Бег времени. Тысяча семьсот

Дорогу к загородному дому я запомнила плохо. То ли от того, что было до безумия холодно, и я зациклилась на том, чтобы менее заметно стучать зубами, то ли от того, что все пейзажи были похожи друг на друга, как будто клонированные: поле, лес, и снова поле, и снова лес. На какой-то момент даже показалось, что мы едем по кругу, а кучер недобросовестный идиот. Но вот спустя час невыносимой трясучки по ужасным дорогам поселков, мы оказались у огромного, больше сказочного, чем реального, дома. Разинув рот, я оглядывала его от невысоких башенок до углов. Он был двухэтажный, совершенно на сто процентов деревянный. Его темные окна с витражными стеклами глядели на нас с замирающей внутри тайной. Изящно вырезанные в форме лебедей ставни, даже в этот дикий еще зимний ветер, мелодично бились о стены, а лестница, до всех мелких деталей – маленьких медведей и лис, зайцев и волков, охватывающих резко появляющиеся выступы змеи – была подобна чуду. Пока граф Бенедикт вел меня в дом, я краем глаза успела заметить еще одно огромное здание, откуда уже выводили свору охотничьих собак, их было так много, что не уверена, где я хоть раз видела такое количество собак.

– Хозяйка дома, леди Солсбери, весьма знаменита в высшем обществе. В частности благодаря любви к охоте и красивым домам. А также эксцентричными выходками, - объяснил Бенедикт, увидев мое выражение лица, не означающего ничего кроме «ущипните меня быстрее».

– Не верь этому подхалиму, дитя. У этого Апполона весьма богатое воображение, - произнесла дама, вышедшая нам навстречу, и я снова с удивлением поняла, что такую женщину и без этого нелегко было пропустить. Ей было 40, плюс-минус пару лет, но, не смотря на возраст, вид у нее был такой пышущий, что можно было с уверенностью сказать, что эта та женщина еще попляшет на твоей могиле. У нее были ярко-рыжие волосы, убранные в простую незатейливую прическу, лишь парочка локонов обрамляли красивое круглое лицо. Ее зеленые глаза со смехом оглядывали мой охотничий костюм. Точнее то, что я попыталась выдать за него. В виду отсутствия мадам Деверо вспоминать, что к чему было очень и даже очень трудно.

– Бенедикт уже предупредил меня обо всем. В частности о том, что вы обманываете столь честную даму, как мадам Деверо, - на мгновение ее взгляд стал строже, но он тут же пропал, едва я успела испугаться. Она рассмеялась и махнула рукой, - Ей будет это на пользу!

– А откуда вы ее знаете?
– удивилась я.

– Поверьте, мне ли ее не знать, когда она в детстве заставила меня переписывать 10 раз “Мандрагору” Макиавелли, - засмеялась леди Солсбери. Ясно, пытки мадам Деверо оттачивались годами на других воспитанницах.

Она отступила в сторону, запуская нас в дом. Внутри все было так же прекрасно, как и снаружи, и даже лучше. Огромная гостиная, в которую нас сразу завели, так и кричала о роскоши. Камин, расположившийся в центре, пылал огнем, около него уютно устроились парочка обшитых зеленым бархатом кресел с позолоченными ручками (а другого цвета для обшивки мебели не существует?), на полу шкура огромного бурого медведя. В первые дни моего пребывания в этом обществе, меня бы непременно стошнило прямо на эту шкуру, но ежедневное пребывание в доме графа Сен-Жермена кого угодно научит быть стойким, в силу того, что и сам граф обожал охоту, отчего вся его загородная резиденция, где проживала я, была увешана чучелами и шкурами. Однажды по ошибке войдя в его комнату, я встретила весьма недружелюбное чучело такого же медведя, глядящего на меня своими пустыми глазницами.

На камине стояли массивные часы с оленем и его ветвистыми рогами, рядом приютилась фарфоровая фигурка, изображающая охотника и лежащую полуобнаженную деву возле ног: наверное, пристрелил ненароком.

– Каким оружием вы предпочитаете пользоваться? Кремневым или с турецким запалом? Или мушкет? – голос леди Солсбери вывел меня из оцепенения, и я вопросительно уставилась на эту потрясающую женщину.

– Что, простите?

Леди Солсбери рассмеялась и укоризненно глянула на Бенедикта, надув губы.

– Ты не говорил, что она совсем птенец в этой стезе, - ее голос прозвучал так укоризненно, что я невольно вжала голову в плечи, словно меня только что улучили в чем-то общепринятом, например, будто я не умела читать. Так и хотелось оправдаться: «Знаете, «Охота» была моим самым любимом предметом в школе! У меня по нему одни пятерки».

Наверное, мы обе смешно выглядели: я с потрясенным выражением лица и обиженная леди Солсбери, поэтому Бенедикт звонко рассмеялся.

– Изабелла, Шарлотта ни разу не охотилась. Поэтому завтрашняя охота будет для нее первым разом.

Завтра? Охота будет только завтра?

Но не успела я опомниться от удивления, как леди Солсбери с улыбкой благодетельницы повернулась ко мне и продолжила воркующим голосом:

– Дитя! Как вам повезло, что вы попали ко мне! Я быстро лишу вас невинности в этой сфере! Поверьте, вы станете одержимой охотой!

Про «лишить невинности» охотой – это она круто завернула. Мне почему-то стало стыдно, и я почувствовала, как мои «ланиты заливает румянец девичий ». Но она, не замечая моего смущения, продолжила: «Граф, приказываю! Сегодня, с сей минуты обучить ее стрельбе. Завтра с вас будет спрос на охоте на зайца! А пока – пойду, прикажу слугам принести вам мушкеты».

Она с шелестом атласного платья выпорхнула из комнаты, и мы с Бенедиктом остались наедине в тягостном молчании. Этот Апполон, как выразилась о нем леди Солсбери, смотрел на меня с такой насмешкой, что сразу захотелось запустить в него чем-нибудь, например, этими массивными часами с полудохлой девкой, которые неожиданно стали меня раздражать. Что-то идея «поохотиться» медленно умирала во мне, испуская последние стоны приговоренного к смерти.

А граф все выжидал. Словно я тут же должна была выхватить из кармана пистолет и начать профессионально отстреливать мух.

– Знаете, я ведь неплохо держусь в седле, - начала я, прекрасно зная, что нельзя показывать врагу свой страх. Я сразу вспомнила, как мы с родителями провели все лето в Шотландии, где я и не думала вылезать из конюшен. Отец тогда шутил, что от меня лошадьми уже разит за версту.

– Правда? Вот и посмотрим на Ваше умение.

– Вы не говорили, что охота завтра.

– А что Вы думали? Все в один день? – спросил в ответ граф, продолжая испытывающее смотреть прямо на меня.

Ненавижу, когда мне отвечают вопросом на вопрос.

– Вообще-то, да, - я уже начинала чувствовать себя глупо. Хотя что там говорить, я с самого начала себя так чувствовала. В этом веке, не смотря на все знания из 21 века, я по определению не смогу никогда прослыть умной. Да и кому это тут нужно? Умная женщина равносильна говорящему пингвину. Это вообще когда-нибудь прекратится?

– Для охоты нужно несколько дней: подготовить лошадей, собак, слуг, поймать лисиц и зайцев.

– Ясно. А я думала, что вы уже организовали охоту, – я посмотрела на него с вызовом, напоминая его утренние слова.

Он удивленно вскинул бровь:

– Должно быть вы неправильно меня поняли, я сказал, что «устрою вам охоту». А не организую.

Гвендолин, шах и мат тебе! Надо было записываться в шахматный кружок и уметь правильно мстить даже за свои собственные неправильные ходы. Так что вместо того, чтобы напасть на него с этим вопросом, я нашла совершенно другой.

– Так как я не буду в поместье в течение двух дней, как вы будете объясняться с мадам Деверо и Сен-Жерменом?

– Мадам Деверо будет отсутствовать несколько дней, а графу Сен-Жермену… Хм, а ему-то мы попросту не скажем, – его глаза задорно блеснули в полумраке комнаты. Вот ведь маньяк: заговорил, заманил и увез, а отдуваться, если что – придется мне. Еще с Гидеоном можно было понять, что мужчины лишь первое мгновение защитники, потом ты можешь отдуваться сама, ведь виновата ты.