Басурманин. Крылья каарганов
Шрифт:
Владу будто водою ледяной окатили. Она и не помнила откуда поднос взялся.
– А кровищи нашто налила? Полтерема ведает, что ты нечиста.
– Тех, кому об том знамо было, посередь свадебного посольства нет. Да и послухи, и матроны муромские да рязанские подтвердят, что князь меня в жены непорченой взял. А ещё снасильничал, – тяжело вздохнула Дарина. – Пойдёт теперича молва по округе.
– У тебя на челе твоя чистота сажей начертана. В брехню эту разве что челядь поверит, да и то во хмелю.
– Ой, муженёк, не спеши понапрасну гневиться и бранью терем сотрясать. Нешто пойдёшь на торжище
Влада тяжело выдохнула и села на скамью.
– Об том думай, чего с тобой будет, когда в Чернигове прознают, про престол Рязанский незаконно занятый тобой, – из угла выбралась Сида, проковыляла до стола и, схватив чарку, жадно глотнула.
– Ежели про то кому ведомо станет, – схватила её за шкирку Влада, – то свадьбу сею ярмарочным балаганом почитать станут, а княгиню твою в пустынь сошлют. Да ещё обвинят – ради княжеского венца не то, что за бабу, за козла бы замуж пошла. Ясно тебе?
Карлица завертелась, завизжала, будто порося.
– Сида! Умолкни! – замахнулась на карлицу Дарина.
– Я-то умолкну! А ты подумай, как дружина взбунтуется, когда прознает об том, что ими баба заправляет? Вот потеха будет! – отмахнулась Сида, вырвалась из рук Влады и, схватив кувшин с мёдом и чарку, поковыляла в угол.
– Я со своими воинами сама разберусь. А ты помалкивай, коли в тереме остаться желаешь. Не то враз сошлю тебя назад в Муром, – пригрозила Влада и зло поглядела на Дарину. – Уйми карлицу свою, не то худо будет.
– Не из пужливых чай. Чего стращаешь? Басурмана своего на нас с матушкой напустишь? – не унималась карлица.
– Я и сама с тобой скорехонько управлюсь!
Владу уже трясло от гнева, но выпустить всю ярость она не могла. И без того в переходах терема шептались о её несдержанности.
– Нешто у тебя рука поднимется? А вот с басурмана твоего станется! Он кинжалом получше тебя управляется. И на ложе, ой, горазд!
Влада сцепила зубы.
– Заставь свою знахарку молчать или я её в подпол посажу, – приблизившись к Дарине, прошипела Владелина.
Внутри всё сжалось и к горлу подступил удушающий ком.
– Чего лик светлый прячешь, князюшко? Матроны видали, как из покоев княгини ты к басурману своему побежала, а потом до первой зорьки крики по всему терему неслись.
– Сида! Прочь! – лениво велела Дарина, поднялась и подошла к столу налить квасу.
Влада повернулась к ней так резко, что княгиня попятилась и повалилась на лавку.
– В Муром воротиться желаете? – процедила она сквозь зубы.
– Нет, – не сводя с Влады перепуганного взора, Дарина вжималась спиной в простенок между оконцами.
– Помалкивайте тогда… Вы! Обе! Ясно тебе? Княгиня!
– Ты не серчай на эту беспутную, – попыталась оправдаться Дарина. – Языком, что подолом метёт, долго не помышляя. Она молчать станет. Верь слову моему! Не то и правда, сошлёшь её волей своей назад. Я противиться не стану.
Смерив княгиню злобным взглядом, Влада выбежала из светлицы и едва не столкнулась с Жаданом, который торопливо шёл по переходу. Он шарахнулся в сторону, поклонился, да так и остался стоять.
Но когда Влада прошла мимо, то за спиной услышала торопливые шаги и скрип двери.Жадан вошёл в светлицу и уставился на Дарину, сидевшую под окнами.
– Что это с князем? Выбежал от тебя, будто смертушку увидал. А ты у меня ладная такая, спелая!
– Я велела тебе подле быть, – набросилась на него Дарина. – Куда ты ночью подевался?
– Сон сморил меня, лапушка. – Жадан смотрел на неё растерянно, виновато. – Пробудился и сразу к тебе.
Он потянул Дарину за руку. Княгиня поднялась, оттолкнула его и заходила по светлице туда-сюда.
– Вот чуяла неладное! Не обманешь бабу, кем бы она не была: хоть крестьянка, хоть боярыня, хоть княжеской крови девица. А Сида ладно всё исполнила! Довела князь-бабу до трясучей.
– Об чём ты, лапушка?
– Ой, Жаданушка!.. Беда! Послухов нам под двери поставили. Я-то кровищи налила, а как дальше быть не ведаю. Думала князь-баба спужается, кроткой будет. Сиду подговорила, чтобы она про подлог ей напомнила. А баба эта, муж мой, ей подполом пригрозила да сказывала, что обоих нас в Муром сошлёт, коли баять станем об том, чего никому ведать не полагается.
– Как так?
– Да так, пустая твоя голова. Не спужалась она, баба эта, князь ряженый!
– Да, ну! Быть того не могёт! А коли узнают все, что муж твой охальник срамной? Видано ли, с басурманом по углам обжимается. А ежели ещё поведать, что князь и того хуже – баба?
– Что ты, Жаданушка! Нешто назад в деревню воротиться желаешь?
– Нет, лапушка! Но что будет, коли бояре прознают?
– Пошто нас загубить хочешь? Да и ведают они небось об том. Я об чём подумала-то… Коли кому ведомо станет, что де муж у меня баба, так меня не мужней обзовут и сошлют. Куда мне тогда – к дядьке в Муром, или в деревню возвращаться? Не желаю! Дядька Ярослав коли опять не так станется, и вовсе грозил в пустынь сослать за наши с тобой шалости, сладкий мой! Я лучше при бабе-муже в Рязани княгинею останусь. И тебе спокойнее будет. Заживём жизнью вольной, раздольной. Будем в княжеских хоромах в меду кататься!
– Эт ты ладно придумала! Токмо что с князь-бабой делать станем?
– Уж я придумаю! Сколь не ряди бабу в мужика, а она всё одно, бабой остаётся.
– Я всё в толк не возьму, как такое возможно стало?
– Мне вот надобно знать зачем! Коли до сих пор про подмену никто не прознал, значится всё давно сговорено. Стало быть, на то чья-то воля была? Коли дядюшка ведал, то и ещё кто-то? Токмо для какой выгоды всё затевалось?
– Пустое, лапушка! Нам-то без надобности! – Жадан обхватил Дарину. – Сказывай лучше, что делать станем, коли про наследника спрашивать станут?
– Ох, Жаданушка! – Дарина покосилась в угол, откуда доносился хмельной храп Сиды. – Тут ты прав! Кровушки-то я налила, что с поросёнка заколотого. И откуда столько взялось? Чтобы усидеть на княжеском престоле, младенчик нужон. Не будет дитяти, так того гляди ещё пустобрюхой сказывать станут и всё одно в пустынь сошлют. Да и князю наследник надобен. А иначе зачем свадьбу затевали? Только как с таким князем забрюхатеть?
– С наследником мы князю подсобим – притянув Дарину, Жадан чмокнул её в щёку.