Бастард чужого клана

— Нет, — сказал я честно.

Далия недоуменно нахмурилась.

— Может быть, ты видел колонны золотого света? Или призрачный храм, постоянно меняющий свои очертания?

Я покачал головой.

— Но… тогда… — Далия уже казалась растерянной. — Быть может, ты видел прекрасную женщину с белыми волосами? Или хотя бы слышал женский голос? Я не буду спрашивать, о чем она говорила тебе, но…

— Не видел, — отказался я. — А женские голоса слышу только здесь, в нашей «обыденной» реальности. Все же, к чему все эти вопросы?

Принцесса не ответила, смотря на меня так, будто ожидала, что прямо сейчас я возьму все свои слова назад, виновато разведу руками и признаюсь, будто действительно видел все эти хрустальные замки, горные пики, колонны и прочее.

— Далия думает, что ты — посланник Пресветлой Хеймы, — подал голос Хеймес. — Видения, которые она перечислила, предшествуют духовной встрече богини и ее избранников. По крайней мере, так написано в священных книгах. Благословение Пресветлой Хеймы объяснило бы и твою невероятную удачу, и неуязвимость в сражениях с врагами, и уникальные способности. Даже твою потерю памяти. В жизнеописаниях святых говорится, что божественное благословение столь «горячо и тяжело», что человеческий разум временно отступает. Насколько помню, про святого Хорту было сказано, что «когда богиня коснулась его души, он забыл лица своих отца и матери»…

— На роль святого я подхожу еще меньше, чем на роль жреца! — перебил я торопливо.

— В жрецы тебя, как понимаю, сватал твой новый знакомец из городского храма, — после короткой паузы сказал Хеймес, и я молча кивнул.

— На какую роль ты подходишь решать не тебе, — отрывисто произнесла Далия. — Если богиня действительно выбрала тебя в качестве своего посланника, отвертеться не получится. Ни у кого еще не получалось.

— Все эти невероятности и чудеса, а которых вы говорите, прекрасно объясняются без всякого божественного вмешательства. Стечение обстоятельств, удача и умение сражаться, только и всего, — сказал я упрямо, хотя от утверждения Далии внутри появился нехороший холодок. Я категорически не хотел вмешательства в свою жизнь каких бы то ни было высших сил и уж тем более не хотел терять свободу воли ради выполнения божественных приказов!

— Я бы даже поверила в стечение обстоятельств и удачу, если бы не дар этера, — возразила принцесса. — Людей с таким даром на всю империю едва наберется четыре десятка и почти все они служат Пресветлой Хейме.

Я стиснул зубы, давя желание повторить слова, которые я однажды уже сказал императорскому советнику, слова о том, что я служу только самому себе. Но вряд ли аль-Ифрит это понравится.

— У меня не было никаких видений и, надеюсь, не будет. Моя жизнь — это моя жизнь!

После этих слов за столом воцарилось напряженное молчание, которое разбила Амана, подвинув ко мне тарелку с шоколадным десертом.

— Попробуй. Сегодня пирожные получились на редкость удачными…

* * *

Я переступил порог своей комнаты — и пошатнулся. Воспоминания, которые я скрыл перед тем, как идти на семейный обед, вернулись мощным потоком. Не то чтобы я ожидал ментального давления, но не был уверен, что нескольких лицедейских уроков хватит, чтобы идеально держать лицо, если Далия спросит о чем-то неожиданном и для меня опасном. И как же хорошо, что я это сделал.

Особенно хорошо, потому что видения, существование которые я так категорически отрицал, у меня действительно были. Вот только они нисколько не походили на те благостные картины, которые, по мнению Далии, должны были мне явиться. Никаких хрустальных дворцов и прекрасных беловолосых женщин мне не досталось. Вместо них я отчетливо помнил одну реальность с живыми безлистными деревьями и беседкой из человеческих костей, и другую, принадлежащую теневому королевству гигантских белых демонов-пауков. И еще одно видение, самое недавнее, пришедшее ко мне в храме, об имперской столице, вновь и вновь гибнущей под напором демонических полчищ.

Что все это значило?

Я потер виски, потом поднял голову к потолку. Где-то там, наверху, находились Лисьи Небеса и жила богиня…

Нет!

— Я служу самому себе, — произнес я вслух. — Только себе и никому больше.

Глава 3

Тот семейный обед был первым из череды многих других. К счастью, никто больше не поднимал тему о том, что я могу быть посланником Пресветлой Хеймы. А еще обнаружилось, что я почему-то очень понравился детям Далии и Хеймеса, начиная с наследницы, которая при ближайшем рассмотрении оказалась вполне нормальным подростком, и заканчивая самой мелкой девочкой, которой было всего четыре года.

— Почему они ко мне так липнут? — спросил я Аману после окончания третьего семейного обеда, с некоторым трудом вырвавшись из цепких детских рук.

— Просто ты очень милый.

— Что?

Амана захихикала.

— А еще хорошенький. Девочки, даже маленькие, любят милых симпатичных мальчиков.

С моим ростом и телосложением мальчиком меня еще никто не называл, да и определение «милый» мне вот совсем не подходило… Должно быть, эти мысли отчетливо отразились на моем лице, поскольку Амана засмеялась уже в голос.

Я укоризненно покачал головой, но ощутить искреннее негодование не смог, а потом и вовсе понял, что начинаю против воли улыбаться, заразившись ее весельем. Последнее время Амана поддразнивала меня часто и по любому поводу, и мне это даже нравилось…

После пятого обеда близняшки — Дари и Лина — заявили, что я просто обязан пойти к ним на чаепитие.

— Мы рассказали о тебе нашим куклам. Они живут в настоящем кукольном домике!

— И они очень хотят с тобой познакомиться…

— Очень-очень!

Я содрогнулся. Чаепитие с куклами?! Звучало пугающе…

— Сегодня вечером я занят! — возразил я торопливо. — Никак не могу…

— Уже нет, — вмешалась Амана. — Этот вечер у тебя неожиданно освободился, так что ничто не помешает сходить в гости.

И мои возражения потонули в радостных возгласах.

— Предательница! — высказал я Амане вполголоса, в ответ на что она пристыженно закрыла лицо веером, но доносящиеся с ее стороны звуки подозрительно напоминали смех.

…Чаепитие с куклами оказалось не таким страшным, как мне представлялось. Чай был самым настоящим, душистым, а еще я каким-то непонятным образом почти в одиночку умял целое блюдо сливочных вафель…

* * *

Кастиан объявился примерно через две недели после моего возвращения в замок.

Амана отправляла его не в Броннин — это я выяснил в первый же день своего приезда туда — а в небольшой город на самой границе владений клана. Город этот был почти ничем не примечателен, и этим «почти» являлся храм Небесных Лисиц, второй по величине в империи. Амана была уверена, что советник, не выносивший хвостатых слуг Пресветлой Хеймы, туда точно не поедет.

Встречи с советником Кастиан действительно благополучно избежал, однако, когда я его увидел после почти месяца порознь, то поразился произошедшей с ним перемене. Кастиан сильно похудел, под глазами пролегли глубокие тени, и выражение его лица, и прежде всегда серьезное, стало совсем мрачным. Можно было подумать, что он провел это время в суровом заключении, лишенный элементарных удобств.

— Что с тобой такое было?

— Со мной все замечательно, — пробормотал Кастиан таким тоном, который подразумевал, что с кем-то другим все было отнюдь не так хорошо.

— Ну да, только тебя морили голодом и не давали спать.

Но он от моих слов лишь отмахнулся.

— Мне нужно поговорить со старшими аль-Ифрит, и тебе тоже стоит присутствовать при разговоре. Это намного важнее того, как я выгляжу.

В кабинете Хеймеса он развернул большой лист бумаги и разложил его на столе. Я присмотрелся. Там было множество линий, часть из них — жирные двойные, часть — одинарные тонкие, а часть и вовсе нанесена пунктиром. Что-то в общих очертаниях линий показалось мне знакомым.