Беги со мной
Шрифт:
Он, резко замолчав, крепко сжал челюсть. Детские травмы — дело такое. Во взрослой жизни человек так не относится к тому, что ему втирают в детстве, уже панцирь нарастить успел. Но ребёнок помнит всё. Всю жизнь он будет проносить обиду так же, как воспринял её впервые: с болью и непониманием.
Зануда Хиггинс включил какую-то запись филармонического оркестра и продолжил вести машину молча. Под такую музыку даже смерть скопытиться приходить за человеком, от тоски, естественно.
Спустя тридцать минут машина подъехала к небольшому частному сектору, огороженному высоким забором со шлагбаумом.
Дом Хиггинса стоял чуть в отдалении от остальных. Монотонность светлых стен фасада двухэтажного домика разбавляли ярким акцентом испанские голубые ставни. Вокруг дома пышным цветом распускались георгины, оттеняя яркий, изумрудный газон.
И с этим всем великолепием, наполненным летом и жизнью, жутко контрастировали сигилы, которыми был исписан весь дом. Клео увлеклась чёрной магией достаточно давно, судя по всему: пока Хиггинс нёс меня на руках, я успела почувствовать, как минимум четыре захоронения тех, кого она приносила в жертву для своих ритуалов. Судя по всему, кого-то не человеческого размера, но всё равно жертвоприношение является рубежом, который сметает всё человеческое в душе ведьмы.
Да, мы тоже приносим нечто вроде жертвы, но капля крови скорее плата, а Клео планомерно отбирала жизни.
Всмотрелась в Хиггинса: ну совсем ни капли Силы, он даже не видел сигилы — мощные магические символы, которые могли служить как добру, так и злу. И те, что на доме, были явно не к добру. Как такой чудесный мальчик смог появиться у такой бездушной ведьмы, как Клео?
И что вообще случилось с Клео? Я знала её Алисой, тогда она не обладала никакими силами, была вполне обычной девушкой, женой дорогого мне человека, которая меня недолюбливала. Может, она тогда и имела несколько скверный характер, но она не была убийцей.
Курда тогда только вскользь обмолвился, что она нашла себе нового мужа, но что её сделало такой?
— Мам, я на секунду, твои документы нужны, — крикнул Хиггинс вглубь дома.
Как только мы вошли, в нос сразу же ударился тошнотворный запах гниющей плоти. Этот запах всегда сложно с чем-то спутать. Запах смерти.
В шоке посмотрела на Хиггинса, он что, не чувствует эту вонь? Парень спокойно прошёл на второй этаж со мной на руках, даже не поморщившись, когда я готова была вернуть этому миру непереваренный вишнёвый пирожок.
В узком коридоре не горел свет, что не помешало Хиггинсу пройти к закрытой двери в самом конце коридора. Вонь усилилась, как только мы подошли ближе к двери.
— Мам? — Хиггинс постучал дважды и вошёл, не дожидавшись ответа.
Это оказалась спальня. Задёрнутые тяжелые шторы не пропускали дневной свет, лишь зажженное бра слабо освещали комнату в запустении. Вначале мне показалось, что на кровати валяется груда хламья, но она зашевелилась, как только услышала звук шагов Хиггинса.
— А, это ты, — прошелестело с кровати.
— Мам, ты сегодня опять себя плохо чувствуешь? — Мы подошли ближе.
Я в панике заметалась на руках у Хиггинса, как только увидела, что лежало под грудой одежды. Алиса-Клео была
миловидной женщиной, когда-то. Но в прошлом… Сейчас её лицо покрывали гноящиеся язвы, на голове почти не осталось волос, а кожа напоминала мятый пергамент, сквозь который просвечивались кости.Да чтоб меня черти… Что это такое?
— Ты выглядишь бледной, мам, — обеспокоенно прошептал Хиггинс.
Бледной? Всего лишь бледной?
Да что с Хиггинсом такое-то?!
Он наклонился к живому, гниющему трупу и поцеловал в лоб. Как только его губы прикоснулись к только что лопнущей язве, меня стошнило. Каюсь. Прямо на руках у моего же ассистента. А когда он отклонился от неё и за его губами потянулась прилипшая к ним кожа с её головы, меня стошнило во второй раз.
— Когда же ты наконец оставишь меня в покое, неудачник, — прокашляла она, — надо было тебя убить ещё в утробе. Если бы ты только знал, ублюдок, как ты испортил мою жизнь.
Парень вздохнул, будто слышал такое не впервые. Он молча отошёл от кровати, сжав кулаки, будто собирался с мыслями.
— Мне просто нужен твой паспорт, мам, больше не побеспокою. Меня повышают, — тихо добавил с затаённой надеждой.
— Думаешь, это что-то значит? — Гортанно засмеялась Клео, — если бы не я, у тебя бы не было даже этой убогой работёнки в твоём убогом банке. Хрен ты что от меня получишь, идиот. Выметайся! — Для гниющего человека она весьма резво подскочила в кровати и чем-то швырнула в Хиггинса, но промахнулась.
Парень отшатнулся. Мне показалось, что он вот-вот расплачется. Она, конечно, монстр, но вот в чём вопрос: почему он не видит, во что она превратилась?
— И эту мразь забери!!! — Истерически завопила она, указывая на меня пальцем.
Парень на самом деле будто забыл про меня. Дрожащими руками он поднял моё тельце на руки и уже начал разворачиваться к выходу, как Клео передумала:
— Нет, стой. Покажи её мне ближе.
Я забрыкалась. Для того, чтобы справиться с Клео, мне нужно вернуться в свое истинное обличие. Пусть она сейчас больше мертва, чем жива, но всё же оставалась сильной ведьмой.
— Ай! — Пришлось укусить Хиггинса, который крепко вцепился в мои бока.
Парень ни в какую не хотел меня отпускать. Крики его матери отдавались тысячью голосов, которые повлияли на него странным образом: он с маниакальною одержимостью удерживал извивающуюся меня.
Чёрт, плохо дело. Мне нужен раствор!
Я почти высвободилась из хватки Хиггинса, как он схватил меня за хвост. Ладно, признаю, моя оплошность. Я считала, что Клео управляет сыночком каким-то другим образом, но вот чтобы так кто-то повиновался только лишь голосовому приказу — о таком я не слышала.
Мне всё же удалось вырваться из стальной хватки. Падать было ощутимо больно, но на боль я решила не обращать внимания, а быстро юркнула под кровать.
— Ты кого притащил в дом, недоумок проклятый?! — Верещала Клео, — это — сука Диана!
Сама ты сука!
Я лихорадочно наблюдала за беготнёй Хиггинса, у которого остался мой ошейник с солевой жидкостью. В теле Пради я смогу хотя бы подножку подставить, осталось дождаться удобного момента. И оп! Хоггинс растянулся на полу возле того места, где я пыталась спрятаться.