Белая башня
Шрифт:
Слушает внимательно.
И клинок свой сжимает, будто тот в схватке поможет. На кабана с мечом идти — дурь несусветная, но копий у них нет, луков с арбалетами тем паче.
— Спугнешь их, — Тень, наконец, поворачивается к Ирграму. — Ты и твоя… зверюга.
Зверюга сидела и слушала, еще немного и Ирграм поверит, что она не просто так, а понимает каждое сказанное слово.
— Лучше бы вовсе отделить от стада какую свинью, но это вряд ли… маловато нас.
Тень вздохнул.
И кажется, начал сожалеть о затее. Ирграм хотел сказать, что можно
Из интереса.
Исключительно.
А дальше как раз все пошло не по плану. Люди огибали кабанью лежку осторожно, стараясь не слишком шуметь. И почти дошли до нужного места, когда где-то в глубине леса раздался вой. Вой был низким утробным и таким, что рытвенник, упав на землю, оскалился.
Вой пробирал до костей.
Заставляя губы задираться, и из горла сам собой вырвался глухой рык.
— Что за… — Тень перехватил клинок.
А кабаны вскочили.
Матерый секач издал громкий визг. Засуетились свиньи, подзывая поросят. Затрясли тяжелыми головами, затопотали.
Вой раздался слева.
И ближе.
И справа.
Тварей явно было несколько. И кабанье стадо тоже сообразило. Зверье застыло на долю мгновенья, чтобы после в едином порыве броситься вперед.
Прямо туда, где стояли люди.
— Твою ж…
Хрустели ветви. И трещали. Ирграм, не дожидаясь приближения тварей, споро вскарабкался на сосну, да там и застыл, вцепившись когтями в ветку.
— Огонь! — рев Тени потонул в визге стада, что ломилось, не разбирая дороги. Их подхлестывал вой тварей, что доносился, казалось, отовсюду.
И рокот пламени, поднявшегося между людьми и свиньями, ненадолго заглушил его.
Пахнуло жаром.
Раздался визг и крик, почти человеческий, резанувший по ушам болью. Кабан, не сумев остановиться, влетел в пламя, повернулся, взрывая копытами влажную землю. И снова заорал.
А следом заверещали свиньи.
Стих вой.
Запахло паленым волосом, жареным мясом и еще чем-то на редкость тошнотворным. Метнулась тень человека, спеша уйти с дороги. Но опаленный магическим огнем, одуревший от боли и ярости зверь, заметил.
Развернулся.
И уже с хрипом бросился на того, кого здраво счел виновником боли. Секач был огромен. И ужасен. Шкура его, оплавившись, треснула, пошла рваными полосами, сквозь которые сочилась темная жижа. Каждое движение причиняло новую боль.
И подгоняло.
Кабан повел головой и ринулся на человека, норовя поддеть его желтым кривым клыком. Тень оказался быстрее.
Он метнулся в сторону, впрочем, успев ткнуть кабана клинком. И тот, прошив опаленную шкуру, мышцы не одолел.
А Тень вдруг споткнулся.
И…
Упал.
Перекатился в сторону, уходя от зверя, который теперь не видел ничего, кроме этого, раздражающего, виноватого во всем, человека. Он издал низкий горловой звук, и ринулся, спеша разодрать.
Стоптать.
Сделать хоть что-то.
Только вторая тень оказалась рядом, чтобы вогнать клинок
по самую рукоять. И кабан, дернувшись было, вдруг понял, что сил не осталось.Ирграм четко ощутил момент оборвавшейся жизни.
Пусть и кабаньей.
Он подался вперед, едва не свалившись со своего убежища…
— Огонь! — заорали снизу. — Огонь туши, чтоб тебя… нам только пожара не хватало! Поохотились, мать вашу…
Ирграм с некоторым сожалением все же спустился.
Лежавший на земле секач даже сейчас производил впечатление. Огромный, что скала, с вытянутой харей, с клыками, что пожелтели от времени. И каждый — с человеческую руку длиной, если не больше.
— Яйца резать надо, — Дикарь кабана обходил стороной. — Или мясо…
— Его жрать — зубы сломаешь, — Тень огляделся. — Там вон… маг многих задел.
— Извините, я… к такому не привык, — Винченцо пригладил руками растрепанные волосы. — Одно дело — честный… или почти честный бой. Замок. Там. Стена. Войско вражеское, а тут… кабаны… чтоб их.
— Подранков будет прилично, но… — Тень поглядел на лес. И перевел взгляд на кабана. Вздохнул. — Что бы там ни выло, испытывать удачу я бы ни стал.
Ирграм свистом призвал к себе рытвенника. Не то, чтобы его так уж волновали проблемы людей. Но след крови и боли был весьма ярким.
Первая свинья лежала в десяти шагах. Она упала на мхи, и шкура её, оплавленная магическим огнем, почернела. Но зверь еще дышал. Бока то поднимались, то опадали. Рядом с ней, жалобно повизгивая, держалась пара поросят, с которыми рытвенник управился быстро.
— Забирай, — разрешил Ирграм и, подойдя поближе к зверю, заглянул в крохотные глаза свиньи. Интересно, получится или нет? Он протянул руку, касаясь жесткой щетины. — Тише… я заберу твою боль.
И потянул силу.
Сам. Сперва показалось, что ничего не выйдет, но вот к пальцам устремилась первая ниточка. Вторая… и зверь затих.
Глаза его остекленели.
А Ирграм вздохнул. Что ж, жизненная сила есть и у неразумных тварей. Это, несомненно, плюс. Но вот силы этой — жалкие крохи. Да и вкус у нее… так себе.
— Эй, — он подцепил свинью за ногу и сдернул. — Сюда идите…
Рытвенник, доглатывая кусок мяса, тоже поднял морду и тявкнул. Только ответом ему стали не голоса людей, а тот же вой, только уже слаженный. И близкий.
Слишком уж близкий.
Глава 20
Глава 20
Верховный
Новое сердце билось ровно, но все равно ощущалось… не так. Верховный с трудом удерживался, чтобы не прижимать руку к груди, снова слушая стук этого, чужого сердца.
Кровь на одеждах осталась.
И ноющая боль там, внутри. И страх, что вот сейчас грудь разойдется и сердце вывалится на землю. или в подставленные ладони Верховного. Это будет правильным.
Его собственное сердце лежало на золотом блюде перед каменным ликом божества. Божество к подношению осталось равнодушно, впрочем, как и всегда.