Батя. Легенда спецназа ГРУ

В своей деятельности Василий Васильевич этому аспекту уделял самое серьезное внимание. В целях воспитания офицеров бригады он широко использовал личный пример, часто рассказывая о том, как служил, начиная с 1956 года, в спецназе, какая в то время была экипировка и тактика наших войск. Очень подробно описывал успешные действия его сослуживцев и подчиненных в ходе различных учений в период службы на Дальнем Востоке и в Польше.

В своих выступлениях перед личным составом Колесник основной упор в основном делал на спецназовскую специфику, что было вполне естественно. Однако, после того, как в начале 1975 года на должность заместителя командира бригады был назначен полковник Ю. Я. Голоусенко, однокашник Василия Васильевича по Орджоникидзевскому суворовскому военному училищу, на совещаниях и других мероприятиях он стал периодически обращаться непосредственно к офицерам-суворовцам. Дело в том, что к тому времени выпускники суворовских училищ составляли примерно 70 % от общего числа офицеров части. И комбриг очень умело использовал данное обстоятельство, чтобы еще больше повысить мотивацию офицеров бригады к службе. Помню, как он не единожды говорил: «А с суворовцев у меня спрос особый. Если они с детства пошли в армию, то служить должны на порядок лучше всех остальных. В связи с тем, что я лично суворовец набора 1945 года, то имею полное моральное право проявлять повышенную требовательность к вам. Ведь я учился в СВУ, когда всех лейтенантов и старших лейтенантов бригады, да и многих наших капитанов еще на свете не было». Эти слова многих брали за душу и имели однозначное воспитательное и мобилизующее значение.

Летний период обучения 1975 года 15 обрСпН проходил в напряженных занятиях, прыжках c парашютом и тренировках. Результатом работы всего личного состава бригады должна была стать сдача итоговой осенней проверки. Нам всем было понятно, что осенняя проверка — это экзамен не только для личного состава части, но и проверка профессиональной зрелости подполковника Колесника, как командира бригады. Думаю, он также это прекрасно понимал и сделал все, чтобы доказать свою состоятельность в новом для себя качестве.

Тем временем летний период обучения закончился, и итоговую осеннюю проверку бригада сдала на «отлично», в очередной раз подтвердив, что является лучшим соединением САВО. Значительный вклад в этот успех всего коллектива внес Василий Васильевич Колесник. Тем самым он с нашей помощью сдал экзамен на профессиональную зрелость как командир части. Конечно, это было далеко не первое серьезное испытание в его жизни, но в качестве командира бригады спецназ он выступал впервые. И этот очередной экзамен он с достоинством выдержал.

Сразу после окончания проверки у нас впервые начали курсировать слухи о том, что 15 обрСпН в скором времени разделят на две бригады, одна из которых останется в Чирчике и войдет в состав Туркестанского военного округа (ТуркВО), а другую передадут в подчинение Среднеазиатского военного округа. Конечно, разделение бригады спецназ на два самостоятельных соединения — непростое мероприятие, и ответственность за его проведение в полной мере ложилось на плечи ее командира. И с этой задачей Колесник также справился с честью.

Сейчас приятно вспоминать о том, какое удивление и восхищение у различного рода проверяющих из штаба Туркестанского военного округа, наехавших в 15 обрСпН после ее переподчинения ТуркВО, вызывал уровень её боевой готовности, дисциплины и внутреннего порядка. Многие офицеры штаба округа откровенно говорили нам, что за всю долгую военную службу им еще не приходилось видеть такой высокой организации боевой и политической подготовки и порядка.

Эта же мысль прозвучала и в выступлении полковника Р. П. Мосолова, приехавшего в декабре 1975 года из Алма-Аты в Чирчик, на торжественном собрании, посвященном очередной годовщине образования 15 обрСпН. С трибуны собрания Роберт Павлович сказал, что, будучи начальником отдела службы войск штаба САВО, прекрасно знает, как порой отвратительно организована боевая подготовка и служба войск в других частях и соединениях округа, в которых ему часто приходится бывать. «Я считаю, что на контрасте с теми воинскими частями, в которых я бывал, нашу бригаду за тот высочайший уровень боевой готовности, порядок и дисциплину, которые в ней поддерживаются, надо покрыть толстым слоем золота», — сказал бывший комбриг под бурные и продолжительные аплодисменты всего личного состава части.

Перевод 15 бригады спецназ в ТуркВО ознаменовался тем, что ее стали чаще привлекать на окружные учения. За короткий период времени наши спецназовцы объездили многие районы Узбекистана и Туркмении, выполняя задачи по ведению разведки мест дислокации соединений и частей округа, а также и проведению спецмероприятий. Как правило, одновременно учения проводили территориальные органы КГБ и военная контрразведка, которые выполняли задачи по пресечению действий разведчиков специального назначения. Могу с гордостью отметить, что лишь изредка наши разведгруппы возвращались в часть, как говорится, «на щите», но в основном — «со щитом».

Когда думаю о Колеснике, то вспоминаю множество всяких повседневных эпизодов, связанных с временами совместной службы с ним в 15 обрСпН. Все их, конечно, описать невозможно, да в этом и нет необходимости. Целесообразно упомянуть лишь о тех моментах, которые ярко характеризуют Василия Васильевича. Как представляется, весьма показательным примером этого может служить то событие, которое произошел в мае 1976 года. Очень хорошо помню, что комбриг, отправляя меня на целину (к сожалению, спецназ использовали и для уборки урожая), во время инструктивной беседы нашел такие слова, такую силу убеждения вложил в них, таким образом настроил меня на эту несвойственную для нормального командира группы специального назначения работу, что этого мне с лихвой хватило на предстоящие полгода целинной эпопеи. В результате с целины я вернулся с первой своей государственной наградой — медалью «За трудовое отличие». Думаю, что многие офицеры, в разное время служившие с Колесником, могли бы привести свои подобные примеры, связанные с сильным положительным влиянием, которое Василий Васильевич мог оказывать на своих подчиненных в решающие моменты в их службе, тем самым, настраивая их на достижение однозначно высоких результатов в тех делах, которые им поручались.

Еще одним показательным примером, врезавшимся в мою память и очень точно характеризующим суть Василия Васильевича Колесника, являются его откровения, которыми он поделился с офицерами бригады в конце июня 1977 года. Этому предшествовало трагическое событие, произошедшее во время очередных окружных учений, когда по вине водителя ЗИЛ-131 в горах разбился командир 2 отряда капитан С. М. Шапиро. Две недели врачи боролись за его жизнь, но, к сожалению, Сергей Маркович умер. После поминального обеда офицеры бригады, прихватив со стола несколько бутылок водки и какую-то закуску, зашли в квартиру моего однокашника по Киевскому ВОКУ Федора Волоха, который жил на одной площадке с Шапиро. Мы расселись, где кому пришлось, в однокомнатной квартире Федора, еще раз помянули Сергея Марковича, которого все искренне уважали за его деловитость и умение очень точно предсказывать ход и перспективу развития различных событий. Постепенно, по мере того, как хмель брал свое, разговор, как и положено в таких случаях, перешел сначала на обсуждение общих, а затем и служебных вопросов.

Я не знаю, с чего начали обсуждать очередную тему, но, когда заговорил Василий Васильевич, все другие разговоры прекратились. Мы внимательно слушали его ответ тому офицеру, который в тот момент задавал тон беседы. Суть рассуждений комбрига сводилась к тому, что он с детских лет копался в себе и всю жизнь пытался и пытается до сих пор разобраться в себе, чтобы узнать, трус ли он, или нет. После этих слов Колесника народ, дружно возражая комбригу, загалдел, но общее мнение одной фразой выразил Александр Латышев, который, не соглашаясь с командиром, заявил, что если человек прыгает с парашютом, он уже не может считаться трусом. «Обожди, Саша!» — воскликнул Василий Васильевич с заметным южнорусским акцентом, который у него явно проявлялся, когда он начинал волноваться. При этом Колесник долго и очень убедительно рассуждал на эту тему, обосновывая свое мнение тем, что, несмотря ни на что, так до сих пор и не знает, какие критерии могут служить основными для определения, смелым ли является тот или иной человек. А прыжки с парашютом и служба в спецназе, по его словам, сами по себе еще ни о чем не свидетельствуют, так как за время своей службы он не раз убеждался в том, что некоторые «хваленые» спецназовцы в критических ситуациях проявляли трусость. «Вот и я все время задаю себе вопрос: «Не трус ли я?» — завершил свои рассуждения Василий Васильевич.

Я слушал эти разговоры и думал о том, насколько человек, в данном случае Вась Вась, должен критически относиться к себе, чтобы, всю жизнь проходя службу в спецназе, имея несколько сотен прыжков с парашютом, при этом еще сомневаться в своей смелости. Да, думал я, с такой критичностью относиться к себе дано далеко не каждому. Более того, мало кто смог бы о сомнениях в своей смелости открыто говорить с подчиненными. Только одно это требует от командира большого личного мужества. А у Василия Васильевича это мужество было, хотя сомнения в своей личной смелости его терзали.

Трудно обычными словами передать то настроение, которое охватило всех присутствовавших и ту атмосферу, которая была создана обсуждавшейся темой. Каждый из нас, я полагаю, задумался о своем понимании этой проблемы. У многих, видимо, под влиянием всего услышанного произошла определенная переоценка каких-то ценностей, своих поступков, своего места и роли в этой жизни. Однако с уверенностью могу сказать, что однозначным результатом данной дискуссии явилось то, что офицеры бригады после всего услышанного прониклись еще большим уважением к Колеснику, авторитет которого в офицерском коллективе еще больше укрепился. Мы были готовы идти за ним, выполнять любые его приказы.