Бастард рода Неллеров. Книга 4

Сосчитать точно со своего места не могу, опять гвардейцы своими щитами перекрывают обзор, но почти десятка бойцов мы лишились, сбитых со стены молнией, ещё чем-то и воздушным тараном.

Лейтенант Макс передал общий приказ всем расчётам баллист перевести стрельбу в центр. Мне мой наставник не указ, но его распоряжение артиллеристам решил поддержать.

— Косу смерти открывай. — говорю секретарю. — Живее же, ну.

Зря я на парня повышаю голос. Он умница, почти на зубок выучил, в какой книге, на какой странице находится то или иное заклинание.

Фиолетовые у меня готовы к применению. Прошу милорда Монского повременить со своими атаками, пусть лучше прикрывает мою. Приятель быстро сообразил и выставил щит. Под прикрытием плетения Карла, за десять минут создаю косу смерти и атакую ей последний резерв виргийцев, направляющийся к участку обороны нашего казначея.

— Четыре десятка одним махом. — вслух комментирую результат.

Вижу, как под воздействием моего плетения отряд северян почти в полном составе замертво валится на землю.

— Они сигналят отход. — сообщил мне милорд Монский.

Кузина взяла меня за локоть.

— Эх, сейчас бы иметь хоть один кавалерийский полк в резерве, мало бы кто из виргов ушёл из-под стен обители. — с сожалением произнесла она.

— И всё же это победа, Юль. — обнимаю её за плечи и прижимаю к себе.

Глава 15

Хорошо я погулял, вспомнились слова знаменитого тёзки, когда смотрю с высоты стен на в спешке отступающих виргийцев. Сколько я их прибил? Сложно сказать, но больше половины точно.

С учётом потерь, которые нанесли северянам мои маги и бойцы, смело можно утверждать, что две трети врагов, пришедших разгромить мой монастырь, осквернить — проклятые богохульники — святой источник Создателя и убить или пленить милорда Степа Неллерского, сейчас лежат под стенами обители и на пространстве перед нею бездыханными либо стонущими от ранений.

Даже здесь на площадке слышны крики раненых, впрочем, не только вражеских, но и наших. Защитники монастыря тоже, к сожалению, понесли потери.

Не зря Михаил Юрьевич завершил своё Бородино строками: «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать». Вот и сейчас, вижу, лейтенант Макс спешит ко мне с каким-то вопросом, неровно вышагивая, качаясь — ранен что ли? — между парапетами стены, на ходу выкрикивая приказы об ускорении докладов про потери и расход стрел, болтов, ядер, дров и масла.

Да, хорошо я погулял. Только Стенька Разин произнёс эти слова на эшафоте прямо перед своей казнью, а я так мыслю, будучи живым и здоровым, хоть и вымотавшимся основательно.

Ерунда, руки-ноги целы, голова на месте, а усталость быстро пройдёт. Чёрт побери, а ведь солнышко-то даже половину своего дневного пути не совершило, а такое чувство, будто бы неделя прошла, не меньше. А сестрица Агния мне как-то молвила, что якобы в битвах время летит мгновенно. Ничего себе мгновенно.

— Ваше преподобие, благословите! — бухается наставник передо мной на колено.

Его примеру следуют все окружающие, и те, кто рядом со мной стоят, и те, чьи лица издалека даже рассмотреть не могу. Понятно. Не столько благодать им от меня нужна, сколько выражают свои восторг, спасибо и почтение к тому, кто им выиграл битву.

Одна кузина не следует общему порыву. Лишь опять прижимается ко мне.

— Ты победил, Степ! — в который уже раз говорит она.

— Это поражение всегда сирота, Юль, а у победы родителей много. — открываю ей очередную истину родного мира. — Один бы я успеха не добился. Брат Макс, вставай уже. — я благословляю несколькими жестами и его, и преклонившихся рядом, и остальных. — Ты только за этим сюда так спешил?

— Нет, милорд. — встаёт он, поправляя латы и амуницию. — Разрешите отправить трофейную команду? Верёвки уже приготовлены.

— Конечно отправляй. Вряд ли вирги вообще вернуться, а уж сегодня-то точно будут раны свои зализывать псы поганые. — соглашаюсь не раздумывая. — В воротах-то вообще свалка поди? Пусть начинают разгребать.

Вход в обитель укрепили самым простым способом — забаррикадировали всякой всячиной, от старой мебели и рассохшихся дубовых бочек до сломанных повозок.

Как выяснилось, не зря. Одному из виргийских одарённых удалось, скрывшись в рядах наступающих солдат, приблизиться на десяток ярдов к входной арке и сплести не очень мощное, но быстро созданное заклинание воздушного тарана, выбившее нам одну из створок ворот. Там под аркой и так-то была куча-мала, представляю, что сейчас в проходе творится.

— Слушаюсь, ваше преподобие. — низко кланяется наставник. — Отправлю рабов с конюшни, они всё разберут, пока наши плотники ворота починят.

И вновь кланяется, да что б тебя! Вот так и теряют друзей, приятелей, товарищей, взбираясь к вершинам могущества. Нет, не хочу быть одиноким как сыч.

— Эта, брат Макс, ты давай обращайся ко мне как прежде, ладно? — прошу его с улыбкой. — Я же не вытягиваюсь лицом и не смотрю тебе под ноги только из-за того, что ты умело владеешь мечом? Вот и тебе не стоит постоянно думать о моих магических силах. Ну, выдал мне Создатель их щедро, и что, по этой причине я перестал быть твоим учеником и товарищем? Нет уж, наши занятия не прекратятся, не надейся даже. И земные поклоны — это то, что мне меньше всего от тебя нужно. Да, и я жду доклады о наших потерях. Кстати, трофейщикам скажи, чтобы всех там не добивали, пару-тройку пусть оставят, хотелось бы несколько вопросов уточнить.

— Разрешите мне с ними отправиться? — попросился Эрик. — Наверное, стоит, как только разберут завал, взять лошадей и отправиться с моими парнями на разведку?

Дельная мысль, сам бы до неё дошёл. Мало ли, что командиру разгромленных сейчас северян может прийти в голову от отчаяния. Люди-то разные бывают. Подстраховаться не мешает. Киваю, соглашаясь, сержанту. Пусть проследит за противником.

Чешется, можно сказать, зудит отправить его с подчинёнными к виргийцам в тыл пространственной магией, да не даёт моя извечная осторожность, не люблю показывать сразу все свои карты. Сохраню-ка пару тузов в рукаве.

Ветер сменился, и на нас понесло дым пожарища. Поджечь предместье обители у виргийцев не дошли руки, не до того им оказалось, а вот нашу деревушку Монастырку всё же спалили сволочи при отступлении. Ну, да там ума много не надо — соломенные крыши и стены из навоза, кизяка и палок загораются, стоит лишь факел поднести, и прошедший накануне ливень не спас.

Ладно, легко уничтожается — легко восстанавливается. Крестьяне вернутся, я распоряжусь насчёт помощи для них. Хорошо, что зимы тёплые, устойчивый минус по Цельсию случается редко.