Байки под хмельком

– Это дежурный?
– спросил он и сразу же выпалил, - Я убил соседа по лестничной площадке.

Через пару секунд трубка висела на аппарате. Уже хорошо захмелевший Лючкин улыбнулся:

– Когда?

– Что когда?
– не понял Тарайкин

– Мандеть научился...

– Ты что думаешь, что я не звонил никуда?

– Конечно, не звонил.

– А если сейчас придут?

– Ага, как же! Держи карман шире!
– покатился от хохота Лючкин.

Оба приятеля гостей и в самом деле не ждали. Лючкин думал, что Тарайкин никуда не звонил, а Тарайкин был уверен, что за пять секунд разговора милиционеры, даже если бы смогли с помощью своей аппаратуры вычислить телефон и адрес, то не стали бы посылать наряд, посчитав скороспешный звонок обыкновенным баловством.

Но в это время из прихожей раздался звонок. Тарайкин так и застыл с бутылкой в руке над стаканами, куда собирался налить водочки. У Лючкина тоже глаза округлились.

– Кто там?
– после затянувшейся паузы наконец крикнул в сторону прихожей Тарайкин.

– Это Анатолий из одиннадцатой, - и в самом деле ответил сосед по лестничной площадке.

Оба собутыльника обрадовались и поднялись из-за стола. Как раз третьего для разрешения спора им и не хватало.

– А мы, Толян, только-только о тебе вспоминали, - смеялся Тарайкин, проворачивая ключ в замочной скважине. Наконец он открыл дверь и обомлел: в проеме стоял Толян, а за его спиной три милиционера. В касках, бронежилетах и с "Калашниковыми" в руках. И когда Тарайкина и Лючкина стали закручивать в бараний рог, Толян виновато улыбнулся:

– Да никто в меня не стрелял...

1998 г.

ЛУЖА

Ванька Грозный дожидался автобуса. Под мухой. Ну не так, чтобы совсем стоять на ногах не мог, но и под категорию "чуть выпивших" тоже не подходил.

Около остановки чернела огромная лужа, и Ванька, прохаживаясь, рядом с ней, балансировал, как говорят, на грани фола. Одно неверное движение - и он там, в грязной-грязной воде. Несколько раз от "купания" его спасал какой-то доброжелательный мужик: хватал за руку, когда Ванька вот-вот готов был уже рухнуть.

– Спасибо, коллега, - благодарил Ванька и все ожидающие автобуса на остановке дружно улыбались.

– Ишь, коллегу нашел!
– с надеждой поглядывал на симпатичную женщину "спаситель" и нежно ей улыбался. Скорее всего, чтобы показать незнакомке, каким он может быть добрым и заботливым. Но женщина была равнодушна и оставляла его взгляды без внимания. А самому Ваньке вообще было трудно понять, что такая цаца, которой впору ездить на престижной иномарке, вообще делает на автобусной остановке.

А Грозный продолжал балансировать. Потому что просто так стоять на месте не было мочи.

– Дай стой спокойно, - обращался к нему мужик и снова оттаскивал от лужи, ухватив за полу кожаной куртки, которую Ванька купил в специализированном магазине на прошлой неделе.
– Замри! А то вон уже и "канарейка" наготове.

– Не порви кортяк-то, - незлобно отвечал Ванька, - Чай, такие куртки на дороге не валяются.

Мимо остановки, действительно, уже второй раз на медленной скорости проезжал милицейский уазик и сержант оценивающим взглядом окидывал Ваньку.

На третьем заходе "канарейка" все-таки въезала на пешеходный тротуар и остановилась. Из кабины выпрыгнули два блюстителя порядка - сержант и старшина, - аккуратно обошли лужу и приблизились к Ваньке.

– Пьян?
– спросил старшина.

– Ни в одном глазу, - ответил тот и выпрямился, как осиновый кол.

– А документы при себе? Как фамилия?

– Какие могут быть документы?
– смачно икнул Ванька и тут же добавил, - А зовут меня - Иван Грозный.

Милиционеры переглянулись: неужели этот пьянчушка издевается над ними при всем честном народе?

– Грозный говоришь?
– ухмыльнулся сержант, - А может быть, Малюта Скуратов?

– Нет, Грозный.
– замотал головой Ванька и шатнулся в сторону лужи.

Мужик, ожидавший автобус, как и прежде кинулся было на помощь, но милиционеры опередили его и как по команде с двух сторон взяли Ваньку под руки.

– Ну, что, Грозный, пойдем баиньки в царские палаты?

Ванька, словно надеясь получить защиту, тоскливо посмотрел в сторону пассажиров. И они молча ответили ему сочувствующими взглядами: что можно в этом случае сделать против власти и силы? Ни-че-го!

И Ванька покорно пошел к "канарейке".

– Грозный он, понимаешь!
– ехидно улыбались милиционеры, - Сейчас быстро покорным станет!

Чтобы не запачкать казенные ботинки, они отцепились от Ваньки и как кузнечики стали прыгать с одного сухого места на другое, стараясь не угодить в лужу. А Грозный, не выбирая дороги, шлепал по воде и, казалось, покорно шел за ними.

Служители порядка уже дошли до машины, как позади них раздался звонкий всплеск. Ванька Грозный в новенькой куртке лежал на спине посреди лужи и отчаянно молотил по воде руками и ногами. Брызги летели в разные стороны. Милиционеры в растерянности смотрели на него.

– Иди сюда - тоном, не терпящим возражений, приказал старшина.

– Ща-а-с!
– согласился Ванька и стал подниматься.

С одежды ручьями струилась вода и сползала серая грязевая жижа.
– Куда садиться?

– Он нам всю машину уделает. Потом не отмоем!
– сообразил старшина.

– И дежурку обгадит, - согласился сержант.

– Ну его к черту, - махнул рукой в Ванькину сторону старшина и открыл переднюю дверь уазика., - Поехали. Авось ещё кого подберем.

Воронок скрылся из виду и Ванька вылез из лужи. Похлопал себя по одежде, разбрызгивая грязевые капли: куда он теперь такой?

– Смотри-ка, какой находчивый!
– вдруг похвалил его мужик, пятясь от Ваньки в сторону симпатичной женщины, - Теперь, брат, тебе придется домой пешком топать. Разве можно таким грязным в автобус?

Женщина с осуждением посмотрела на мужика и подошла к Ваньке:

– Хотите я вам одежду постираю?
– вдруг неожиданно спросила она почти что протрезвевшего Грозного к полному изумлению пялившего на неё глаза мужика.

– А сто грамм нальете?
– стуча зубами от холода, спросил Ванька.

– Поищем, - улыбнулась она и, не боясь испачкаться, взяла его под руку.

1998 г.

ЮБИЛЕЙ

Вечером Николая Сергеевича Музыкина, начальника управления райканализации, ждал банкет. Торжественный ужин был приурочен к юбилейной дате - службам городской канализации исполнялась ровно сто лет. Управление загодя начало готовиться к столь знаменательному дню. И хотя некоторые знакомые господина Музыкина посмеивались и с нескрываемой иронией интересовались, дескать, не сошел ли ты с ума, Коля, Николай Сергеевич, как ни в чем не бывало отвечал: