Бастарды

С раннего утра все шло как обычно, когда во внутренний двор вбежал мальчишка-посыльный с просьбой дежурного десятника подойти к воротам замка.

Оставив новобранцев на попечение сотника, Ал-Тор отложил учебный меч и в сопровождении Такеши направился к воротам. Такеши предложил юноше послать за одеждой, но Ал-Тор только отмахнулся, заявив, что женщин он в гости не ждет, а с мужчинами можно говорить и по пояс голым.

Еще не дойдя до ворот, юноша понял, что ошибся. На площади кто-то скандалил и, судя по голосам, это была женщина. Подойдя к подъемному мосту, Ал-Тор увидел, как караульные гвардейцы, перекрыв проезд, сдерживают целую процессию, во главе которой что-то угрожающе кричала всадница на крапчатом мерине, яростно размахивая изящной плетью.

Быстрым взглядом окинув караван, юноша понял, что это просто свита, набранная из крестьян, исполняющих обязанности прислуги при хозяйке. Убедившись, что приехавшие не представляют опасности, Ал-Тор вышел из ворот и, сложив руки на груди, громко спросил:

– Что здесь происходит?

К нему быстро подошел дежурный десятник и, отдав салют, четко доложил:

– Вот, мастер, прибыли целым караваном и не желают идти на постоялый двор. Эта женщина утверждает, что вы ее знаете и требует немедленной встречи с вами. Назвалась младшей графиней Мадерра.

Молча кивнув, Ал-Тор направился на площадь. Перейдя через мост, юноша остановился и молча посмотрел на всадницу. Опустив плеть, девушка вскинула голову, приняв гордый вид.

– Вы хотели меня видеть. Я вас слушаю. Что привело вас в мои земли, графиня?

– Мы так и будем говорить на улице? – заносчиво спросила она.

– Я не ожидал гостей, и у меня есть неоконченные дела.

– Значит, вы не пригласите меня в дом, не угостите глотком вина?

– Боюсь, мое вино придется не по вкусу такой утонченной и сведущей в куртуазности госпоже, как вы. Это просто казарма. А кроме того, я не хочу осквернять стены своего дома чужими оскорблениями.

– Значит, вы все еще дуетесь на меня за ту невинную шутку?

– За такую шутку я бросаю вызов и убиваю. А дуться я просто не умею. Для этого я слишком невоспитан. – Жестко усмехнулся Ал-Тор.

– Но я все-таки женщина и имею право на капризы.

– Имеете, но только в своем уделе.

– Ну хорошо, а если я извинюсь, вы перестанете злиться?

– Не вижу необходимости в ваших извинениях. Если вы хотите попасть к моей белошвейке, то вас проводят. Но предупреждаю, это мой удел и здесь никто не имеет права обижать моих людей. Подумайте, прежде чем что-то сказать или сделать. А теперь прошу меня извинить. – Ал-Тор отвесил легкий поклон и, развернувшись на каблуках, двинулся обратно в замок. Увидев, что он уходит, девушка поспешила остановить его.

– Граф, постойте! Я приехала не ради вашей белошвейки, точнее, не только ради нее.

– Только не говорите мне, что вам стало стыдно за ваш поступок и вы приехали принести свои извинения.

– Но это так. Я хочу, чтобы мы стали друзьями.

– Не стоит осквернять свои уста ложью, госпожа. Я знаю, что у вас серьезные денежные проблемы и вы решили поправить свои дела за мой счет. Я, может быть, и мужлан, но не дурак.

– Да, похоже, вы действительно не дурак, – разочарованно протянула графиня.

– Именно. Я владею уделом, который в два раза больше любого другого в этих краях. У меня есть все, чего только может пожелать человек в моем возрасте.

– Я это вижу, – проворчала девушка, окидывая поселение завистливым взглядом.

– Ну и зачем мне в друзьях нищие, которые только и мечтают прибрать все это к рукам?

– Вы считаете, что я приехала просить денег? – вскинулась девушка.

– Нет. Вы приехали, чтобы любыми путями стать здесь хозяйкой. Не получится. Думаю, вам лучше уехать.

– Вы гоните меня?

– Да. Никому из вашей компании на моей земле места нет и не будет, – жестко закончил юноша и, развернувшись, ушел в замок, оставив растерянную графиню сидеть в седле и молча кипеть от негодования.

Вернувшись на тренировочный двор, Ал-Тор в очередной раз разогнал по углам десяток новобранцев и в сердцах так пнул врытый в землю столб, что переломил его у основания. Кое-как успокоившись, юноша подозвал Топ-Гара и приказал готовиться к поездке в Бангу.

Через два дня караван, состоявший из трех десятков бойцов и четырех подвод, запряженных тяжеловозами, направился в сторону бухты. Проводником на этот раз стал сам казначей, не доверивший торг никому из сослуживцев. Несмотря на все уговоры, старик заявил, что такое ответственное дело он должен совершить сам. И что отпустит их одних только когда мастер соберется ехать за рабыней, а все, что касается ремесел, это только его дело и доверить такую ответственность дряхлым пням с отбитыми мозгами все равно, что выбросить деньги в выгребную яму.

Добравшись до города без приключений, гвардейцы заняли один из лучших постоялых дворов неподалеку от рынка и, моментально обжившись, как это умеют люди, привыкшие много путешествовать, собрались в общем зале на совет.

Решать, кто из мастеров на что способен и говорит ли он правду, должны были сами ветераны, по долгу службы знавшие много различных ремесел. В замке требовались и ткачи, и бондари, и столяры, и многие другие мастера. Решено было не брать только кузнецов. Об этом Ал-Тора просил Разман, утверждая, что мастеров пока хватает, и для расширения дел нужно сначала построить новые кузницы. Можно было приобрести только ювелиров.

Гвардейцы успели выпить только по кружке вина, когда двери распахнулись от мощного пинка и в зал ввалилось разом человек десять самого разношерстного народа. Верховодил этой ватагой крепкий купец средних лет в пропыленном плаще, накинутом поверх шелковых одеяний ярких, кричащих расцветок. За широким кушаком торчала кривая сабля карабелла.

Все остальные были одеты менее роскошно, но добротно, а на пальцах и в ушах поблескивало золото. Единственным, что роднило всю группу, было оружие. За поясом каждого вошедшего торчала сабля и кинжал.

Ввалившись в харчевню, купец с порога заорал:

– Эй, хозяин, вина и лучшие комнаты мне и моим людям!

– Простите господин, но все комнаты заняли вот эти люди. Они сняли постоялый двор и харчевню на все время, пока будут в городе.

– Вот эти? – небрежно ткнул пальцем купец в сидевших за столами гвардейцев.

– Они самые, господин.

– Так избавься от них.

– Но как?

– Это твое дело. Я вернулся в город и хочу повеселиться.

– Я не могу выгнать этих людей. Они оплатили свой ночлег, – неожиданно твердо ответил хозяин.

– Тогда мы их выгоним, – небрежно бросил купец, направляясь к ближайшему столу.

– Эй, вы. Собирайтесь и отправляйтесь искать себе место. В этом постоялом дворе остаюсь я и мои люди.

– А если нет? – небрежно спросил один из ветеранов.

– Ты, что, старик, совсем ополоумел? Жить надоело? А ну живо выметайтесь, пока я не приказал вас выбросить! – взревел купец, обнажая саблю.

Это послужило сигналом всем гвардейцам. В мгновение ока все тридцать ветеранов обнажили оружие. Никто из вошедших не успел даже пошевелиться, когда у горла каждого оказался отточенный до бритвенной остроты клинок.