Бедный Енох
Шрифт:
Омерзительные твари! Казалось, еще немного — и они разорвут меня на части, но им, увы, нравилось мучить меня, глядя на мой страх и смятение — еще несколько минут и я понимаю, что все мои попытки убежать заранее просчитаны их извращенными умами — и они просто загоняют меня туда, куда им надо, подальше от выхода, туда, откуда я уже не сбегу.
Убегая наугад, постоянно сворачивая от улюлюкающих радостных толп преследующих и загоняющих меня демонов я наконец оказался в большом зале, накрытом стеклянным куполом, в центре которого, прямо под сводом купола висел большой шар желтого
Демоны, повыскакивав изо всех щелей, подняв на своих омерзительных холодных и склизких лапах — забросили меня в самый центр этого шара, внутри которого неведомая сила растянула мое тело, руки и ноги — в стороны, так, что я даже и пошевелиться не мог.
— Вот эта пыточная камера! — закричал один демон, выделявшийся среди всех остальных особой, чрезвычайной омерзительностью вида — которую ты и твои друзья придумали, чтобы поместить сюда самого бога! Вы и город этот построили, и обустроили его, переделав изначальный проект сатаны — чтобы заманить сюда хитростью самого господа, поместить его здесь — и пытать его, чтобы узнать всю его мудрость, и перенять у него все его знания и опыт! Чтобы потом разлететься в своей гордыне по мирам, и создавать новые, лепя их по собственному разумению, для своих похотей и услад, и стать вечными!
— Ты хуже, чем мы все вместе взятые! — закричал другой демон — мы пошли против господа, и честно воевали с ним, а ты и твои друзья хотели хитростью его одолеть, заключить здесь в темницу, а если бы удалось — и убить его! Сатана просто хотел подражать господу, имея в своем подчинении свой кусок земли, вы же — хотели заменить бога собою! И теперь вы прокляты, а ты — более всех остальных, потому что все, что ты тут видишь — плод твоего больного воображения, израненного долгой войной в небесах!
Я поникаю головой, а демоны, все вместе вмиг превратившись в тени, всем скопом набросились на меня, прошивая насквозь мою душу, и истязуя ее.
— Мы покажем тебе все мерзости, которые творили на земле прежде, чем были сосланы сюда самим сатаной! — гремели в моей голове их голоса — мы заставим тебя, давно сошедшего с ума, терзаться, потерять душевный покой и терзаться мучениями души, от чего к тебе вернется память и ты сможешь вспомнив все признаться в своих преступлениях и тем самым обречешь себя на скорый и праведный господень суд! И это будет длиться ровно столько сколько понадобиться для того, чтобы мы добились своего — и еще время! Мы сломаем тебя! Сокрушим! Твоя вина неоспорима и ты должен ее признать!
Мощными громовыми раскатами заиграла органная музыка, пробиравшая меня до самых печенок, и передо мной, одна за другой, сменяя друг друга в бесконечном безумном прыгающем хороводе стали проплывать сцены совершенных демонами деяний.
Я видел войну с ее преступлениями, террор, запугивание, страшные пытки, целенаправленные унижения, изнасилования — все, что не зная о том, кем ведомы, совершали люди, и притом не в порыве гнева, не от желания мстить — если бы это! А со знанием дела, холодно, безэмоционально и очень, страшно и отточено разумно.
— Воооот! — кричат демоны, переворачивая мои внутренности — и я вижу горы изувеченных трупов, о чьих мучениях перед смертью даже страшно было подумать — вооот! —
и происходит то, чего я так боялся — я вижу эти самые мучения…Меня распющивает, будто катком, но после, спустя время, я замечаю что постепенно перестаю реагировать на все эти ужасы, на ходу черствея. Музыка, ужасная, отражающая саму суть страха, отчаянья и ужаса вдруг начинает мне казаться даже привлекательной и по-своему, извращенно, но приятной.
Тогда сила света, внутри которого я был заключен, ослабевает, и я, отпущенный им, падаю на пол зала.
Демоны, вновь вернувшись, превратившись в человекоподобных чудовищ, застыли вокруг меня, глядя мне в глаза удивленными взорами:
— Как интересно! — говорю я им тогда — оказывается, обещанные мне страдания не так уж и непреодолимы? Ваши деяния — логичны и имеют в этом свою прелесть… Ваша музыка — торжественна и привлекательна! Чем вы хотели меня удивить? Убийствами людей? Но чтобы ужасаться им прежде всего надо людей за людей считать, а не за скот, но вы-то их держите за животных!!
— Что вы еще покажите мне? — продолжаю я — Ад с его мучениями? А вы сами его видели? Или рай, потерянный навсегда — с его славой? А в чем прелесть рая? В понимании всего? Но куда это понимание можно применить, когда уже ничего не будет?
Я иду по кругу, наблюдая, как расступаются демоны:
— Мудрость, которую всякий хотел бы стяжать — куда ее можно применить, если ничего нет? И даже если что-то есть — творения и создания — можно ли насладиться мудростью, если творимое тобой не есть твоя исключительная воля?
Демоны, закрывая лица лапами стали отступать от меня, пятясь:
— Мы хотели главного! — я не чувствуя уже ничего стараюсь выглядеть торжественно в соответствии с моментом — и что с того, что мы проиграли? Мы попытали свое счастье, не чужое, но свое! Мы учились — но на своих ошибках! Мы покусились на главное, сотворив главное — мы жили для себя и по совей воле, а не исполняли чужую!
«Что за патетика?» — подумал я еще тогда. Я был похож на актера, с чувством и вдохновением произносящего текст, смысл которого ему оставался непонятным.
— Он никак заколдовал шар — зашуршали тогда демоны, все удаляясь от меня — так, что в том можно испытывать любого, но не его самого — здесь мы бессильны!
— Вы можете мучить любого — ответил тогда я им — но мне ваши ухищрения не причинили особых страданий. Потому что мучая человеческие чувства вы не поняли, что так можете мучить только того, кто эти чувства испытывает!
— А сейчас — я глубоко вздохнул, будто закончил долгое и многотрудное дело — я хочу, чтобы вы вернули меня обратно!
— Сколько тебе лет? Как тебя зовут? Кто ты? — заорали истерично демоны, и уже через мгновение я оказался вновь на Лубянской площади в кампании Семъязы, так что мой ответ.
— Меня зовут Андрей Земсков, мне почти сорок лет, я просто человек, и я не понимаю, чего вы все от меня хотите. Это очень нехорошо — мучить человека, который вам ничего плохого не сделал.
Выслушивал уже он, мой главный мучитель, Семъяза, но не демоны из города, некогда построенного ангелами.