Байки о любви, семье и теще

Служивый нерешительно положил руку на грудь и улыбнулся:

– И в самом деле - упругая.

– Что я тебе говорил!
– с облегчением вздохнул сутенер, - А когда овладеешь, на седьмом небе от счастья будешь! Забирай, а через два часа принесешь обратно.

С остальными желающими женского тепла и ласки разговор происходил по одному и тому же сценарию, но никто из солдат не отказался от надувных подруг. Мало того, после полуночи на КПП заявились два молоденьких и пьяненьких лейтенанта, бросили на стол перед сутенером пятисотрублевую купюру и забрали шатенку, которая почему-то не пользовалась спросом у рядового состава, до утра.

Ночь принесла полторы тысячи рублей чистой прибыли. На день двух блондинок и брюнетку выкупили холостые прапорщики, сменившиеся с ночного дежурства. Лейтенанты доплатили ещё четыреста и также не пожелали расставаться с шатенкой в течение дня. Только брюнетка с нормально-средним бюстом, не теряя румянца и сохраняя вполне здоровый вид, была возвращена на КПП.

Все неделю личный состав ракетной части стратегического назначения оттягивался с надувными женщинами по полной программе. Мужика-сутенера даже зачислили на кухонное довольствие - только бы не уезжал. А потом провожали всей частью и очень просили, чтобы через месячишко-другой, когда пройдут намеченные учения по ликвидации натовской группировки противника, он вновь посетил краснознаменную часть со своими девочками.

А отчего же и не посетить? Даже несомненно и обязательно, потому как секс-группа во главе со своим сутенером отправлялась дальше - на побережья карельского севера, где размешались морские и пограничные части. А на обратном пути, можно и к ракетчиком заскочить. Поди, проголодаются после учебных стрельб...

1999 г.

НАШЛО ВДРУГ

Дед Степан совсем один-одинешенек остался. Старуха померла, дети разъехались. Разве что на месячишко-другой в летний сезон внук приезжает. Как говорит - оттянуться на свежем воздухе.

Внучок - гордость деда Степана. Продолжатель рода. Институт иностранных языков заканчивает, уже и по заграницам ездит. Помрет дед Степан - вся усадьба Витьку и достанется. Уже и завещаньице у нотариуса оформлено. Но внучок только смеется: "На хрена мне дед твоя изба? Неужели ты думаешь, что я в земле буду копаться?"

Э, да что он понимает!

Правда, дед Степан на тот свет пока не собирается. Не молодой уже, да вроде бы и не совсем старый. Всего-то 67 годков. Но здоровье и силушка ещё имеются. Свои приусадебные двенадцать соток сам по весне лопатой копает. А сколько навозу с фермы в огород на своем горбу перетаскал - тонны. Соседка Наталья порой облокотится на забор и с завистью наблюдает, как дед со своим хозяйством управляется. Степан тоже иногда поглядывает на неё с вожделением. Баба - кровь с молоком. Только-только полтинник разменяла. Все при ней и внизу и вверху. Эх, скинуть бы деду Степану годика три-четыре, тогда похлопал бы он Наталью по ягодицам.

Наталья тоже одинока. Муж, пьянь, ни дня без стопки не проживший, погиб под колесами собственного трактора. Как-то в разгар посевной нажрался самогону, полез в тенек под "Белорусь" соснуть часок, а трактор возьми и покатись. Да задним колесом глотку-то этому непутевому и прижал. Видимо, так Богу было угодно. А то ведь с чего бы это трактор на ровном поле сам собой покатился?

– Заходи вечерком на чаек, Степан!
– игриво звенит с крыльца Наталья.

– Отходился я уже, Натуша. Чего зря-то чаи хлебать у такой бабы как ты, если тяги нету. Да и времени в обрез - Витька завтра приезжает. Картошечки накопать надо, яблочков снять.

– Ну, как знаешь, Степан, как знаешь. Мое дело предложить...

Витька приехал под вечер. На собственной иномарке. Говорит, купил по дешевке в какой-то Голландии. Приехал с тонюсенькой как ивовый прутик девчонкой. "Невеста она ему или так, баловства ради?
– думал дед.
– Вместе им стелить или порознь спать будут?" И решил погодить с выводами: если обниматься станут - значит в одну кровать и лягут.

На стол скатерть постелил. Картошка, огурчики, сало, колбаса домашняя, "фирменный" самогон на клюкве, вино рябиновое для гостьи, двухлитровая банка с сидром.

– А это дед тебе от меня подарок. Настоящий скотч.
– Витька водрузил на середину стола прямоугольную бутылку.

– Что за скотч? С чего его едят?

– Шотландский виски. Можешь в него кусочек льда бросить.

Сели, разлили вискарь по рюмкам.

– Ну, с Богом, внучок. Спасибо, что хоть ты приезжаешь. А то твои мать с отцом, видимо, забыли, в какой стороне их отец проживает.
– Сделал большой глоток, - Ба! Да это же самый настоящий самогон! К тому же плохо очищенный, да вдобавок и разведенный.

Внук положил руку на плечо своей зазнобы, задорно рассмеялся:

– Вот и я им там говорил, что наши российские умельцы могут такой вискарь тоннами штамповать. Только гораздо крепче и вкуснее. Ну, ничего. Ты, дед, этим напитком Наталью лучше угости.

У старика появились смешливые искорки в глазах.

– Ну, угощу. А дальше-то я с ней что буду делать?

– А то забыл, что мужик?

– Нет, Витюша, - не стыдясь девчонки, ответил дед, - Отстрелялся уже. Ах, ты, черт седой, парник на ночь забыл закрыть!

Дед кузнечиком соскочил с табурета, ласточкой выпорхнул из избы.

– Отстрелялся он, слышишь, Маринка? Но это дело-то поправимое. Давай-ка, мы ему таблеточку в самогоне разведем. Я для этого дела купил в Германии упаковку "Виагры".

Дед вернулся, держа в руках четыре розовых огромных помидора.

– Ну, что, дедуля, ещё по стопочке?

– Я - последнюю.

– Ай, ли?

– Больше двухсот граммов в неделю не употребляю. Это вам, молодым, и литр за раз уговорить труда не составляет.

Выпили, посидели. Дед что-то на табурете заерзал. А потом стал подскакивать, суетиться, подкладывая в тарелку ивового прутика разносолы, да маринады. Витька, глядя за ухаживаниями, улыбку в воротник рубахи прятал. А потом чуть ли не требовательно выпалил:

– Так соседку пойдешь вискарем угощать?

– Ах, понимаю, понимаю, - с готовностью оживился старик, - Одни хотите остаться. Дело молодое. А я и в самом деле схожу. Тряхну стариной.

Скоро надел пиджак, засунул в него заморскую посудину и вышел.

– Ну, держись тетка Наталья!
– покатился со смеху Виктор.

...Утро солнечное выдалось, ласковое. Витька, нежно прикоснулся губами к щеке спящей девушки, спрыгнул с кровати, помчался во двор по ведру. Уборная в самом конце яблоневого сада.

Облегчился и хотел было уже снова к мягкой кровати бежать, да стал невольным свидетелем нервного разговора. Соседка налетала, дед оправдывался.

– Ошалел, ты что ли, черт старый. Заездил за ночь. Раздавил как трактор.

– Извини, Натальюшка, нашла на меня какая-то бесова сила. Сам себе удивляюсь.