Батюшка. Кулак и крест

– Да, Рогов, устроил ты нам веселую ночку, – пробормотал отец Василий, глядя в звездное небо над головой.

– Мутит меня, – наконец произнес Афанасий Петрович первые понятные слова. – Что случилось?

– Сволочь ты, Рогов, – устало, без выражения произнес отец Василий, – чуть ребенка не угробил.

– Голова болит...

* * *

Ближе к вечеру отец Василий навестил Рогова в фельдшерском пункте. Участковый лежал с перевязанной головой и закрытыми глазами. На столике около кровати остывали остатки мясного бульона. Сын Олежка, прикорнувший рядом с отцом на стуле, тут же открыл глаза и слабо улыбнулся священнику.

– Ну, как он? – спросило отец Василий мальчика.

– Ничего, уже лучше. Голова еще болит, но тошноты почти нет. Вон, даже поел немного.

Рогов открыл глаза и слабо поморщился, как будто ему было больно шевелить веками.

– А, спаситель пришел. Как там машина?

– Оттащили ее мужики к твоему дому, пока стоит.

– Сильно я ее изуродовал?

– Не особенно. Бампер погнул, крыло. Фара вдребезги. Радиатор лопнул, а движок вроде цел. Хотя сейчас на глаз не определишь. Ланжероны наверняка погнул.

– Абзац мне теперь по полной программе, – невесело ухмыльнулся участковый. – Разбил по пьяному делу служебную машину – это повод. Теперь уж меня точно уволят и через суд взыщут стоимость.

– Брось ты о машине думать, сам-то как? Как чувствуешь себя?

– Терпимо. Мог бы и домой сам дойти, только наш коновал велит здесь лежать. Магнезию в вену колит. Почему он меня в район-то не отправил? Я спрашивал, а он молчит.

– Рискнул, – пояснил священник. – Сначала хотел; говорил, что без рентгена опасно тебя оставлять, боялся внутренних повреждений. Но потом решил, что ничего страшного. Сотрясение у тебя несильное, ушибы на теле, а так – обошлось.

– Это хорошо, – с удовлетворением согласился участковый. – Если бы в район отвезли, то от начальства точно скрыть бы не удалось.

– Ладно, ты лечись, поправляйся, а я пойду, – сказал отец Василий, – дела у меня. А ты, – он повернулся к мальчику и потрепал его по голове, – ухаживай за отцом, помогай ему быстрее на ноги встать.

Священник вышел из фельдшерского пункта и направился в сторону строительной площадки. Ему было жаль Рогова в предверии неприятностей, которые ему грозили из-за этой дурацкой аварии. С одной стороны, участковый сам был виноват. Но, может, этого урока, особенно то, что он подверг риску жизнь сына, ему будет и достаточно. Сына он очень любил, буквально души в нем не чаял. Пока начальство не знает о случившемся, но может и узнать. Например, приедет кто-нибудь из РУВД...

Решение пришло в голову неожиданно и на душе у священника стало гораздо легче. Так и поступлю, решил он. В конце концов, деньги не такие уж и большие, а судьбу человеку окончательно поломать не дам. Мужик-то Афанасий Петрович неплохой. Отец Василий развернулся и быстрым шагом направился в противоположную от храма сторону, к автохозяйству.

Автохозяйством то, что от него осталось еще с советских времен, называли в селе по привычке. Правда, Прокопенко своей властью муниципального управляющего кое-что привел тут в порядок. Все-таки четыре больших бокса, двор с воротами и административная пристройка. Своего транспорта в селе практически не было. Вечно ремонтируемый трактор ДТ и «Беларусь» с постоянно текущей гидравликой; был и ГАЗ-66, очень удобный из-за своей великолепной проходимости, но двигатель нуждался в капитальном ремонте. В боксах были смотровые ямы, во дворе – большая грузовая эстакада. Наружное освежение двора и свет в боксах восстановили своими силами. Подмарафетили и административную часть. Теперь двором пользовались лишь командировочные водители. Машины можно было на ночь загонять в закрытый двор, мелким ремонтом заняться, условия были. А в административной части была комната для ночевки и столовая.

Туда к командировочным шоферам и направился отец Василий. Договориться с водителями удалось быстро. Через час милицейский «уазик» перетащили в бокс на смотровую яму. К полуночи машину разобрали, а утром отцу Василию выдали вердикт. Рихтовка и покраска крыла, замена одной фары, правка бампера с помощью газовой сварки, покраска, кое-что заменить из ходовой. Радиатор запаять было невозможно, поэтому он тоже подлежал замене. Затем правка ланжеронов, замена помпы, стартера, генератора, катушки зажигания и кое-что еще по мелочи. За все, вместе с запчастями и за срочность, ушлые мужики запросили пятьдесят тысяч. Они сами обещали смотаться в райцентр за всем необходимым и за двое суток, в основном ночами, восстановить машину полностью. Это отца Василия устраивало как нельзя лучше.

В обещанный срок, лично прокатившись по двору, отец Василий расплатился с шоферами из денег, которые у него хранились на пластиковой карточке от продажи дома в Усть-Кудеяре и которые предполагалось потратить на покупку или строительство дома в Верхнеленском.

Когда священник подъезжал на восстановленной машине к дому участкового, то застал любопытную картину. Рогов только вышел из медпункта, где местный фельдшер посчитал держать его уже не обязательным и отправил для домашнего лечения. Сейчас Афанасий Петрович стоял, засунув руки в карманы, и с недоумением смотрел на то место возле своей калитки, где еще недавно находился разбитый «уазик». Машины там не было, и он гадал, куда она могла подеваться. В чудеса Рогов не верил, поэтому был склонен предполагать самое плохое.

Услышав звук автомобильного мотора, участковый оглянулся. Ради такого зрелища стоило подсуетиться, весело подумал отец Василий и издалека помигал Рогову фарами. Лихо затормозив около участкового, священник выпрыгнул из кабины.

– Принимай аппарат, – похлопав по капоту ладонью, сказал отец Василий, вспомнив фильм «В бой идут одни «старики». – Во, махнул не глядя.

Хмурый участковый молча обошел машину, убедившись, что это именно его служебный «уазик», который еще два с небольшим дня назад стоял тут с разбитой мордой. Погладил крыло, новую фару, присел около переднего бампера.

– Как это? – попытался Рогов сформулировать вопрос, но в состоянии крайнего замешательства у него это не получилось.

– Да вот так, – развел руками священник.

– Ты что, сам?

– Смеешься? Я не механик. Шоферов командировочных благодари, их заслуга.

Рогов длинно и смачно выругался от переполнявших его чувств.

– И что же, бесплатно отремонтировали?

– Увы, Афанасий Петрович, – рассмеялся священник, – в наше время развивающегося капитализма никто ничего бесплатно не делает.

– Чем же я с ними расплачусь? – начал соображать конструктивно участковый. – Такой ремонт ведь в копеечку влетел.

– Да расплатился я с ними, – став серьезным, ответил отец Василий, – на все ушел полтинник, в том числе за срочность. Как, нравится результат?

– Спасибо тебе, отец Василий, – сдавленным голосом произнес Рогов, – не знаю уж, как мне тебя и отблагодарить за это. Ты ведь спас меня в буквальном смысле. Точнее, дважды спас – и сейчас, и там ночью на дороге. Я верну тебе деньги, обязательно верну. Ты ведь, наверное, их из пожертвований взял?

– Да нет, что ты, – покачал головой отец Василий. – Это мои деньги. Я ведь дом продал, когда сюда собрался ехать. Собирался купить или построить здесь, чтобы семью привезти.

– Вот что, отец Василий, – сказал участковый, и лицо его сделалось серьезным и сосредоточенным, каким оно бывало у него на службе. – Я сейчас скажу тебе, только ты не перебивай и не отказывайся, понял? Я пока в лазарете нашем валялся, за эти два дня многое передумал. Теперь я твердо решил: уходить мне со службы надо. По осени рапорт напишу, в райцентр уеду, устроюсь охранником или завхозом. Понимаешь, пацану отец нужен, а я вижу его два раза в год. У него сейчас возраст такой, сложный. И с этим делом, – Рогов щелкнул себя пальцем по горлу, – я теперь завязал. Железно. Не полезет она теперь мне в глотку. Вот и смотри, что получается. Переезжать тебе надо ко мне из своей клубной каморки, нечего священнику по углам жаться. Пусть дом залогом моего тебе долга будет. А как решу там с каким-нибудь жильем, так и освобожу тебе его полностью. А дом хороший. Этому срубу еще лет триста стоять, и ничего ему не сделается. Я ведь лет пять назад фундамент ему усилил, обкопал его и кирпичную кладку дополнительно подвел, гидроизоляцию сделал, как положено, глиняный замок набил. Кровлю поправил. Вот тебе и мой должок.