Байки
Шрифт:
– Да мы это так называем автобус, на котором действуют правительственные льготы для убогих и сирых.
– А что, разве не на всех? – спросил я.
Они, оглядев меня как бестолочь, с сожалением разъяснили:
– В льготах сказано – на всех, кроме такси. Вот районное начальство, отслужив молебен и поплевав на фары этого сарайчика, изрекли, как христовы оракулы: «Дважды ты – «путинская» колымага, а четырежды будь такси наше». Вот теперь и ездим – то в правительственном за так, то в такси за деньги.
Администрация объясняет – денег не хватает, чтоб платить, но ни разу
А зачем столько машин администрации, когда везде можно на автобусе доехать? Хочешь служебную – содержи на свой счёт! Но кто нас, убогеньких, спросит. Иногда приезжают из района три человека в сельскую администрацию, и каждый на своей, служебной. Почему бы не приехать на одной? Нет, на трёх! А ведь это наши деньги.
Но мы рабы, дети рабов, да ещё и убогие. И тому рады, что хоть есть правительственный рейс. Да и то ведь – сколько нас сирых прётся на костылях, на карачках! Помирали бы дома.
Ветеринар
Митрич, колхозный ветеринар, был славен тем, что всегда и всюду был готов к своей нелёгкой работе. В любом состоянии и под любым градусом подпития мог сотворить со скотиной любую манипуляцию – от клизмы до удаления половых признаков.
– Ночь, полночь, заполночь! Уколоть, выложить на ощупь… Мне только рукой ухватиться за нужное место! – говаривал он в изрядном замутнении.
Никола нашёл его у Клима, где он досасывал положенную норму, выложив двух ягнят. Глаз его уже не было видно и вообще, вся его довольная морда состояла из одной сплющенной улыбки.
Никола напомнил, что Митрич обещал сегодня приструнить и его барана.
– А то ведь такая скотина, спасу нет! Весна только-только наступила, а он замучал не только овец, а и козу заодно. Такой гад! Даже собаку домогается, – жаловался, подвыпив, Никола.
– Ночь, полночь, заполночь! – проронил, как отрезал, Митрич.
Никола помог Митричу допить норму, и они потянули друг друга в Николино хозяйство. Хозяйка, обходя боком Митрича, поставила на стол бутылку и шмыгнула за дверь. Нужно сказать, что у Митрича была ещё одна особенность: он умел держаться за нужное место, когда дело касалось и женщин. И те, завидя пьяного ветеринара, кидались врассыпную или делали вид, что разбегаются. Всегда кто-нибудь по рассеянности застревал в его объёмистых лапах и был ухвачен куда надо.
Но вернёмся к делу. Выпив по одной, Митрич с Николой, чтоб обогнать сумерки, сунулись во двор, держа друг-друга. Барашек был выпущен из стойла, его ещё можно было разглядеть в начинающихся сумерках.
Никола стал ловить его, пока метался, пуговица на штанах оборвалась и штаны съехали на подколенки, а потом вместе с подштанниками повисли на сапогах. Никола, запутавшись в штанах, последним рывком пал на барана, но тот выскользнул и затих в тёмном углу. Сил у Николы больше не было, и он застыл в позе уставшей собаки, сунувшись мордой в навоз. Только темнел его кожушок,
и тишина.Ветеринар подумал, всё готово, и стал искать, что надо. Поглаживая кожушок Николы, он нащупал шерсть и ловко ухватил, что надо. Спрыснув йодом взялся за инструмент, но тут ярко вспыхнул свет и раздался вопль хозяйки:
– Ах, рестант!!! Ах, зараза!!! Я кого тебя просила выложить!?
Ветеринар прикрыл один глаз, другой прищурил для наведения резкости, и туман в его голове качнулся. Он увидел то, что и должен был увидеть, только смазанное йодом добро принадлежало хозяину, а не барану.
– А я-то думаю, что это баран такой смирёный, да и шерсти мало, – оправдывался Митрич.
А виновник стоял в углу и смотрел на людей более внимательно, чем смотрят бараны на новые ворота. Разглядев хозяйку, он кинулся к ней, чтоб спастись от этого дурно пахнущего чем-то йодно-карбольно-водочным человека. Но излишняя доверчивость бывает чревата. Хозяйка, как могла, налегла на барана, и ветеринар сотворил ловко своё чудо. Ошарашенный болью баран ещё не понимал, что с ним произошло. Застыл в углу и жалобно заблеял.
Хозяйка подняла своего мужа за подмышки, благо была втрое мощнее его. Натянула ему штаны и держа их в пригоршнях, стала переставлять мужа, как мешок с отрубями, к дверям дома. Бросив привычно его на лавку, пошла жарить трофей ветеринару. Тот пьяно пошутил: «Вот, пожалела Николины, сейчас бы досыта наелись». Хозяйка выругалась, плюнула и вышла с кухни.
Ветеринар потянулся к бутылке. Дело сделано, а Никола ничего не подозревая, посапывал и постанывал на лавке.
Секс-шоп
Дуська приехала в областной центр толи с чирьем, толи с опухолью на совет к местным светилам медицины, а заодно и посетить магазин, о котором много слышала в деревне. Называется он «секс-шоп». Что о нём только не болтают в деревне. Теперь, мол, бабы в космос так не стремятся, как в этот магазин. Полгода деньги копила. Соседка такое рассказала, что от любопытства можно пешком сто вёрст до области дотопать.
Глянула Дуська, и впрямь, глаза в разные стороны – чего там только нет! Не придумать и во сне увидеть такое не сподобится. Можно десять жизней прожить и не познать того. Сначала было очень стыдно, но есть такие вещицы – глаз не оторвёшь. Невольно вспоминался то кузнец, то конюх (они в деревне бабам весь «шоп» заменяли). Потом стало любопытно и интересно.
«Но что это за упряжь висит на витрине? Вся в кольцах, блестит как на выездной лошадке председателя, только краше и поменьше. А цена-то, господи, цена-то! Всю конюшню продай, и то денег не хватит на одну уздечку, но не чета нашей гнилой упряжи». Дуська, сгорая от любопытства, спросила:
– А кнут зачем? Ох, какой красивый витень.
Молоденькая продавщица, хмыкнув, подала ей альбом. Дуська открыла и ахнула. На первой фотографии висела голая женщина в узде, подвязанной под потолок. Пятки были притянуты к ушам. Вся в кровавых полосах, а мужик голый, но в сапогах, охаживал её витнём по всему телу.