Бедная родственница

— О-о, нет, Господи! Третий! Он пришел третьим! Это ужасно! Ну, почему мне так не везет! Я была уверена, что он выиграет этот забег. И потом, у него такое многообещающее имя!

— Неоспоримый аргумент, — фыркнул Фрэнк, — ну что, теперь мы можем идти?

— Ты черствый и бездушный сухарь, — надулась девушка, — я никогда не дождусь от тебя сочувствия.

Подойдя к месту, где должна была находиться пролетка, они замерли как вкопанные, потому что ее там не было. Она исчезла вместе с Бэзилом.

Фрэнк долго приходил в себя от такого вопиющего поступка, Теодор рассмеялся, а Гессия заявила:

— Так вам и надо.

— Не понимаю, — покачал головой кузен, — я вообще перестал что-либо понимать. Что стряслось с Бэзилом? Почему он так поступил? Как он мог нас бросить?

— Не думаю, чтобы он терзался угрызениями совести, — хмыкнула Гессия.

— Я тоже. Но куда он поехал?

— Могу лишь высказать предположение. Он спрашивал меня о Норме. С ней что-то случилось?

— Она не спустилась к завтраку, а миссис Коултер сказала, что вполне возможно, что она с тобой.

— Но ее нет со мной, — Гессия слегка нахмурилась, — значит, Бэзил поехал назад. Господи, неужели что-то стряслось с Нормой? Не знаю, почему, но у меня нехорошее предчувствие. Нам нужно поехать в Сэвидж-холл.

— На чем? — патетически воскликнул Фрэнк.

— Нет ничего проще, — вставил молчавший до сих пор Теодор, — мы можем остановить кэб.

— Эти наемные экипажи отвратительны, — скривился Фрэнк.

— Можешь идти пешком, — это была, конечно, Гессия, — а мы поедем в кэбе, невзирая на его отвратительность. Отлично, Тео, вам в голову приходят изумительные идеи. Только все это нужно сделать поскорее.

— Приложу все усилия, — улыбнулся он.

Фрэнк обиженно засопел.

10 глава. Несостоявшийся ритуал

Чувства к Норме возвращались медленно. Сперва она почувствовала запах воска и сырости, потом услышала какое-то шуршание и шаги и наконец приоткрыла глаза. Сразу же начала болеть голова, особенно, затылок. Он просто раскалывался. Девушка подняла руку, чтобы пощупать больное место, точнее пыталась приподнять, но у нее ничего не вышло. Испугавшись, что внезапно потеряла способность двигаться, она еще раз дернулась и тут же почувствовала, как что-то впилось ей в запястья. Приподняв обе руки, Норма с изумлением на них уставилась при свете свеч, обнаружив веревку, стягивающую кисти рук.

Нахмурившись, девушка задумалась, припоминая, что предшествовало этому событию. Она припомнила сморщенную голову на подушке, собственный страх и бегство за помощью к Бэзилу, свое намерение спать в библиотеке, но прежде захватить туда плед. А потом… потом ничего. Пустота. Кажется, было что-то еще. Поднапрягшись, Норма вспомнила чьи-то шаги, похожие на шорохи. Она, кажется, обернулась посмотреть и тут… о-о! Она вспомнила! Ее ударили. Кто-то стукнул ее по затылку, вот почему он так болит.

Но почему у нее связаны руки? На этот вопрос Норма ответить не могла, однако, рассудительность ей подсказывала повременить с догадками и просто оглядеться. Что она и сделала.

Осторожно повернув голову, она окинула взглядом помещение. Неровный свет свеч, расставленных в самых неожиданных местах давал представление о размерах. Спустя минуту Норма сообразила, что темное, сырое и мрачное помещение без окон — это скорее всего подвал. Разделавшись с этим вопросом, девушка перешла к следующему.

Во-первых, она лежала на полу, у нее были связаны запястья и лодыжки. Кто-то позаботился о том, чтобы Норма не смогла освободиться или хотя бы встать. Было очень неудобно, жестко и холодно к тому же. А если прибавить к этому еще и боль в затылке, то можно себе представить, как было комфортно Норме.

Во-вторых, в нескольких шагах от нее стоял стол, возвышавшийся на добрых три фута от пола. На этом сооружении стоял какой-то длинный ящик, украшенный бархатом с золотыми кистями. Норма долго размышляла, что бы это могло быть, но так и не пришла ни к какому разумному выводу.

А в-третьих, около этого ящика стояла высокая женщина в черном плаще. Капюшон был откинут на спину, открывая взгляду светлые волосы, чуть тронутые сединой. Женщина находилась спиной к Норме, но той не нужно было ломать голову над вопросом, кто она.

В это время она обернулась, и девушка увидела ее лицо. Женщина поймала взгляд, направленный на нее и сказала:

— Очнулась? Очень хорошо.

— Хорошо? — повторила Норма вопросительно, — что вы нашли в этом хорошего?

— Мы не можем ждать долго. Все должно быть сделано на рассвете. А рассвет близится. Близится рассвет. Я это чувствую.

Она подошла ближе к девушке, оглядывая ее с ног до головы критическим взглядом темных глаз. Лицо у нее было миловидным, его даже шрам не портил, но в глазах то и дело мелькало странное выражение, лишающее лицо привлекательности.

— Это правильно, — продолжала женщина, — я знаю, что сделала правильный выбор. Именно ты должна быть здесь. Ты…, - она посмотрела уже свирепо, — ты отвратительная девчонка. Зачем ты убила моих мышек? Гадкая, гадкая дрянь, убила моих маленьких мышек, бедненьких мышек.

— Вы имеете в виду чучела? — осведомилась Норма.

— Они живые! — рявкнула она, — ты убила их!

Стиснув кулаки, женщина шагнула ближе, и Норма заметила в ее руке маленький кинжал, сверкнувший при свете свечей. Она уже взмахнула им, но помедлив, убрала руки и отступила:

— Еще не время. Нет, не время. Но скоро будет пора.

— Где мой пистолет?

Женщина, словно не слыша вопроса, вернулась к высокому ящику и бросила взгляд на его содержимое. Норма не поверила своим глазам, но на лице той промелькнула нежная улыбка.

— Скоро, мой господин, — проворковала женщина, — совсем скоро. Ты вновь получишь возможность жить.

Норма чувствовала себя и без того отвратительно, но послушав ее, пожалела, что пришла в себя, а не находится в обмороке. Забавно, они считали сумасшедшей тетю Сару. Ведь это тетя обожала летучих мышей и все, что с ними связано. Однако, Норме всегда казалось, что она что-то не договаривает. Казалось, что в этом деле есть нечто другое, не затронутое разговорами. Зато теперь у нее не осталось никаких вопросов. Эта женщина в самом деле не в себе. Это она обожает летучих мышей, развешивает их в комнатах, это она разместила в холле родословную графа и собрала коллекцию. Все это исходит от нее. Не хватает лишь небольшой детали.

— Элеонора, — сказала Норма вслух, — вас зовут Элеонора, правда?

Женщина обернулась к ней.

— Вы не умерли десять лет назад, как все утверждали.

— О, я умерла, — отозвалась она, — умерла, но позже обрела другую жизнь и другую сущность. Теперь я уже не человек.

— Не человек? — Норма приподняла брови, — кто же вы тогда?

— Ты все равно ничего не поймешь, глупая девчонка, — нахмурилась Элеонора, — ты будешь фыркать и кривиться, как и остальные, такие же глупцы. Вы ничего не понимаете, жалкие людишки, ваши умишки не способны осмыслить это.