Беглецы

— Ребят, может, вы домой сходите? — лениво поинтересовался наемник между ударами.

Стражников городской темницы этот вопрос очень удивил. Они даже перестали избивать языкастого заключенного.

— Зачем? — спросил наконец самый нетупой из тюремщиков, почесывая затылок. Люди…

— Так жен своих приведете, у них-то удар точно посильнее будет, хоть развлекусь.

Предложение Ворона стражникам не понравилось, и избиение продолжилось, но с особым цинизмом, так что ночью оборотень не спал, пытаясь умерить боль во всем теле. Как же его иногда раздражали люди. Самая глупая и слабая раса. Особенно здесь, в этой дыре. Вот в Рестании можно было встретить достойных представителей любой расы, а в Ленате… Ворон давно рукой махнул на здешние стародавние порядки. Южное людское королевство, бедное, как босой нищий. С востока их вечно беспокоят дикари-кочевники, на юге — пустыня, на западе, за рекой — воинственная Ферания, еще одно королевство смертных. Неудивительно, что год от года Лената хирела. И занесло же Ворона сюда! Он, конечно, наемник бывалый, еще и оборотень, но даже ему здесь было трудновато. Особенно когда не удавалось удержать язык за зубами. Ну не мог он тупость окружающих выносить — тут либо их убивать, либо насмехаться. Но в последнем случае выходило больно.

— Что ворочаешься? — шикнули на него из темноты.

Вередон, один из многочисленных захолустных городишек Ленаты, имел репутацию настолько скверную, что удивительно, почему здесь были полупустые темницы. Обычно в таких местах стражники любят половину населения в подвалах держать — самых строптивых. А тут пусто, в каждой клетке по паре пленников, а то и ни одного. Но Ворону не повезло, и у него оказался сосед.

— Улечься не могу, перинка недостаточно мягкая, — огрызнулся наемник, а в ответ услышал приглушенный смех, больше напоминающий грохот валунов и хрипы умирающей свиньи. Только одна раса в мире могла так хохотать — орки. Вот же занесло зеленомордого далеко! Еще в Ферании или в Логре их можно было встретить, в Фелин’Сене — нет, не любили паладины темных, а Лената была настолько бедной и закостенелой, что, кажется, кроме людей и самых терпеливых оборотней здесь никто не жил.

— Смешно балакаешь, человек, — хрюкнул клыкастый.

— Я не человек, не смей меня оскорблять! — с деланным высокомерием отозвался наемник. — Я благородный оборотень-прохвост!

Орк опять подавился смешком, но тихо — чтобы стражники не услышали.

— Ты треплешься, прямо как один мой знакомый.

— Сомневаюсь, что где-то существует столь же одаренный оборотень, как я, — хмыкнул мужчина и выругался себе под нос — хорошо над ним стражники потрудились.

— Ворон? — вдруг раздалось в темноте. Мрак тут стоял непроглядный, и даже взора оборотня не хватало, чтобы выцепить из черных теней черты лица соседа. Но орк, видимо, узнал его по голосу. Да и сам наемник вдруг припомнил…

— Белый Ворон? Ты, что ли?

— Барст? Барст Камнелоб?

— Вспомнил? Эх, тот валун ведь раскололся!

— Да я помню! Весь отряд помнит! Ну ты даешь, — хохотнул Белый Ворон. — Ты как тут оказался?

— Так купили нас! Заплатили хорошо, надо было одно дельце… кхм, обделать. Ну мы с ребятами все подчистили, а на обратном пути разошлись — ликаны эти проклятые, по лесам здешним бегают, спасенья от них никакого нет. Вот и оказался я в этом городке, чтоб его демоны в пламени Глубин сожгли! Ну а дальше ты ж знаешь, как бывает…

— Да-а, — протянул Ворон, потирая побитые бока. И это хорошо, что оборотни изначально более выносливые, чем люди, а то лежал бы он сейчас с переломанными костями.

— Ты-то как здесь очутился?

— Да почти как ты, мы ж наемники, народ вольный, но золотолюбивый, — хмыкнул мужчина, а потом шикнул: — Иди сюда.

Барст приблизился. Они и так говорили достаточно тихо, но Ворон не собирался рисковать: орки слышат хуже, чем оборотни, а кричать и оповещать стражников о чем-то более серьезном, чем сломанный когда-то камень, он не желал.

— Надо выбираться отсюда, — прошептал наемник. — Ты давно здесь? Знаешь, как можно выкрутиться? Сколько нас здесь продержат?

— До завтра, до утра, — мрачно ответил Барст, потирая свои здоровые грязно-зеленые кулаки. — На рассвете казнить будут.

Ворон так и сел, хотя лежал.

— Это у них развлечение здесь такое?

— А ты как думал? Почему здесь так пусто? Стражники здесь всех метут: темных не любят, магов-колдунов не любят, хамов, — орк хмыкнул, — не любят. Так что ждет нас с тобой завтра топор палача да ликующая толпа. Может, помидором еще кинут.

— Лучше яйцом, мне желтый больше нравится, — проворчал Ворон, думая.

Среди наемников оборотень действительно был хорошо известен — и не тем, что головой разбивал валуны, как Барст. Белый Ворон был одним из лучших дельцов-воинов, решая проблемы со скоростью летящего дракона. Уж он-то придумает, как выбраться из темницы. Или будет действовать по обстоятельствам.

***

Вередон был мелким городишкой в Ленате, настолько мелким, что не на всех картах его отмечали. Жили здесь одни люди, даже вездесущих оборотней не наблюдалось. Отношение ко всему "не такому" было отрицательным. В этом убедились все четыре пленника, которым сегодня предстояло лишиться головы. Радостные горожане собирались на главной площади, крича и ругаясь. Толпа предстала в своем самом отвратительном обличье, желая зрелищ — кровавых, с болью и смертью. Людям не было дело до страха тех, чья отрубленная голова совсем скоро повеселит народ.

Первым на грязный деревянный помост вывели светлого эльфа. Его длинные пшеничного цвета волоса спутались, перепачкались в грязи и засохшей крови. На лице его, поистине прекрасном (по сравнению с толпой людей), виднелись багрово-алые следы. Одежда его была изорвана, и идти ему было тяжело, но он не показал слабости, когда поднимался по кривым скрипящим ступеням. Когда эльф появился на помосте, толпа заулюлюкала и забросала дивного проклятиями. У того даже кончика уха не дрогнул. Он стойко сносил все издевательства низших смертных созданий, словно стадо свиней, копошившихся в грязи, которую сами создали.

Второй на помост вывели девушку. Ее русые волосы были заплетены в длинную косу, из которой торчали "петухи" и репейник. Сама она была тощей, невысокой — призрак, а не живая девушка. Не красавица, с бледным лицом. Только и красили ее русые волосы да большие голубые глаза, под которыми навеки залегли тени. Губа ее была разбита, но, по сравнению с эльфом, выглядела она лучше — сразу видно, что с ней в темнице обращались не так жестоко. Видимо, побоялись — девушка была магом. Вернее, ведьмой, если верить деревянной табличке, повешенной ей на шею.

Третьим вели орка. Он был выше любого человеческого мужчины почти на голову — и вдвое шире. Его грязно-зеленая кожа казалась рябой, а на морде вовсе висела. Из массивной нижней челюсти торчали клыки, а маленькие черные глазки смотрели зло. Когда орк поднялся на помост, толпа взорвалась криками — темному досталось намного больше тухлых яиц и гнилых помидор, чем эльфу. Толпа буквально кипела ненавистью.

Последним вывели мужчину, высокого и худощавого. В его стройной фигуре сразу виделась сила и мастерство воина. Но все внимание в нем приковывало его необыкновенная внешность — бледная, словно у вампира, кожа, белые, как снег, волосы и красные глаза. Вид у него был жутковатый, и жителям небольшого городка он казался демоном, поднявшимся из Глубин. Неудивительно, что стражники поработали над ним не меньше, чем над эльфом. Особенно учитывая, какой острый язык был у мужчины — даже поднимаясь на помост, он продолжал цеплять окружающих:

— Что, ребята, решили, что справитесь сами? Не взяли дубины? А, вы решили, что нельзя быть тупее своего оружия?

За наглость ему намяли бока прямо на помосте, грохнув харкающего кровью оборотня на доски рядом с другими обреченными. Палач лениво натачивал топор, пока начальник стражников объявлял ожидающей толпе приговор для каждого из четверки. Возможно, это был очень трагичный, наполненный пафосом момент, но Ворон как раз закончил сплевывать кровь и встречал каждую фразу очередной остротой — развлекался и усыплял бдительности этих остолопов в листах железа.