Беги, если сможешь

«Спокойно! Тебе нужно узнать, кто это был».

— Как они выглядели?

Она снова лениво пожала плечами и уставилась на мой карман, намекая на деньги. Я ждала. Наши взгляды встретились, и через некоторое время она сдалась:

— Какой-то седой старик и телка помоложе.

У меня перехватило горло. Неужели это был Аарон?

— Вы не слышали, как они называли друг друга?

— Нет, они вообще какие-то чудные. Я пыталась остановить Лизу, но ей было наплевать — они вроде как обещали ей помочь.

Как иронично: наркоманка пытается спасти мою дочь! Интересно, она ей заодно не предложила уколоться?

— Спасибо вам большое.

Я вытащила из кармана визитку и протянула ей.

— Если вы ее увидите или если эти люди вернутся, позвоните мне, пожалуйста. Если вы поможете ее найти, то получите вознаграждение.

Она выхватила у меня карточку и уставилась на нее, словно силясь разобрать слова, а потом сунула ее под мышку, словно опасаясь воров.

Добравшись до автомобиля, я нашла номер Даниэля — несколько мгновений я опасалась, что телефон будет выключен, но после первого же гудка он снял трубку.

— Даниэль, это доктор Лавуа. Скажите, вы уже вернулись в центр?

— Нет, я еще работаю. Мне заплатили вперед, и я…

— Мне нужна ваша помощь, — торопливо перебила его я, не тратя время на формулы вежливости. — Моя дочь Лиза, кажется, попала туда.

Мне самой не верилось, что это может оказаться правдой. Последовала долгая пауза. Я смотрела на обветшалое здание напротив.

— Вы уверены? — спросил он наконец.

— Нет, и поэтому мне нужна помощь. — Я закусила губу. Сколько Лиза уже употребила? Возможно, она будет страдать от синдрома отмены. — Она нездорова, и ей может потребоваться лечение. Я подумала, что, возможно, вы в центре или знаете кого-то, кто там живет.

— Она больна?

Мне не хотелось говорить о ее зависимости.

— У нее только что были проблемы со здоровьем, и мне хотелось убедиться, что она в порядке.

— В центре не разглашают подобную информацию.

— Я понимаю. А если позвонить, хотя бы скажут, там ли она?

— Никому ничего не скажут. Главный принцип центра — давать людям возможность порвать со своим прошлым и начать заново.

— Как-то же с ними можно связаться, — раздраженно сказала я. — Всякое может случиться.

— Можно оставить сообщение.

— Мне рассказывали, что общение жителей центра с друзьями или родственниками не поощряется.

— Это правда. Полезнее полностью сосредоточиться на происходящем вокруг. Но если вы оставите сообщение, а ваша дочь не перезвонит, значит, у нее все хорошо.

Скорее, она не перезвонит, потому что не захочет со мной разговаривать. Но как убедиться, что она получила сообщение?

— Может, ей вообще там не понравится, — сказал Даниэль. — Многие не готовы к такой жизни и уезжают после первых же выходных. Там никого не держат против воли.

Он явно не понимал причин моего беспокойства. И в чем-то он был прав. Строго говоря, Лиза могла сама оттуда уйти, но я понимала, что ограничения в пище и сне очень быстро влияют на восприятие реальности.

— Возможно, но мне надо знать, там она или на улице. Что будет, если я пойду туда сама?

— Они закрываются на ночь, и вам там ничего не скажут. Можно попробовать назначить встречу с Аароном.

Мне вспомнилось заявление в полицию — возможно, Аарон вообще не захочет меня видеть. К тому же это может повредить делу.

— Он вряд ли согласится со мной встретиться. У вас нет других идей? Мне надо знать, как она.

Еще одна пауза.

— Через пару дней я закончу работу, поеду туда и узнаю.

Несмотря на стремление убедиться, что с Лизой все в порядке, я все еще беспокоилась о Даниэле.

— Вы думали над нашим разговором?

— Я возвращаюсь в центр, — с вызовом сказал он. — Если увижу ее, дам вам знать.

— Спасибо, — сказала я. — Спасибо вам огромное.

Помолчав, он повесил трубку.

Я еще некоторое время сидела, наблюдала за прохожими и размышляла. Если устроить в центре скандал, пустят ли меня к Лизе? Вряд ли. Даже если мне удастся с ней поговорить, согласится ли она уйти? Я вспомнила, как она прогнала меня накануне. Хотя бы убедиться, что с ней все в порядке! Я завела машину и поехала в полицию. Выслушав меня, полицейский сказал:

— Понимаю вашу тревогу, но ваша дочь — совершеннолетняя. Мы ничего не можем сделать.

Я мрачно кивнула. Мне уже надоело слышать, что никто ничего не может сделать, и ощущать, что я и сама ничего не могу. По пути к машине у меня зазвонил телефон. Это оказался Кевин.

— Все в порядке?

— Да, все нормально.

Хотя это было неправдой.

— Я забеспокоился, что вы не пишете. Удалось найти Лизу?

Я рассказала ему, что произошло в Игле и как я звонила Даниэлю.

— Вынужден с ним согласиться, — сказал Кевин. — Если она в центре, лучше дать ей возможность сделать свои выводы — любое вмешательство с вашей стороны приведет к тому, что она там задержится. Может, подождете пару дней, пока он уточнит?

Я вздохнула. Мимо мчались машины, в холодном воздухе клубились облачка пара. Мы поговорили еще немного, и Кевин сказал, что, как только Тамми заявит в полицию, Аарона арестуют, и это, возможно, заставит Лизу взглянуть на центр другими глазами. Надо было ждать.

Я откинулась на спинку кресла.

— Тогда буду ждать. Сейчас мне надо домой — я замерзла, устала и проголодалась.

— Давайте я приеду и привезу мисо-суп? У меня рядом с домом прекрасный японский ресторан. Поедим и еще раз все обсудим.

— Это не обязательно…

И я тут же представила, как возвращаюсь в пустой дом, где меня поджидают только страхи.

Видимо, Кевин услышал мою неуверенность.

— Конечно, не обязательно, но я по себе знаю, что когда переживаешь о чем-то, то лучше поговорить с другом, чтобы отбросить эмоции и составить ясную картину происходящего. И только потом принять решение.

Мне как профессионалу обидно было слышать намек на то, что я не справляюсь со своими эмоциями, и я уже хотела было запротестовать, но вовремя вспомнила, как недавно собиралась ворваться в коммуну и наставить на Аарона ружье. Кевин был прав. Паника и желание защитить Лизу затуманили мне мысли.