Белая башня
Шрифт:
— Ничего. Вот вернемся, я прикажу испечь для тебя булочки…
— Кому прикажешь?
— Были бы люди, всегда найдется кому приказать, — отмахнулся Карраго. — А у меня в башне повар отменнейший… он и булочки может, и хлеб, и пирожные получаются удивительно вкусные. Я люблю со взбитыми сливками и ягодами.
— Это не тот, который морковку с вехом путает? — поинтересовался Винченцо.
— Нет, того казнить пришлось, хотя жаль… подавал надежды. Но всегда приходится чем-то жертвовать, да…
— Еще немного и я соглашусь, — Миара облизала пальцы.
—
— На твою башню. С пирожными, хлебом и прочим… — она вздохнула. — Там тоже башни. Или это не башни… столбы такие вот. До самых небес. Но сложены как из кубиков. Детских. Точнее это не кубики, а… у куба восемь граней. А там больше.
— Похоже на то, что ты мне показывал, — вмешался Винченцо.
— Что он тебе показывал?
— Осколки родового артефакта.
— А мне не показывал! — Миара почти обиделась.
— Станешь моей женой, все покажу… — почему-то прозвучало на редкость пошло. Да и Карраго понял. — Извините… что-то сила бурлит.
Миара нахмурилась.
— Нет, нет… просто… как раньше. Когда… стареешь меняется и восприятие силы. Даже безотносительно приливов. Она стареет. Тяжелеет. И управлять ею сложнее. Сейчас как будто… её не забрали, но… вычистили. Этот ваш… Ирграм.
Он снова согнул руку.
И не стал противиться, когда Миара обхватила запястье.
— Действительно… — она прикрыла глаза. — По ощущениям она иная… и в целом… в целом… ты не скоро помрешь.
Это было сказано с явным сожалением.
— Что произошло?
— Понятия не имею. Я пытался понять, что такое этот… нечеловек, сугубо теоретически. Сотворил малый контур, который за него с трудом зацепился. Сперва. А потом помню, что сила словно провалилась, и я пытался разорвать нить, но не вышло. А потом вот к стыду своему очнулся здесь.
Карраго развел руками.
— И хотел бы побеседовать с ним, но разговора со мной избегают… с другой стороны, если все так, то, возможно, и не стоит настаивать. Но…
Настаивать он будет.
И вцепится в этот вот шанс, вдруг подброшенный ему судьбой. Если Миха правильно понял, то Карраго не то, чтобы излечился — вряд ли возможно вовсе излечиться от старости — скорее уж Ирграм каким-то одним ему понятным образом отодвинул грядущую бесславную кончину великого мага.
Как?
Пусть сами разбираются.
— Так стало быть, ты видела колонны, — Карраго потянулся к сумке, из которой вытащил сверток. — Состоящие из элементов, вроде этого?
Кусок стекла?
Оплавленного, темного? Миха взял его в руку, хотя показывали явно не ему. Нет, не стекло. И не металл. Странный материал, по ощущениям и то, и другое разом.
И главное, с одной стороны гладкость, с другой — явный… скол? Нет, скорее уж ощущение, что этот кусок был частью чего-то целого, гладкого снаружи, а изнутри — состоящего из множества фрагментов. Части их ощущались под пальцами.
— Похоже, — согласилась Миара. — На самом деле очень похоже! Только там кусочки побольше будут.
Она попыталась выковырять один, но скривилась,
сунула палец в рот.— Эта вещь весьма прочна. Я пробовал разные… воздействия, — признался Карраго.
— Зачем ты её потащил вообще?
— Понятия не имею. Оставлять было жаль. Я и так своего голема лишился. Еще и это…
Карраго поднял кусок на ладони.
Повернул.
— Дай, — Миара стащила обломок и поднесла к лицу. — Там я… а если так?
Она ткнула в элемент пальцем, и тот вспыхнул. Искорка силы ушла внутрь, чтобы погаснуть.
— К сожалению, к силе он тоже нейтрален…
Второй импульс оставил дорожку светящихся элементов.
Третий.
Этот гас намного медленней. А Миара продолжала тыкать, подкармливая обломок творения Древних силой.
— Что ты…
— Не мешай, — покачал головой Винчнецо. — У меня там тоже ничего не выходило. А вот она как-то смогла добиться, что из колонны появились люди. Или призраки людей?
Обломок окутало дымкой, полупрозрачной, светящейся. И она же наползла на пальцы Миары, окрасив их в зеленоватый цвет.
Молча остановился за спиной Тень. Двигался он тихо, но не настолько, чтобы Дикарь не услышал. А вот сын его пыхтел и явно был недоволен.
Он даже что-то сказать попытался, но замолчал.
А сияние усиливалось.
Оно было каким-то рваным, неровным, и Миара уже на ходу правила его, растаскивая дымку, укладывая, а порой и сминая её.
И когда обломок вспыхнул зеленой звездой, Миха почти не удивился.
Почти.
Звезда крутанулась.
А затем появилась фигура человека, дрожащая и полуразмытая. Он произнес несколько фраз на языке, который Михе был не знаком, и растворился. Обломок же погас.
— Что это было?
— Он сказал, что-то вроде… — Миара наморщила лоб. — Критические повреждения основной конструкции… да, там, критические повреждения основной конструкции, не подлежащие восстановлению. Отсутствие отклика дублирующих систем. Обнуление ячеек памяти. И деактивация системы. Что это значит?
— Это… — Миха протянул руку и кусок в нее вложили. Он был еще теплым. — Это значит, что здесь хранилась какая-то информация. Древние её записывали…
Компьютер?
Кусок жесткого диска? Пусть выглядящего престранным образом, хотя… как знать, что тут странно. Там, дома, жесткие диски тоже мало походили на книги, не говоря уже о пергаментных свитках или глиняных табличках. А какими они станут лет через двадцать? Или сто?
— Как? — не удержалась Миара.
— С помощью машин. Одни машины записывают информацию на такие вот штуки, где она и хранится… хранилась. И достать её можно с помощью других машин, — Миха положил кусок на землю. — И достать, и использовать. Работать…
— Любопытно.
— Но эта вещь была сломана, — Миха ненадолго задумался. — Вероятно, то, что её раскололи… сделало информацию недоступной.
— А этот человек?
— Изображение.
— Да я понимаю, что изображение! — отмахнулась Миара. — Почему он был?