Battle the Elliot. Дилогия

– Всё просто, Хиросе-сан. В дальнесрочной перспективе Россия может быть союзником японскому флоту, при этом, будучи однозначно врагом японской армии. И кстати совершенно не боюсь, дай бог, чтобы вы Хиросе-сан, к осени начали пытаться сбежать из плена. По зиме у вас это должно будет получиться. К весне вы вернётесь в Японию. Причём, самым удивительным образом, к этому моменту Япония созреет в мысли, о необходимости всё-таки начать переговоры. А я вас, Хиросе-сан буду ждать тут, в Порт-Артуре. На брандерах, которыми вы будите командовать. Или ещё на чём ни будь. Крайне опасным. Ну и, ещё по глотку Хиросе-сан? А то я, пожалуй, пойду. Мне предстоит посетить всех своих раненых. Тех, кого покалечило вручить награды. Ну и посетить капитана первого ранга Лебедева. Надеюсь, вы про него наслышаны.

– Да, Андрей-сан, наслышан, - японец сделал глоток из фляжки и вернул её Вирениусу, - Он настоящий воин.

– А ваши союзники, Хиросе-сан, настоящие торгаши, - адмирал сделал глоток и, закрыв фляжку, положил её в карман, - Лживые, подлые и продажные. Подумайте о перспективах Японии. И о том была ли у России нужда нападать на Японию. Но честь имею, Хиросе-сан. И могу только пожелать вам выздороветь. Мне будет приятно снова скрестить с вами клинки.

Японец склонил голову, а адмирал повторил его движение и, поднявшись со стула, вышел из палаты.

[3] Перед русско-японской войной, Хиросе Такео, служил около двух лет в посольстве Японии в Петербурге военно-морским атташе.

Глава 6.

1

Дежурный офицер 5 Восточно-Сибирского полка капитан Москвин Иван Александрович с удивлением смотрел на прибежавшего к его землянке унтер-офицера, который стоя перед офицером докладывал:

– Ваше высокоблагородие, там их превосходительство, адмирал по позициям полка ходють.

– Какой адмирал, Карпенко? Ты, что несёшь!

– Не могу знать ваше высокоблагородие. И адмирал наш российский, не японский. И больно сюрьёзный. Глазами так во все стороны зыркает и вид у него больно недовольный. Вы бы ваше высокоблагородие вышли бы скорее, а то мало ли чего.

Капитан вздохнул и поднялся на бруствер Центрального редута Киньчжоуской позиции и действительно увидел между брустверами четвёртой и пятой батарей позиции человека в форме контр-адмирала Российского флота. И поправив перевязь с шашкой образца 1881 года, которую следовало бы назвать всё-таки саблей, капитан быстрым шагом к адмиралу, всяческими словами проклиная невесть откуда взявшееся начальство. Которое, однако, встретило его довольно благосклонно и, приняв рапорт, адмирал представился:

– Контр-адмирал Вирениус, начальник Талиенваньского порта. И вас как будет по имени отчеству?

– Иван Александрович, - тут же произнёс Москвин.

– Будем знакомы, Иван Александрович, - улыбнувшись, ответил адмирал, - Вот теперь смотрю на всё это безобразие.

– Какое безобразие, ваше превосходительство?
– опешил капитан.

– Да в моё подчинение передали все сооружения бывшей китайской крепости Талиенвань. А импани [4], тут на высоте я вижу, разрушили. Нет, я всё понимаю и без претензий. Военное значение подобные сооружения не имели ещё десять лет назад. А вам было необходимо оборудовать позиции против восставших ихуаней. Но досадно.

– Что так, ваше превосходительство?
– Москвин уже сообразил, что теперь позиции его полка оказались на территории морского ведомства, но похоже хозяин был не в сильной претензии, и гроза над ним лично явно проходила мимо его головы.

– Я понимаю, позицию готовили против ихуаней. И для них, с их белым оружием [5], она была неприступная. Но сейчас нам противостоит враг с армией европейского образца. И боюсь, что сейчас позиция более уязвима. Кстати вы, Иван Александрович, за командиром полка послали? Очень знаете, хочу с Николаем Александровичем познакомиться. У меня к нему есть несколько предложений. Надеюсь, они ему понравятся. Он же кажется инженер. И командовал сапёрной бригадой?

– Сей секунд пошлю, ваше превосходительство, и так точно господин полковник инженер и командовал сапёрами, - тут же произнёс Москвин и жестом отослал стоявшего за его спиной унтер-офицера. Который сорвался с места и бегом помчался к лагерю полка.

– Ну и славненько, - только и произнёс Вирениус.

– А я могу узнать какие предложения, ваше превосходительство?

– Конечно, конечно можете, Иван Александрович, вам же их реализовывать, - кивнул адмирал, - Как бы у меня есть взятая на призовом пароходе колючая проволока. Вот я и хочу обсудить, с Николаем Александровичем, как нам будет сподручнее создать из неё периметр для моего порта. Рядов так желательно в пять, шесть. И прямо перед вашими позициями. Потом у меня есть ещё призовые телефонные аппараты, которые я намерен выдать вам во временное пользование, для организации связи. В первую очередь с закрытыми позициями артиллерии. А то знаете, стоят они у вас открыто. Стреляй те по ним все, кому заблагорассудиться.

– Но ваше превосходительство, так же было утверждено командованием.

– Не спорю, только враг изменился, Иван Александрович. Будь вооружены японцы катанами, луками и бамбуковыми копьями я бы и слова не сказал. Но перед вами будет три дивизии, считай английских колониальных войск, и под две сотни орудий. Из которых, десятка три, будут 12-сантиметровыми гаубицами. Вот тут на позиции сколько орудий? И каких?

– В основном это пушки военной добычи, ваше превосходительство, орудия Круппа. Четыре 21-сантиметровых, шесть 15-сантиметровых, столько же 12-сантиметровых, восемь 87-миллиметровых, семнадцать разных 75-миллиметровых. Ещё есть 28 наших полевых 87-миллиметровых и две шестидюймовых пушки образца 1877 года. Орудия, установленные на шестнадцати батареях.

– Получается 71 орудие, - тут же подсчитал в уме адмирал, - А как обстоит дело с пулемётами, Иван Александрович?

– На позиции установлены десять пулемётов системы 'Максим', ваше превосходительство.

– Маловато для такой позиции, Иван Александрович, маловато. А артиллерию обслуживают расчёты из крепостной артиллерии?

– Так точно, ваше превосходительство. На батареи выделяются команды из крепостных батальонов. Но они периодически меняются.

– Спасибо за консультацию, Иван Александрович. Просто я рассматриваю вашу позицию как одну из основных в обороне крепости. И хочется японцев тут попридержать. Но подумаю, чем смогу вам помочь. И, Иван Александрович, это не Николай Александрович ли сюда приближаться?
– адмирал кивнул на пару всадников, быстро приближавшихся к ним.

– Так точно, ваше превосходительство, это командир полка.

Когда всадники приблизились, то офицер спрыгнул с коня, кинул поводья денщику и, подойдя поближе произнёс:

– Командир 5 Восточно-Сибирского полка полковник Третьяков с кем имею честь?

– Начальник Талиенваньского порта контр-адмирал Вирениус. В ведение Талиенваньского порта переданы все сооружения бывшей китайской крепости Талиенвань. Вот осматриваюсь. И вы не будите против, если мы побеседуем без чинов?

– Ни как нет, ваше превосходительство, - улыбнулся Третьяков, - Тогда позвольте представиться ещё раз Третьяков Николай Александрович.

– Андрей Андреевич Вирениус, - произнёс в ответ адмирал и, пожав полковнику руку, продолжил, - А я ведь к вам Николай Александрович, как к инженеру есть несколько вопросов. Очень интересно ваше мнение как специалиста.

– И в чём же, мнение сапёра, может быть полезно моряку?

– Мне поручили заведовать портом. А его безопасность зависит вот этой позиции. Да и вообще я считаю эту позицию одной из основных в обороне крепости. Если её сдать, то захват Порт-Артура - это просто вопрос времени. А по роду службы мне приходилось знакомиться с новейшими веяниями. В том числе и по поводу укреплений. И не надо так на Кинджоуский залив смотреть, - заметив, что полковник бросил взгляд на запад, произнёс адмирал, - Понимаю я ваши опасения. И полностью с вами согласен, что эта позиция крайне уязвима с той стороны. От обстрела флотом. Как, впрочем, и позиция на горе Самсон. Да и у нас тут только ваш полк, а не вся ваша вторая дивизия. А по поводу поддержки с моря, то её я буду обеспечивать.