Бедные, бедные взрослые дети
Шрифт:
Преамбула явно себя истощила, и пауза уже должна была закончится тоже, слишком уж надолго она повисла. Наташа посмотрела испытующе на Кирилла, еще раз задала себе вопрос «мне точно это надо? я точно решила?», уверенно кивнула своему внутреннему собеседнику и начала вводить школьного товарища в курс дела.
– Как-то, мать, ты путано рассказываешь. Тебе нужно подменить вложение в уже пришедшем письме? А в чем прикол? Если человек будет работать с этим файлом, то не в открытом же письме он будет это делать, не в почте. Он его сохранит к себе на жесткий диск и уже там будет обрабатывать.
– В том-то и смысл! К письму моему он возвращаться не будет, наверняка. Значит, и не заметит подмены.
– То, что ты какую-то подлянку замутила, я уже понял.
Наташа помотала толстой полосатой трубочкой в стакане с коктейлем. Эх, надо было брать без сливок. На жаре они расплылись некрасиво и теперь плавали на дне стакана подозрительными белыми хлопьями.
– Кирюш, вот тебе это понимать зачем? Ты у нас не работаешь, тебя это не касается. А лишнее любопытство не порок, но большое свинство, слыхал такую поговорку?
Кирилл недоверчиво ухмыльнулся в ответ:
– Да мало ли? Влипнешь с твоими аферами во что-нибудь уголовно-наказуемое.
– Жалкий отмаз, – парировала Наташа. – Кирюш, ты ж меня знаешь: где я, а где – уголовный кодекс. Ты сам то веришь в то, о чем говоришь?!
– Ну, мало ли.
Вахлак Кирилл ей не верит. Впрочем, ей абсолютно пофиг верит он ей или нет, и в чем именно подозревает. Дело она задумала не слишком красивое и небезопасное, для своей же собственной карьеры весьма и весьма стрёмное. Попадись она на этом шулерстве – вылетит из компании как пробка, с «волчьим билетом». Но, во-первых, уж очень красивая может получиться комбинация, во-вторых, сто процентов даст желательный эффект и Михайлову место бренд-директора будет только сниться, и то нечасто. Кто не рискует, как говорится, тот не пьёт шампанское.
– Кирюш, давай лучше поговорим о приятном!
– О чем это?
Тон у него был хоть и заинтересованный, но все еще подозрительный. Наташа, не обращай внимания, успокоила себя она, он вахлаком был – им и помрет. Пять минут – и ты ему мозг замылишь. Только говори поувереннее, поспокойнее. Твое состояние ему обязательно передастся.
– О деньгах, Кирюш. Об этих замечательных, всемогущих хрустящих бумажках. И не о каких-нибудь жалких «деревянных», а о полноценных американских долларах будем говорить. Ты, кстати, в курсе, что более 80 % мирового торгового оборота рассчитывается в американских долларах?
Кирилл все еще был напряжен, Наташа видела это по его чуть прищуренным, почти утопленным в толстые щеки, некрупным глазам, по поджатым губам, от чего его мягкий, безвольный подбородок, к которому теперь еще и второй мешочком прирос, выглядел более мужественно, и воинственно выступал вперед. Но по взгляду, позе было видно: Наташа его заинтересовала, зацепила, что называется. Вот ведь какая штука эти доллары, чисто золотой ключик из сказки про Буратино, любую дверцу открывает.
Так, надо не сбавлять обороты, не отвлекаться. Он поплыл – надо закреплять успех. Все-таки ужасно полезная штука эти тренинги, и она мысленно в который раз уже поблагодарила Сциллу, помимо забавных глупостей, дававшую им подчас возможность научиться и таким вот полезным вещам, как манипуляции в переговорах.
– Кстати, Кирюш, – и она махнула рукой официантке, международно принятым жестом показав ей, что ждет счет. – А ты вот какого именно из президентов США больше любишь? Улисса Гранта или Бенджамина Франклина?
Кирюша не словил подспудного смысла вопроса и промямлил в ответ что-то про Джорджа Вашингтона. Наташа усмехнулась:
– Кирюш, я планирую ссудить тебе за твое доброе сердце тысячу долларов. Ты точно уверен, что хочешь получить их бумажками по одному доллару? Мне было бы все же удобнее давать тебе их «грантами» по 50 и «франклинами» по сто, чем «вашингтонами».
Судя по мгновенно округлившимся глазам собеседника, с деньгами у него на текущий момент было не очень, иначе бы на плевую сумму в тысячу зеленых он так отчетливо не среагировал. Вообще, Наташа планировала раскошелиться тысячи на три, но благоразумно решила начать с минимума – мало дать приятнее, а много дать она всегда успеет.
Чутье ее не подвело:
тысячу Кирюша воспринял с радостью и благодарностью, и более не интересовался вопросами морали, нравственности и законности.Теперь надо как-то заболтать тему, вспомнила Наташа советы бизнес-тренера. Чтобы у собеседника не осталось ощущения, что то, за что он берется – что то очень уж особенное и важное для Наташи.
– Ты, Кирюш, в Школу то пойдешь 1 сентября, на нашу традиционную встречу?
– Да не знаю я еще, – сразу сник от новой темы Кирилл. – Не думал еще. Может, я занят в это время буду.
Ну, да, ну, правильно, согласно кивнула про себя Наташа. Если бы я была хакером-неудачником на фрилансе, я бы тоже десять раз подумала идти ли мне на встречу выпускников в их особенную Школу и в их супер-удачный, даже для их Школы, класс, где почти все многого добились в жизни. Занят он будет, ага, как же. Не иначе как позовут «сетку» Центробанка взламывать. Понасмотрятся пацаны всяких «Искусственных интеллектов» и «Из машины», забьют себе мозг чужими хакерскими приключениями и кажется им, что вот он пример «делать жизнь с кого». А заканчивается все как у Кирюши, радостным согласием на мелкую пакость за штуку баксов. Ладно, будем благодарны парню, осадила свои язвительные размышления Наташа, его жизнь – его персональное дело и ее не касается. И не согласись он на эту самую «мелкую пакость» – хуже было бы, в первую очередь, ей, а не ему.
Из школы в Школу она попала довольно быстро. Видимо, дошли мамины молитвы до господа, Наташа-то в бога не верила. В определенный момент жизни Господь всем подставляет плечо или ступенечку, остается лишь правильно воспользоваться помощью.
Когда в их обычной бабаевской школе начался учебной год, Наташа оказалась сразу в тройке лучших учеников. Ей-то казалось, что куда их маленькой дубоссарской школе против московской, ну, ладно, подмосковной – как мышь против слона. А оказалось, что учили ее дома хорошо и крепко-накрепко. Но она ведь и у себя в Дубоссарах в отличницах ходила, а программа то по всему не так давно развалившемуся Советскому Союзу одинаковая была, так что неудивительно.
Если добавить к академическим успехам еще и хорошие отношения, почти сразу установившиеся у нее в новой школе с учителями, – какой же учитель не любит прилежных, трудолюбивых девочек! – то и вообще, считай, школа ее приняла. Чего не скажешь об отношениях с одноклассниками.
Не то чтобы ее притесняли, нет – попробуй, притесни такую: на первую же попытку наиболее отвязной части девочек класса зажать ее в раздевалке и «поучить заучку уму разуму» ответом был настоящий бой, на которые эти хлипкие почти москвички не рассчитывали. В их планы входило попугать ее, а не реально биться. Наташа же каким-то звериным чутьем поняла, что если она сейчас не спасует и даст им серьезный отпор – от нее отстанут. Так и получилось. Со словами «дура молдавская» зачинщицы драки отступили, потирая полученные синяки и укусы (ну, да, кого-то она и покусала – пусть знают, что в бою все средства хороши!). И она стала в классе неприкасаемым изгоем.
Мальчикам не было до нее дела: красавицей особой она не была, одевалась бедно и немодно, характер имела вздорный и угрюмый, списывать не давала – нафига она такая кому сдалась. Центром девичьей части класса была красотка Марьяна, остальные девочки клубились вокруг нее на орбитах разной степени удаленности, кормясь остатками с барского стола. Она была дочерью успешного кооператора, хорошо одевалась, имела настоящую, крутую взрослую косметику итальянской фирмы PUPA и вокруг нее имелся целый рой кавалеров. А, значит, что? Кому достанется свитер, который Марьяне надоел, или наполовину использованная помада? Правильно, подружкам. Кого угостят настоящими финскими конфетами FAZER, которые не то что вкус имеют неземной, но даже и запах? Их же, подружек. Им даже мальчики периодически перепадали, которые начинали ухаживать за Марьяной, но, осознав глубину своих заблуждений и Марьянину недосягаемость, соглашались на ее «фрейлин».