Беги, если успеешь

Вдруг моё внимание привлекло яркое пятно у обочины. Я сошла с дороги раньше, чем задумалась, зачем это делаю.

Я шла мимо полей, чтобы добраться до мисс Пламкин, нужно было вскоре свернуть направо и пойти по мощёной улице. Но здесь домов не было, зато недалеко от дороги лежало что-то, подозрительно похожее на платье Милли.

Наверное, не вспомни я как раз об этой девочке, прошла бы мимо. Но случилось то, что случилось, и я подошла — чтобы убедиться: это действительно её платье.

Это действительно она.

Милли лежала лицом вниз, но стоило мне перевернуть её, и я почувствовала, как у меня подгибаются ноги. В жизни своей я не видела ничего подобного. У Милли не было лица. Вообще говоря, спереди у неё не было ничего: ни груди, ни живота. Кровавое месиво, в котором угадывались рваные лоскуты — вперемешку одежды, кожи и мяса. Мелкие осколки раздробленных костей были здесь же, заставляя меня думать о теле Милли как о чудовищном фарше, который кто-то намолол, не озаботившись сначала нарезать мясо кусками.

Самое ужасное, что пока я не перевернула Милли, ничто не предвещало той жуткой картины, которую я увидела. То есть вполне возможно, что многие люди прошли бы мимо, не обратив внимания на цветную тряпку, наверное, сорванную ветром с пугала.

У меня в голове бились две мысли. Первая — о том, что человек, который делал такие страшные вещи во сне, наяву может творить что-либо подобное. И вторая — о том, что к Милли ходил мой родной брат.

Знала ли она кого-то ещё здесь? Ради кого могла она оказаться в Сент-Мэри-Мид, если не ради него? Может ли мой родной брат быть этим чудовищем?

* * *

К мисс Пламкин я, разумеется, не пошла. Вместо этого я вернулась домой, совершенно издёрганная и опустошённая.

— Джеймс, — сказала я, обнаружив брата на веранде, читающим газету, — кто ты во сне?

Он посмотрел на меня испуганно.

— Фрэн, только к соседям не начни приставать с такими вопросами, пожалуйста!

— Джеймс, ответь на вопрос. Это очень важно.

Он вздохнул и отвёл глаза.

— Я тритон. С дельфиньим хвостом, если тебе интересно. Можно мне теперь поинтересоваться, зачем тебе это?

— А Милли?

Он посмотрел на меня недоумённо.

— С чего бы мне это знать?

— Ну, вы же, — я замялась, — спали вместе.

— Фрэн, помилуй, не в том же смысле! Мы не засыпали вместе! Я понятия не имею.

У меня немного отлегло от сердца. По крайней мере, мой брат не сатир, — если, конечно, не солгал мне. С дельфиньим хвостом не побегаешь за нимфами, если, конечно, Милли и Миранда не были водными существами, наядами какими-нибудь.

Но хотя бы за Долли гонялся не он.

— Да что случилось, Фрэн?

— Милли, — пролепетала я, рухнув в кресло. Меня трясло. — Милли в полях лежит мёртвая. Там кровавая каша, Джеймс. Её убили, её так страшно убили…

Я наконец разрыдалась. Джеймс бросился ко мне; на лице у него было написано потрясение.

— Убили?! О Боже, Фрэн, у тебя на рукавах кровь!

— Это её кровь, она вся в крови, Джеймс, вся в крови! — судорожно хватая ртом воздух, с трудом проговорила я.

— Нужно немедленно сообщить в полицию! Где это? Я пойду к инспектору. Фрэн, ты слышишь меня? У чьего поля?

Я кое-как объяснила ему, где нашла бедняжку Милли, и он убежал, в прямом смысле бегом, крикнув нашей горничной Бетти, чтобы не оставляла меня одну. Это ещё немного меня успокоило: если бы убийцей был он, зачем бы ему сообщать в полицию?

Дальнейшее я помню с трудом. Инспектор Слэк, кажется, даже тряс меня, потому что я норовила упасть в обморок вместо того, чтобы рассказать ему всё, что требовалось. С инспектором прибыли двое констеблей, он назвал их Праймерс и Колд и пояснил, что они из Мач-Бэнема, где событиями, происходящими в последнее время в Сент-Мэри-Мид, немало встревожены.

Джеймс не скрыл от полицейских свою связь с Милли, несмотря на то что при разговоре присутствовали родители. Кажется, он был взволнован не менее моего. Убийство — нечто неслыханное, и лучше уж пусть его обвиняют в том, что он ходит к проституткам, чем в том, что он их убивает.

Итак, теперь я оказалась в центре скандала. Наверняка не только я, но и Джеймс тоже, однако мы, женщины, больше придавали значения друг дружке.

Мне пришлось ещё дважды побывать в полиции, где с меня снимали показания, в который раз уточняли детали. Говорил со мной обычно инспектор Слэк, но оба констебля присутствовали и по очереди записывали мои слова. Забавно, но во второй раз я столкнулась в участке с мисс Марпл. Она взяла меня за руку и сказала:

— Мисс Марш, зайдите к миссис Перегрин немедля. Я бы сама вам всё рассказала, но мне необходимо переговорить с инспектором Слэком.

Я кивнула и поспешила к миссис Перегрин. Роль лампады в этом расследовании казалась мне ключевой. Возможно, это глупо, но я была уверена: миссис Перегрин способна сделать больше, чем инспектор Слэк.

В доме сидела не добрая христианка — меня встретила суровая лампада.

— Сядь, — бросила она, и я повиновалась не задумываясь.

Да, мы обе не спали, но какое это сейчас имело значение?

— Я видела эту девочку, которую ты нашла. — Лампада медленно поднялась со своего места и плавно заходила туда-сюда по комнате. — Они там все в хитонах и пеплосах, по платью не узнать, но я прицепилась к твоему брату и не отстала, пока он не описал её во всех подробностях, включая шрам на левой груди. Души мало помнят, но им можно задать вопрос о том, что они последним видели или слышали. Я спросила. Она сказала: «Беги, если успеешь».

— А потом? — шепнула я.

— Что потом? А потом я умыла её водой из Леты, хватит с неё. Она бы ничего больше всё равно не вспомнила. Ты не понимаешь? Он гнался за ней. Наяву.

— Сатир? — Я всё ещё не могла заставить себя говорить не шёпотом.

Она остановилась и поглядела на меня в упор.

— Думаю, да. Надеюсь, да.

Я понимала, о чём она. Я тоже надеялась, что их не двое. И не больше.

— Надо сказать полиции. — У меня дрожали губы.

Она задумчиво кивнула.

— Джейн пошла поговорить с инспектором.

Из неё словно бы постепенно уходила лампада и возвращалась Марта Перегрин. Взгляд становился более человеческим, и наконец я увидела, как она привычным жестом взялась за нательный крестик.