль Гризье коротко поклонился, не выразив ни малейшего желания спорить, бежать или драться.

– Монсигнор, – Жорж Мальвани сам удивился, услышав свой голос, – в Книге Книг сказано, что «Правосудию не пристало носить лохмотья и питаться сухим хлебом, да будут его одежды пышными, а пир богатым…»

– Что? – Лось всегда с трудом понимал витиеватые изречения, видимо, поэтому они действовали на него как ушат холодной воды. Правда, лишь в тех случаях, когда он уважал тех, кто их произносил. Жоржа Мальвани Рорик Ра-Гвар уважал и как ученого человека, и как представителя знаменитого рода, и как воина, а посему осекся, пытаясь переварить услышанное.

– Рорик, – Лидда говорил мягко и вкрадчиво, словно пытался заставить больного ребенка выпить горькое лекарство, – Его Высокопреосвященство полагает, что мы не должны торопиться с казнью. Ее лучше провести по дедовским обычаям.

– Верно! – согласился Рорик. – Пусть все увидят! А этого в железа!

Двое воинов подскочили к арцийскому послу, еще четверо сделали шаг вперед на всякий случай, но Базиль Гризье и не думал сопротивляться.

2895 год от В.И. 14-й день месяца Волка АРЦИЯ. ГРАН-ГИЙО

Мальчик верхом на большой белой лошади оглянулся на старый замок, стоявший на холме, огибаемом веселой и быстрой речкой со смешным названием Куропаточная. Оставшийся в Мунте сигнор Карпус никогда не рассказывал ученику об этой речушке – она была слишком незначительной, а теперь его воспитанник живет на ее берегу, и зовут его не Шарло Тагрэ, а Анри Фредерик Фарни. У Анри светлые волосы, и человек, которого он должен называть отцом, утверждает, что его сын – одно лицо с дедом, чей портрет висит в оружейном зале над камином.

Барон Эгон нравился Шарло, он верил и ему, и Клотильде, но взять и отказаться от отцовского имени и от своего прошлого?! Как же это трудно и не правильно! «Анри» дал шпоры коню, и тот послушно перешел с шага на рысь. Эгон приказал слугам не лезть к молодому сигнору, пока тот не позовет, и капитан замка, хоть и со вздохами, отпускал «Анри» на ежедневную прогулку. Впрочем, в Гран-Гийо и окрестностях было спокойно, а умение хозяйского сына ездить верхом и управляться с оружием обитателей замка умиляло и служило неисчерпаемым источником для рассуждений на тему, что «мальчонка – вылитый сигнор в детстве».

Чужие похвалы должны были радовать, но огорчали и унижали, хотя Шарло старался не выказывать своих чувств. Отец часто говорил, что добрые люди по простоте душевной могут сделать больно, но нельзя на них за это злиться и тем более обижать. Сын Александра Тагэре так и поступал. С тех пор как ему рассказали про Гразу, мальчик еще усердней, чем раньше, старался делать все так, как отец. Назло всем и всему! Пусть он лишен имени и живет в провинции, он остается сыном короля. Он будет исполнять свой долг и скрывать свою боль. «Ты не железный, но этого никто не знает», – как-то сказал отцу Рито, а тот ответил, что слабость украшает только женщину и ребенка. Шарль Тагрэ не ребенок, и он не будет слабым. Никогда не будет! Он не заплакал, когда Рито рассказал ему правду, он обещал мирийцу защищать сестру, и он исполнит и это.

А Кати ведет себя молодцом, разве что ноет, когда ей не хватает ее побрякушек, ее кукол, ее Онорины. Дурочка! Она вечно воображала себя златокудрой Матильдой [27] и, когда ей разрешили так называться, даже улыбнулась.

Матильдой звали мать барона Эгона, она ничуть не походила на Кати, зато сестрица походит на Клотильду – это все говорят, а чаще всех барон. Эгон – хороший человек, Шарло было стыдно, что он не может притворяться и называть его отцом хотя бы при слугах. Как он ни старался, не получалось. И все равно они стали друзьями, а Клотильда… Шарло казалось, что он знал ее всегда, и как только дядя Филипп мог променять ее на Элеонору с ее враньем, яркими тряпками и трясущимися щеками?!

27

Златокудрая Матильда – героиня рыцарского романа о любви красавицы Матильды и сына императора Филиппа Первого.

Виконт был слишком мал, чтобы понять, что двадцать лет назад щеки у Элеоноры Гризье не тряслись, а яркие платья делали ее лишь красивее, но лгала она всегда.

– Шарло! – Негромкий окрик вернул мальчика к действительности, и он с радостным криком соскочил с коня в объятия вышедшего из зарослей можжевельника маркиза Гаэтано.

– Шарло, слава святому Эрасти! Глазам не верю, откуда ты?

– Ну, – мальчик был слишком рад, чтобы удивиться вопросу. – Как ты уехал, так Клотильда вышла замуж за барона Фарни… Ты не пугайся, барон очень славный, только его дома нет. Он сказал, что мы с Кати его дети, и взял в замок. Ты же уехал, мы не знали куда…