Беглец
Шрифт:
– Очень трогательно. А разговаривали вы про ее несчастную жизнь.
– Ну да. У нее сын…
– Разумеется. Ты носок сними и рану обработай. Запасные есть? Ясно. Тогда выжми и на батарею. Хоть сколько-нибудь просохнет.
Богомол согнулся в бараний рог, пытаясь разглядеть свою ступню.
– Помоги ему, а? – сказал беглец женщине, бестолково топтавшейся рядом. – Может, у тебя что-то чистое есть? Перевязать.
– У меня пластырь с собой.
– Отлично. Назначаю тебя медсестрой. А теперь всем молчать и не отсвечивать.
Улица замигала синеватым светом, как в фильме ужасов. Ага. Вот и гвардейцы кардинала. Мигалка крутится,
Ехали они так медленно, что он разглядел на пассажирском сиденье водилу-стукача. Весь взъерошенный, руками машет. Ничего, пусть побулькает. Будет знать, как людей закладывать ни за что ни про что.
4.
Газета «Серебрянопрудский вестник», 11.04.2019.
Банда яйцеголовых орудует на берегах Серебряного пруда?
Зловещие слухи смущают покой жителей Серебрянопрудского района. Вот уже третьи сутки полиция безуспешно разыскивает трёх злоумышленников, сбежавших прямо из отделения.
Бандитов доставил к стражам порядка бдительный безработный Сергеев А.Н., проживающий в деревне Малые Пруды. Преступники, притворившись поклонниками автостопа, захватили машину Сергеева, связали водителя ремнями безопасности и, угрожая расправой, заставили ехать в районный центр, хотя ему было совсем не по пути.
К счастью, дорога в наш райцентр сильно разбита. Будто ее долго бомбила вражеская авиация, а потом по ней прошли вражеские танки. На сём тернистом пути злоумышленников (один из которых – переодетая женщина!) с непривычки укачало, и они уснули.
Продолжая проявлять патриотизм и бдительность, Сергеев привёз голубчиков прямо к дверям районного отделения полиции, запер машину и бросился за подмогой. Казалось бы, бери их тепленькими. Но нет. Неодолимой преградой на пути правосудия встала отечественная бюрократия (спасибо, царь Пётр!) и извечное российское разгильдяйство.
Пока в полиции оформляли заявления и протоколы, пока вели первичный допрос свидетеля, пока пили чай с лимоном, который вырастил на окне своего кабинета лейтенант Шмыко Л.С., – злодеи сбежали, разбив лобовое стекло транспортного средства, где были обезврежены.
Следы банды растворились в апрельских сумерках. Могут ли чувствовать себя в безопасности жители Серебрянопрудского района, когда на свободе разгуливают три опасных преступника? Как сообщил нам источник в правоохранительных органах, один из бритоголовых – это, возможно, находящийся в розыске гражданин Б., недавно совершивший побег из ИК-12 в Больших Прудах.
Доколе полиция, коей
– Давай-давай, на верстке допишу твоё «доколе».
– Нет, погоди, у меня мысль.
– Да знаю я все твои мысли. За пять лет наизусть выучил. Иди, там в подсобке водка осталась.
– А закуска?
– Ну, ты захотела. Сидит до полуночи над своим
шедевром, а потом закуску требует. Люди с семи вечера, вообще-то, гуляют. Только растворимый кофе остался. Мишаня вон им заедает. Говорит, нормально. Главное потом не вставать резко. Иди, иди. А то допьют всё.– Ха! Нашел дуру! Думаешь, я забыла, как ты меня в тот раз отредактировал? Если можно так назвать эту вивисекцию! Я своего текста не узнала. Какая-то выжатая ветошь!
– Я оставил факты, Люся! Факты! Это ведь новостная заметка, а не «Плач Ярославны».
– Ты просто ни черта не смыслишь в журналистике! А я, между прочим, колледж культуры заканчивала в отличие от некоторых маркетологов-недоучек …
– Люся! Водка подгорает!
– А ты мне потом сам проставишься. За внеурочную работу. Я намерена проконтролировать свою статью вплоть до отправки в типографию.
– Ясно. Намерена бдеть блюдя… Люся! Я уже полчаса назад должен был номер подписать!
– Так подписывай, в чем проблема? Я в этой газете работаю с момента основания. Мои тексты в правке не нуждаются.
– Нуждаются.
– Что?!!!
– Ладно. Давай разбираться. Только не надо так на меня визжать. Я все-таки главный редактор, а не стажер на побегушках. Не забывайтесь, уважаемая Людмила Харитоновна.
– Я не Людмила! Я Люся! Сколько раз тебе…
– Ладно, к делу, уважаемая Люся. Стиль пока трогать не будем…
– Да уж, пожалуйста, сделайте одолжение!
– Начнем с фактов. Я видел эту информацию в пресс-релизе УВД…
– Можешь не продолжать! Я всё поняла! Ты хочешь опять оставить две куцые строчки. Там-то произошло то-то. Удавиться как интересно! Читатель будет в восторге. Станет читать и перечитывать, выучит наизусть, прикажет выбить на своем надгробии…
– Э-э-э. А ты считаешь, что если не портить твой гениальный текст моей бездарной редактурой, то его ждет именно такая судьба?..
<…>
– Мишаня!
– Му!
– Ты там еще ходячий?
– Всё относительно, шеф. То есть – смотря с кем сравнивать… Степень прямохождения в нашем коллективе…
– Не умничай, неси водку, у Люси опять истерика!
5.
Егор, 35 лет, поэт.
Они стали ссориться. Я с самого начала знал, что они всегда будут ссориться. Я не выношу, когда люди рядом начинают ненавидеть друг друга. Если меня – это вполне терпимо, только такого почти никогда не бывает. Я часто пытаюсь разорвать натянутую надо мной колючую проволоку злости, направить на себя. Влезть между двух огней с каким-нибудь идиотским вопросом. Но это редко помогает. Я не знаю, что тут вообще может помочь. И привычно проваливаюсь в черную дыру своей беспомощности.
А они все ругались и ругались.
Когда люди повышают голос, я тут же перестаю понимать слова. Из-за этого мне в детстве часто доставалось. И от бабушки, и в школе. Они думали, я издеваюсь.
А я всегда мучительно пытаюсь понять, но слышу только звуки, будто прямо над ухом кто-то бьёт в тарелки. Или бьёт тарелки.
Поэтому я даже не знаю, о чем эти двое ругались. Наверное, выясняли, кто главный. Хотя с первого слова было понятно, что он. Но она, кажется, не хотела принимать. Когда люди начинают биться за власть, я тоже перестаю понимать.