Battle the Elliot. Дилогия

– А вот и китайцы пожаловали, пусть передадут на остальные корабли. Всем, кроме 'Саратова', покинуть территориальные воды Китая. Катера принять на борт. 'Саратову' продолжать спасательную операцию. Послушаем, что нам скажут. Китайцев пускать только на борт 'Саратова'. И сразу вести ко мне.

10

Чайная церемония, это действительно церемония. Где всё расписано и считается, что каждое действие имеет глубинный смысл. И пусть пара лежащих на палубе перед каютой камней и стоящие по бокам двери два фикуса только символизировали сад и дорожку перед чайным домиком. Призванными придать должное умиротворение перед церемонией. Колодец для омовения пришлось заменить рукомойником, благо ковшик на длинной ручке, соответствовал церемонии. При этом Аюми встретила гостей, а Оливия подала воду ковшиком для омовения. Заклеенная бумагой, сверху до половины, дверь в каюту символизировала низкий вход в домик. По канонам, считалась, что все в домике равны, а низкий вход позволял всем кланяться одинаково.

Каюта же оказалась обставлена по японским канонам. Одноцветные панели до половины высоты сверху и более красивые с рисунками ниже. Ведь вся жизнь в японском доме проходит сидя на полу и поэтому украшается именно нижняя часть стен. Дополнительно нижние панели оказались украшены и рисунками адмирала, которыми он пытался показать будущие Японии. Было всё необходимое и для чайной церемонии. Включая разукрашенный девушками плакат, надпись на котором, должна была определить тему церемонии. На месте были и исходящую благовониями курильница и цветы в гильзе под плакатом. Только увидев, эту композицию, японец приподнял было бровь, но быстро совладал с собой и снова натянул на лицо маску невозмутимости.

Потом Аюми подала всем кайсэки. Лёгкую закуску, призванную снять чувство голода. И когда все попробовали лёгкий салат из морепродуктов, девушка стала готовить густой, зеленый порошковый чай. Русские бы сказали заварку. Но японцы в ходе церемонии это пьют. Делая по небольшому глотку из одной чаши. Во имя единения.

Всё это происходило в полной тишине и умиротворении. Только Иодзиро бросал короткие взгляды на украшавшие стену рисунки и плакат. Но решил оставить вопросы на последнюю часть церемонии. Где уже дозволялись разговоры. И в тот момент, когда чаша с заваркой, по-японски, ходила по рукам, ибо с этим глотком тоже была связана церемония, когда после каждого глотка чаша опускается на циновку, вытирается край чаши и только после этого передаётся следующему участнику, в коридоре перед дверью каюты остановился китайский офицер. Казалось, что он, пылая гневом, ворвётся в каюту, но он замер перед порогом. Сначала в его глазах мелькнуло удивление. Он посмотрел на сидевших, на циновках трёх японцев и русского адмирала. На висевшие рядом японскую саблю и русский палаш. И на лице китайца появилась растерянность. И понимая, что, ворвавшись на церемонию, он навлечёт на себя большие неприятности, китаец стал топтаться в коридоре.

А Аюми кинула взгляд на Вирениуса, и, увидев, как он рукой дал ей знак продолжать, предложила всем сладости. Девушки расстарались. Они приготовили два вида ёнкана, густую желеобразную пастилу, имеющую в своём составе пасту из красных бобов или фруктов и агар-агар, с добавление небольшого количества подсластителя. Моти, представляющие собой небольшие рисовые лепешки с начинкой из сладкой бобовой или фруктовой пасты с цельными фруктами. И данго, представляющих собой рисовые шарики, на палочке, политые сладким соусом, который при застывании превращается в подобие глазури.

Правда, с моти Иодзиро ждал сюрприз. Ожидая там традиционную японскую начинку из пасты, но ощутил другое лакомство. И удивлённо посмотрел на Аюми. Девушка улыбнулась, сделал глоток чая, а потом взяла палочками свой шарик моти, откусила от него половину и показала содержимое, пояснив:

– Это европейское лакомство, Иодзиро-сан, мороженное. Мы решили немного поэкспериментировать и добавить в моти его. Надеюсь, вам понравилось?

– Вкус необычный, но приятный. Хоть присылай к вам кока с моего корабля.

Девушки улыбнулись, а Аюми произнесла:

– Увы, боюсь сейчас это невозможно, но как только окончиться война, я вернусь и научу. Будем с мамой продавать такое моти. Кстати, Иодзиро-сан, вы её видели? Как она?

– К сожалению, нет, не видел, но деньги ей передали. И насколько я знаю, она идёт на поправку.

Девушка заулыбалась, а японец, показав на рисунки, произнёс:

– А что означают эти рисунки? Я понимаю, что это Япония. Я даже узнаю эти места, по силуэту береговой линии и гор. Изображённым храмам. Но там нет таких домов. И уж точно нет таких кораблей и автомобилей. Не говоря уже про чудные аэропланы.

– Это Андрей-сан, изобразил, - девушка бросила короткий взгляд, на демонстративно отрешённого, и вкушающего персиковый ёнкан адмирала, и продолжила, - какой он видит Японию, через сто лет.

– Большой срок, и я вижу много сделано, - японец повернул голову к адмиралу, - но почему только главные острова, а остальное?

– Если бы Японии дать сто лет мира, а не всего пятьдесят, то результат, я думаю, был бы более впечатляющий. А по поводу остального. Я вижу Японию, запертую победителями на родных островах. Лишённую армии и флота.

– Вы, Андрей-сан находите, что в этой войне Россия победит, хотя и провоюет полсотни лет и запрёт Японию, но почему такое благополучие в потерпевшей поражение стране?

– Не нахожу, Иодзиро-сан, наша с вами война продлиться никак не меньше лета или осени следующего года. Но и не дольше зимы 1906 года. Да и при самом неблагоприятном, для Японии, раскладе она закончиться тем, что было написано в ультиматуме вашим императором моему императору. И даже уже принятому было их величеством, Николаем Александровичем. Так что Россия думаю Россия согласиться с вашими правами в Корее и южном Китае.

– А при благоприятном раскладе для Японии. И почему Россия согласиться с этим положением дел?

– При самом благоприятном варианте, развития ситуации для Японии, вы получите ещё весь Ляодунский полуостров.

– И всё?
– во взгляде японца промелькнуло удивление, а в голосе разочарование.

– И всё, - согласился Вирениус, - Просто, мне представляется, как их величество решит, что после потери 50000 человек, всё остальное не будет стоить потери ещё 100000 человек. И лучше будет заключить мир.

– А что по этому случаю решит божественный микадо?

– А ваш император, после потери 100000 человек и под угрозой потерять ещё раза в два больше, будет, с весны будущего года, искать способ, как заключить мир. Любой. А вот потом противоречия Японии с Англией и приведут, к войне Японии против коалиции европейских держав. Смею вас заверить, в бомбардировке Токио зажигательными снарядами погибнет никак не меньше 100000. Будут стёрты с лица земли Хиросима и Нагасаки. С не меньшим количеством жертв. И весьма тяжёлым условиям мирного договора. Но это не помешает стать Японии одной из самых развитых стран мира. Правда, подчинённую англо-саксонскому миру.

– Но я вижу, вы Андрей-сан, не желаете Японии такой судьбы, - японец указал взглядом на плакат, как раз покончив с прочими десертами кроме данго. И принявшись за эти нанизанные на палочку шарики.

– Ну я не думаю, что вы хотите полного разгрома Японской армии и уничтожение флота. Я опасаюсь, что в этом случае Англия, Франция, Германия и САСШ кинуться рвать вашу страну на куски. Слабым, увы, не место, в этом мире. Но, такое усиление других европейских держав и САСШ, по моим представлениям, не соответствует интересам России. Так что вам стоит подумать, как сохранить боеспособными вашу армию и в особенности флот. Ещё раз обращаю внимание, особенно сохранить к моменту заключения мира, свой флот.