Беги, если сможешь
Шрифт:
— Надеешься, но не веришь.
Очередной вызов. Я решила не реагировать и спокойно спросила:
— А ты как считаешь? Есть жизнь после земной жизни?
Она снова задумчиво посмотрела на огонь, потом перевела взгляд на нашу семейную фотографию на каминной полке.
— Когда я была в больнице, то, перед тем как прийти в себя, я видела папу. Как будто он был в моей палате. И я услышала песню, которую он всегда пел.
Я сразу поняла, какую песню она имеет в виду. Когда Чинук заболел, Пол часто ставил на магнитофоне «Золотые поля» и то и дело напевал ее. Иногда по вечерам мы рассматривали
— Ты вспомнишь меня… — тихо начала напевать я.
Лиза подхватила:
— Когда подует западный ветер…
Мы умолкли — остальные слова звучали у нас в мыслях.
После паузы Лиза продолжила:
— А когда я открыла глаза, то увидела его. Он стоял, положив руку на спинку твоего стула. Он улыбнулся и исчез.
На глазах у нее выступили слезы, и она вытерла их быстрым сердитым движением. Я вспомнила, как она очнулась в больнице, посмотрела куда-то за меня, и у нее в глазах вспыхнул страх. Может быть, это были галлюцинации из-за гамма-гидроксибутирата или по какой-то другой причине, но я не верила, что нас навестил дух Пола. А Лиза явно в это верила — ее видение было отчетливым. Мне не хотелось разрушать ее веру. Она ждала от меня каких-то слов.
— Это прекрасно, — сказала я с улыбкой. — Мне бы хотелось верить, что твой отец нас навещает.
— Ты мне не веришь, — сказала она равнодушно, словно предполагала, что я ее подведу. Эта мысль меня огорчала.
— Лиза, я этого…
— У меня не было передозировки.
Я не знала, что ответить, подозревая, что передозировка все же произошла, но из-за потери памяти она об этом забыла.
— Хорошо.
— Не было! Мне кто-то что-то дал.
— Кто? Кто-то из твоих друзей?
Мне не хотелось нападать на нее, но я выбрала неверный тон, и моя дочь, особенно чувствительная к малейшим попыткам ограничений с моей стороны, тут же истолковала его по-своему:
— Ты считаешь, что я по-прежнему колюсь. Говорю же, я завязала!
Я глубоко вздохнула.
— Ты моя дочь, и я люблю тебя и хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Я боюсь, что если ты будешь и дальше жить на улице и общаться с наркоманами, то снова к этому вернешься. Мы с тобой сидим тут… — Я откашлялась. — Я боюсь тебя потерять.
Мне хотелось, чтобы она взглянула на меня, но она собирала крошки со своей тарелки — резкими, быстрыми движениями.
— До прошлого вечера все было в порядке. Я контролирую происходящее.
Я ждала, что она продолжит, но она снова отвернулась к огню, и я решила сменить тему, а к этому разговору вернуться позже.
— Я недавно видела Гаррета.
Она откусила кусочек тоста и принялась его пережевывать, не отрывая взгляда от пламени.
— Понятно.
Это не был вопрос или просьба продолжить, но я все же сказала:
— Я отдала ему папины инструменты — подумала, что тебе они не нужны.
Нет ответа.
— У него теперь своя фотостудия.
Нет ответа.
— И он спрашивал о тебе. Сказал, чтобы мы приходили в гости.
Тут она повернулась ко мне:
— Ты сказала ему, где я?
Не понимая, почему она вдруг заговорила так взволнованно, я ответила:
— Я же не знала, где ты. Я сказала, что
встретила тебя на Рыбацком причале. Он за тебя переживает.Она резко поставила чашку и блюдце на столик.
— Почему ты во все лезешь?
— Не понимаю, что плохого, что я рассказала о тебе Гаррету? Вы же так дружили. Он по тебе скучает. Он твой брат…
Она встала.
— Он мой сводныйбрат. И мы дружили в детстве, пока вы не начали против меня объединяться.
— Объединяться? Ты о том, что мы пытались тебе помочь?
Так вот в чем дело: Лиза думала, что мы с Гарретом объединились против нее!
Она горько рассмеялась:
— Да, мама, ты мне очень помогла.
— Лиза, пожалуйста, сядь и объясни, что тебя так расстроило.
— Не надо обсуждать меня с ним. Вообще ни с кем. Это мояжизнь.
Она вышла, а я осталась наедине с недоеденным тостом и своими страхами. Вчера ночью она чуть не умерла, но по-прежнему отказывалась принять ответственность за свою жизнь — а ведь в следующий раз это может привести к повреждениям мозга, ее могут избить или изнасиловать. Я пошла за ней следом, но когда постучалась в дверь, то услышала шум душа.
Следующие несколько часов она просидела у себя, и я поняла, что сегодня она больше не выйдет. Решив, что к утру мы обе успокоимся и сможем нормально поговорить, я легла спать. Но утром она ушла, забрав с собой плюшевую собачку.
Глава 25
Следующий день я собиралась провести дома с дочерью, а потому взяла отгул. Вместо этого я устроила генеральную уборку, одновременно обдумывая нашу вчерашнюю ссору. Я так и не поняла, что стало ее причиной. Как ни удивительно, Лизу явно рассердило то, что я поддерживаю отношения с Гарретом. Ревность между братом и сестрой встречается довольно часто, но они всегда были дружны и перестали общаться только после смерти Пола, когда Лиза начала отталкивать от себя всех вокруг. Может, была какая-то неизвестная мне ссора? Или же, пытаясь пережить смерть Пола, я слишком много ответственности возложила на Гаррета, а Лизе это не понравилось?
Вытирая пыль, я заметила, что мою сумку переставили. Обуреваемая дурными предчувствиями, я открыла кошелек и обнаружила, что лишилась пятидесяти долларов.
Когда Лиза впервые украла у меня деньги, я испытывала гнев, обиду и страх. В этот раз мне просто стало грустно, а когда я подумала, зачем ей нужны деньги, еще и страшно. Вдруг она купит наркотики, и у нее снова случится передозировка? От этой мысли мне стало дурно, но я тут же взяла себя в руки и принялась думать, что могу сделать в данной ситуации.
Для начала я отправилась в гостевую спальню и села на стул рядом с кроватью, усиленно думая о Лизе и пытаясь мысленно связаться с ней. Закрыв глаза, я глубоко дышала и старалась успокоить свои мысли. Что-то из того, что я сказала, глубоко обидело ее, но мне никак не удавалось понять, что именно. Кроме того, ее расстроило мое недоверие — хотя, честно говоря, у меня не было особых причин доверять ей. Так почему она украла деньги? У меня в голове словно раздался ее голос: «Раз ожидаешь от меня самого худшего, то получай».