Бедовый месяц

– Ты очень рисковала.

– Я знаю. Если бы я прокололась с Шагаевым, то не смогла бы отомстить Авдееву. А его я оставила на закуску… Да, я рисковала. Так без этого нельзя…

– А без меня? Без меня ты могла обойтись?.. Или я был частью твоего плана?

– Да, я видела, как ты выходил из офиса «Приора», у меня появилась мысль с тобой познакомиться… – Юля открыла глаза и виновато посмотрела на Кирилла.

– Вот я и говорю, что ты играла на моих чувствах, – совсем не весело усмехнулся он.

– Играла. Но не все так просто. Ты действительно очень мне понравился. Я в тебя влюбилась.

– Ты сама в это веришь?

– Я не просто в это верю, я знаю это точно.

– И я в тебя влюбился.

– Да, я это поняла…

– Если ты это поняла, то почему ты не сказала мне про свою тайную миссию?

– Я не могла тебе этого сказать. Ты фактически охотился за мной, ты мог бы сдать меня Авдееву.

– Но тайное все равно стало явным.

– Увы.

– Через меня ты собиралась выйти не только на Авдеева. Через меня ты вышла на Портнова…

– Я бы все равно на него вышла. Я же знала, где он живет, где у него офис… Но раз уж так получилось, я не могла упустить случая. У меня был яд, которым я собиралась отравить Авдеева, но я отравила им Портнова…

– Спасибо, что не кастрировала, – хмыкнул Кирилл.

– А надо было бы, – совсем не весело усмехнулась она.

– А с Витаевым как вышло? Ты была здесь, приезжала сюда за пистолетом?

– Да, я приезжала сюда. Да, за пистолетом… У тебя был список гостей, я нашла там фамилию Витаева, отправилась в ресторан и поняла, что это идеальное место для убийства… Только я не уверена была в том, что смогу убить Витаева. Этого бы не случилось, если бы он не вышел танцевать…

– А если бы тебя увидели? Если бы в туалете кто-то был?.. Если бы тебя застукали, тебе бы пришлось убить свидетеля…

– В туалете никого не было.

– А если бы в туалет кто-то шел?

– Я бы не стала стрелять… И не надо если бы да кабы… Ведь ничего же не случилось. Свершилось правосудие, больше ничего…

– Да, но еще остался Авдеев. Ты бы и его убила, если бы представилась возможность?

– Да, конечно… Мне правда страшно, что я могу сойти с ума после того, как некому будет мстить. Но я должна была его убить… А потом я узнала, что он твой отец…

– И что?

– Он твой отец, а я люблю тебя…

– Он мой биологический отец.

– Да, он собирался сделать тебя своим наследником. Да и ты служил ему верой и правдой. Или нет?

– В общем, да, служил. И глотки рвать за него был готов…

Кирилл тяжко вздохнул. Еще сегодня утром он готов был убивать ради Авдеева, и вдруг такой поворот. Он уже ненавидит этого человека, потому что по его вине какая-то мразь изнасиловала Юлю… Он действительно любит эту девушку безумно, если ради нее фактически предал Авдеева… Но ведь при этом он не предал своего отца. Своего настоящего отца, который растил его, заботился о нем. Ведь было же у него подозрение, что отец пал от руки Авдеева…

– Ты еще можешь сослужить ему службу, – с тоской посмотрела на него Юля.

– Я тебя не предам, – решительно мотнул он головой.

– Тогда и Авдеева не предавай… Если ты скажешь мне, что не надо его трогать, я отступлюсь. Если ты скажешь, я не стану его убивать…

– А мы в том положении, чтобы его убить? Насколько я понял, мы в таком положении, что нам и хвост на улицу нельзя высунуть.

– Да, плохое у нас положение. Но сейчас мы в безопасности.

– Ты уверена, что ни у кого нет на тебя выхода?

– Если бы я не была в том уверена, я бы не вела себя так беспечно… Сейчас мне угрожаешь только ты. Но ты моя судьба, и я должна смириться перед тем, что эта судьба мне готовит…

Фактически Юля признавалась Кириллу в любви, но при этом даже не глянула на него. Спокойно поднялась, вышла из бассейна, взяла полотенце, завернулась в него и пошлепала в спальню. Он последовал за ней спустя время.

Она уже спала, когда он лег к ней. Или делала вид…

Глава 18

Стеклянная банка стояла на пеньке, затерянном в траве. На банке губной помадой нарисованы глаза, нос, рот. Ясный день, на небе ни единого облачка, стеклянное лицо сияет на солнце и весело улыбается растянутым до ушей ртом. Кажется, что в этой банке живет душа. Что ж, если так, то Юля сейчас выпустит ее на свободу.

Олег Ефимович уже объяснил, как рассчитывать расстояние до цели по шкалам в прицеле и угловым величинам, как пользоваться боковыми поправками, как правильно навести винтовку на цель, не пользуясь маховиками. Но сейчас прицел установлен с учетом дальности. Цель неподвижная, но есть ветер, поэтому введены боковые поправки. И стеклянное лицо уже в перекрестии прицела. Осталось только нажать на спуск. Это не трудно. Рука у Юли твердая, привычная к стрельбе.

Олег Ефимович научил ее стрелять из охотничьего ружья, из мелкашки, а теперь вот раздобыл для нее настоящую снайперскую винтовку. Пристрелял прицел, научил, как им пользоваться, и сейчас он ждет меткого выстрела. Юля лежит на траве, ноги разведены, приклад винтовки упирается в правое плечо, глаз смотрит в прицел, палец на спусковом крючке. А Олег Ефимович рядом, он стоит перед ней на колене, одной рукой держит за талию, другая покоится на бедре. Так он успокаивает ее перед выстрелом. Как будто кто-то просит его так делать…

Юля задержала дыхание, плавно выжала слабину на спусковом крючке. Винтовка выстрелила громко, но ей к этому не привыкать. Отдача не слабая, а плечо у Юли не самое крепкое, но ведь это не первый ее выстрел, и она знала, как усмирять приклад. Отдача вызвала неприятное, но вполне терпимое ощущение. И если надо будет, она сделает и второй, и третий выстрел. Но банки уже нет, пуля разбила ее вдребезги.

– Отлично! – Олег Ефимович еще ниже опустил руку, обхватив ладонью внутреннюю часть бедра.

– Не надо, – Юля дернула ногой. – Вы мне мешаете.

– Мешаю, – сказал он, убирая руку. – Конечно же, мешаю. А ты хочешь стрелять в комфортных условиях? Для чего я, по-твоему, заставляю тебя бегать по лесу, для чего учу стрелять на сбитом дыхании?

– Я все понимаю. Но лапать меня не надо.

– Кто тебя лапает? – нахмурил он свои косматые брови.

И брови у него чересчур густые, и волосы такие же, причем вихрастые, поэтому на голове постоянный беспорядок. Олег Ефимович мыл голову рано утром, тщательно расчесывался, надевал на нее специальную сеточку. С утра все было хорошо, но к обеду волосы снова начинали топорщиться в беспорядке. А если он мыл голову на ночь, то с утра на него смешно было смотреть.