Башня Занида. Да не опустится тьма! Демон, который всегда ошибался

Мы шли по подземному городу, освещенному лишь лучами солнца, отражавшимися от зеркал. Первым под бой барабанов, шел отряд хрунтингов, вооруженных до зубов, потом Шнери с двумя военачальниками и несколькими синдиками, потом остальные воины. За ними шел Хваеднир, Джиммон и остальные вожди, потом — адмирал Диодис и некоторые из его моряков, и так далее. Джиммон шел по одну сторону от Хваеднира, а я — по другую. Хваеднир облачился в свой самый великолепный костюм, какой только нашелся в гардеробе хрунтинга. На нем был крылатый золотой шлем, отделанная белым мехом туника, расшитая золотыми нитями, и украшенная драгоценностями шпага.

Насладившись первой хорошей едой со времени начала осады, ириане приветствовали нас с огромным энтузиазмом. В таком замкнутом месте единодушные крики приветствий причиняли настоящую боль ушам. Я ждал случая ускользнуть и предупредить синдиков о намерениях Хваеднира, но такой возможности не было.

Парад закончился у Рилдхолла, переполненного офицерами и представителями буржуазии. В течение трех часов я слушал речи и переводил с новарианского на швенрский и обратно. Самую длинную речь произнес Джиммон. Самую же короткую — Хваеднир. Все речи были насыщены одними и теми же выражениями: «смертельная опасность… благородные союзники… кровожадные дикари… время крайней нужды… бессмертная отчизна… бесстрашное воинство… благородные предки… вечная дружба… неумирающая признательность…» и так далее.

Когда все было кончено, присутствующие встали и стоя аплодировали. Потом синдики и адмирал Диодис, генерал Сеговиал, Хваеднир, Шнери и я отправились обедать в одну из малых комнат. По адресу Хваеднира было сказано столько комплиментов, что я едва успевал переводить. Вначале он вел себя сообразно манерам, принятым в степи, но Шнери не уставал толкать его в бок, и он принялся подражать новарианским традициям.

Когда обед закончился, Хваеднир прочистил горло, встал и сказал:

— Ваши Превосходительства! От лица своего кузена Шнери и от своего собственного я… э… приношу сердечную благодарность за этот вечер и за многие почести, которые были нам оказаны в это утро.

Но теперь тем не менее мы должны перейти к более практическим вопросам. Ваш посол, честный Эдим, избежал смертельных опасностей, чтобы достичь лагеря хрунтингов и убедить нас послать эти войска. Эдим имел при себе письменное предложение договора о компенсации, но потерял эти бумаги в пещерах Эллорнаса. Он тем не менее помнил условия и после обычных споров нам удалось достичь соглашения.

Когда мы достигли Кийамоса, мы обязали Эдима пробраться в город, письменно подтвердить достигнутое нами соглашение и вернуться с вашими подписями. И снова превратности судьбы помешали ему донести бумаги до цели. Более того, он сам едва не поплатился жизнью.

Но тем не менее не все потеряно. — Хваеднир достал из своей вышитой куртки две несколько помятые копии соглашения, составленного перед битвой. — Они были обнаружены в лагере каннибалов. Я уверен, что в признание услуги, оказанной бесстрашными воинами-хрунтингами по освобождению города, не будет преград получить ваши подписи сейчас, а плату — несколько позже.

Улыбка, освещавшая круглое лицо Джиммона, погасла.

— Гм, конечно, благородный сэр, никто и не помышлял о том, чтобы лишать награды наших героических спасителей. Могу я ознакомиться с окончательными условиями соглашения?

Хваеднир протянул Джиммону одну из двух копий. Другую он вручил Шнери со словами:

— Прочти это вслух кузен, у тебя это лучше получится.

Когда Шнери дочитал, Джиммон встал, дергая свой монокль за ленту. Он начал с еще одного восхваления доблести хрунтингов.

— Но, — продолжал он, — мы должны, конечно, принять в расчет некоторые обстоятельства. Город сильно пострадал от последствий жестокой осады, и восстановление, несомненно, сильно пошатнет наше благосостояние. Фактом является также то, что, несмотря на проявленный героизм, хрунтинги вели битву не одни. Адмирал Диодис со своими войсками тоже внес свою лепту, не говоря уже о наших ирианах.

Идя далее, благородный принц, вы не можете не признать, что с нашей стороны не было никаких официальных обязательств, поскольку соглашение все же осталось неподписанным. Конечно, если обе стороны проявят великодушие и добрую волю, мы, я в этом уверен, придем к дружескому соглашению…

«Боги Нинга, — подумал я, — неужели этот дурак попытается улизнуть от платы кочевникам, в то время, когда находится в полной их власти?»

— …и поэтому, дорогой друг, благородный коллега, вы, я уверен, согласитесь с необходимостью… э… приспособления этих требований в соответствии с реальностью.

— Что вы имеете в виду? — напряженно спросил Хваеднир.

— О, примерно по два пенса на человека, без добавочной платы за мамонтов. Животные, в конце концов, ели прекрасное ирианское сено, сколько душе угодно…

Принц Хваеднир побагровел.

— Лошадиное дерьмо! — проревел он. — Прошлой ночью я обещал, что, если Ир будет честным со мной, я тоже останусь честен, а если нет, то и мне стесняться нечего. Ни один степной воин никогда не будет подчиняться бумажкам. Вы сами, своими языками вынесли себе приговор, так пусть наказание падет на ваши головы!

Он громко свистнул в серебряный свисток. Отряд хрунтингов ворвался в комнату с саблями наготове и занял позицию за спинами собеседников.

Роска закричала.

— Одно неверное движение — и вы лишитесь голов, — сообщил Хваеднир. — Я провозглашаю себя королем Ира и всех других земель, которые в будущем присоединятся к моему государству. Вождь Фиккен!

— Да, мой господин?

— Передай моим военачальникам, что я буду претворять в жизнь план, о котором говорил прошлой ночью. Прежде всего, я желаю, чтобы все золото, серебро и драгоценности, имеющиеся в Ире, были собраны и доставлены сюда, в Рилдхолл. Они войдут в мою королевскую казну. Начнем с того, что обыщем присутствующих… Эй, а где адмирал?

Все стали крутить головами, пока один синдик не сказал:

— Он извинился и сказал, что хочет кого-то навестить…

— Найти его, — велел Хваеднир. Несколько хрунтингов кинулись выполнять его приказ, но безуспешно. Чувствуя, что назревает крупная неприятность, адмирал ускользнул из Ира.

Синдики пылали негодованием, но жаловаться не осмеливались и выложили свои кошельки на стол. Хваеднир вернул каждому медные монеты, забрав все золото и сербро.

— Я прошу прощения, — сказала Роска. — Я оставила свой кошелек дома.

— Об этом мы позаботимся позже, — весело ответил Хваеднир. — Это — всего лишь начало, мои дорогие подданные.

Шнери, мокрый от пота, молчал. Хваеднир велел нам всем встать и пройти в тот зал, где сегодня утром мы выслушивали хвалебные речи. Снаружи слышался топот многих бегущих ног и крики ириан, дома которых обыскивались. Потом воины вернулись в Риддхолл, каждый с мешком монет и драгоценностей. Они ставили мешки на пол, и Хваеднир велел клеркам-синдикам пересчитать и описать добычу.