Бедовый месяц
Шрифт:
Но не может Юля выстрелить. Может, и бандит он, этот мужчина. Может, в его голове зреют страшные планы захвата чужих предприятий, может, он готовит кому-то смерть, но дома его ждут жена, дети. Жене он купит цветы, детям подарит мягкие игрушки, потом будет семейный ужин, а вечером его дочка заснет с плюшевым медвежонком в обнимку… Но если его сейчас убить, эта девочка будет плакать горькими слезами. Ведь ей не объяснишь, что папа был нехорошим человеком…
Нет, не могла Юля выстрелить. Поэтому приговоренный к расстрелу спокойно сел в свою машину.
– Что такое? – с досадой,
Он сам выбрал позицию для стрельбы, обустроил снайперское гнездо на чердаке дома. Он сам все организовал, даже винтовку принес, Юле осталось только подняться на чердак, взять цель в перекрестие прицела и нажать на спусковой крючок. Но не смогла она выстрелить, поэтому Кухаров сердится.
– Я не могу, – опуская винтовку, сказала она.
– Почему?
– Он живой человек… И у него могут быть дети… У него может быть дочь…
– И что?
– У моего папы тоже была дочь…
– Правильно, у твоего папы была красавица дочь, а какой-то ублюдок ее изнасиловал…
– Этот человек не похож на ублюдка…
– А по-твоему, у него на лбу должно быть написано, что он ублюдок? Сейчас время такое, не то что раньше. Бандиты уже не носят кожаные куртки и широкие штаны, они носят дорогие костюмы и ходят к маникюршам. Они скрывают свою гнилую суть за блестящей вывеской, но при этом не перестают быть убийцами… И тот подонок, который тебя изнасиловал, он тоже сейчас ходит в дорогом пальто и при галстуке и совсем не похож на бандита. И те мрази, что изнасиловали твою мать, такие же респектабельные на вид люди… Ты меня понимаешь?
– Понимаю.
– Ты хочешь, чтобы тебя изнасиловали еще раз?
– Нет.
– Тогда успокойся. И наберись терпения. Еще не вечер, часа через три он вернется… Возможно…
– А если нет?
– Тогда завтра повторим. Или не хочешь?
– Я не знаю.
– А может, ты хочешь сходить с ума, как это было раньше? Забыла, как головой о стенку билась?.. Если ты не сможешь убить этого бандита сейчас, ты не сможешь отомстить своим насильникам никогда… Так, внимание, он возвращается! – с удивлением сказал Олег Ефимович.
Действительно, темно-серый «БМВ» вернулся на место, видно, жертва что-то забыла. И точно, минут через пять приговоренный к смерти мужчина снова попал в объектив прицела.
– Спокойно, Юля. Твое дело нажать на спусковой крючок. Давай, милая, – успокаивающе шептал ей на ухо Кухаров. Он не пытался дотронуться до нее, как бы невзначай провести рукой по задним выпуклостям. Лучше бы это, чем то, к чему он ее сейчас склонял. – Ты должна знать, что всю ответственность я беру на себя. Ты только нажмешь, а грех за убийство ляжет на меня…
Эти слова понравились Юле. Действительно, ведь она не хочет убивать этого человека. Знает, что нужно с ним покончить, но не поднимается рука. Потому что смертный грех это. Но ведь Кухаров берет всю ответственность на себя…
К тому времени, когда она готова была нажать на спусковой крючок, жертва уже успела исчезнуть в дверях своего офиса. Но через десять минут мужчина появился снова, и в этот раз Юля не сплоховала. Пуля точно поразила цель…
Дальше все происходило как во сне. Сознание погрузилось в какой-то
тягучий гулкий туман, и она смутно воспринимала Кухарова, который, взяв ее за руку, куда-то повел. Они спускались по лестнице, потом куда-то шли, сели в машину, поехали…Очнулась она дома. Стакан водки она выпила с такой легкостью, как будто это была колодезная вода. Но этот стакан пробил стенку тупика, в который зашло сознание. Так сильный зевок выгоняет из ушей воздушную пробку, возвращая тем самым ясность слуха. А Юля обрела ясность сознания. Светло вдруг стало в голове, только вокруг тьма беспросветная.
– Я что, человека убила? – спросила она.
Она чувствовала, как насыщается спиртом кровь, как хмель теплыми качающимися волнами расходится по телу, пьянит сознание. Но это ничуть ее не пугало. Скорее наоборот.
– Ты исполнила свой долг.
Олег Ефимович смотрел на нее пристально и с восхищенной улыбкой. Он радовался за нее, хотя ее от самой себя тошнило.
– Какой долг? Перед кем?
– Перед своими родителями. И перед самой собой. Поверь, ты убила такого же бандита, который изнасиловал тебя. Ты убила бандита, который мог изнасиловать твою мать. Ты убила бандита, который насиловал и тебя, и твою мать…
– Не надо… Налей еще!
Пожалуй, Кухаров прав. Он всегда прав. Но только почему-то не верила Юля в свое геройство. Не долг она исполнила, а что-то другое. Потому и захотелось напиться…
Второй стакан уже не воспринимался как легкая вода. От резкости вкуса перехватило дыхание, от невыносимой горечи во рту из глаз брызнули слезы, но все-таки Юля смогла сделать несколько глотков. И вскоре почувствовала, как пол под ногами превращается в ковер-самолет, поднимает ее и несет в светлую даль над грязной действительностью…
Но даже в этом парящем состоянии она почувствовала, как сильные руки Кухарова подхватили ее и отнесли в комнату, положили на кровать. Он снял с нее свитер, брюки, но вдруг она поняла, что осталась без майки, затем куда-то исчез бюстгальтер…
А прикосновения у него мягкие, нежные, и так приятно ощущать тепло его рук. Ей нечего бояться, ведь она уже давно не девочка. Надо всего лишь не просыпаться, когда Олег Ефимович оставит ее без трусиков. Надо всего лишь расслабиться…
– Если ты меня тронешь, я тебя убью… – в полусне пробормотала она.
Но не сможет она расслабиться. Она точно знает, что не сможет. И знает, что проклянет Кухарова, если он не остановится… А она не хочет его проклинать. Она хочет с ним жить. Всю жизнь хочет с ним жить, но без секса…
– Я убью тебя, как бандита…
Трусики остались на месте, а вместо мужских ласк ее накрыло тепло пухового одеяла. Все-таки Кухаров не совсем сволочь…
Почти два года прошло с тех пор, как Юля открыла счет своим жертвам. И все это время Кухаров сдерживал себя. Но в конце концов перешел запретную черту, раздвинул ей ноги. До полного контакта оставалось совсем чуть-чуть, но ее спасло оружие, которое она получила от него самого. Он сам научил ее рукопашному бою, сам же за это и поплатился. Она ударила его в кадык и, пока он приходил в себя, ушла от него.