Белая Длань

Несомненно, что подобные изменения не могли обойтись без воли и влияния богов, о чём прекрасно ведал главный жрец, понимая и признавая своё место и роль в божественном замысле. Также он знал и том, что не ему предстоит изменить порочных лордов и леди, тем самым спасти Семь Королевств от холодного могильного ветра, что пробирал Благочестивого септона до костей даже во сне. Не зря боги послали ему знак в виде старинной песни, что издревле передавалась в Просторе из уст в уста. Знал он и о мистическом явлении, что произошло с королевской четой на хайгарденском турнире.

С печалью в сердце жалел верховный септон, что не мог отправиться вместе со свитой короля Роберта, чтобы самолично засвидетельствовать явление спасителя из его снов, однако, он ведал, что это было также предрешено богами. Именно после этого ему стала постепенно открываться истина через божественные послания, изменившие его образ жизни к лучшему, чтобы тот смог стать опорой и верным рупором избранного Семерыми героя, который должен был спасти мир и веру от надвигающейся катастрофы. Благочестивый септон верил, что придёт время и ему удастся встретить избранного спасителя, чтобы раз и навсегда изгнать зло человеческое из сердец власть имущих.

Также он ощущал подбирающуюся к нему опасность, но был готов пожертвовать собой ради праведного дела, если это потребуется. В остальном же боги ничего прямо или косвенно больше не говорили, но Благочестивому септону больше было и не нужно что-либо делать или знать – он и так делал со своей стороны всё возможное. Так и ждал он благостного момента, который должен был прийти и прийти совсем скоро, жрец это чувствовал.

Так как молитва верховного септона проходила в полной тишине, он не мог не услышать тихие и осторожные шаги, что направлялись в его личный солярий, можно сказать в личный храм. Постучав согласно инструкции, дверь открыл и вошёл в неё ближайший соратник главного жреца - септон, что был когда-то против его назначения на данный пост, а сейчас тот, кто был абсолютно предан их общему делу. Не оборачиваясь, ибо верховный септон прекрасно знал о личине посетившего его гостя, Благочестивый жрец всем своим видом выражал полное смирение, давая понять, что будет безразличен к любым новостям, что принесёт ему его младший, с точки зрения должности, товарищ.

– Ворон принёс сообщение из южных земель, господин. – склонился в глубоком поклоне новоприбывший жрец.

В ответ же на полученное высказывание, верховный септон, по прозвищу Благочестивый, медленно поднялся из своей позы для молитвы, чтобы, гордо расправив плечи, обернуться к своему подчинённому с благостным выражением лица. Тиара понтифика, украшенная золотом и драгоценными камнями, сейчас лежала на небольшом столике для работы с документами и святыми писаниями, а потому в свете тусклых лампад выбритая налысо голова понтифика как-то подозрительно свернула, едва-едва покрывшись бликами от отраженного различными поверхностями света свечей.

– Ну, наконец-то. – с облегчением выдохнул главный жрец Вестероса, продолжая держать руки в молитвенном жесте. – Давно пора. Это ведь то, о чём я думаю, Элберт? – обратился Благочестивый септон к своему непосредственному подчинённому по имени, что было весьма редким событием.

– Да, верховный. – кивнул, прикрывая свои голубые глаза, прибывший много лет назад из Долины в Королевскую гавань, септон. – Мы получили подтверждение, что данный человек имеет непосредственную связь с избранником. Он пишет, что желает наладить личную переписку между вами и одним человеком. – передал развернутое сообщение септон с выражением глубокого почтения. Верховный жрец церкви Семерых благодушно принял письмо, а после впился глазами в текст, поглощая написанную там информацию словно губка.

Конечно, можно задаться вопросом, как смел обычный септон, пусть и из совета Праведных, просматривать почту, предназначавшуюся их духовному владыке. Однако, всё становилось намного понятнее, если знать, что практически вся почта направляющая в Септу Бейлора так или иначе предназначалось напрямую главе церкви, особенно в последнее неспокойное время. Опасность отравления или того хуже заражения заразой первого наместника богов было существенной угрозой благополучия веры Семерых, а потому именно члены совета Праведных и их помощники, как правило, просматривали почту верховного священника, естественно, для его безопасности. Да и было её достаточно, чтобы ни одному человеку за всё жизнь с ней было не справиться. Впрочем, как и в каждом правиле есть исключение, такое существовало и в этом деле.

В частности, существовал некий реестр куда верховный священник записывал всех, с кем вёл личную переписку напрямую. Любой адресат, кто будет указан в этом списке, может отправить сообщение понтифику и будет уверен, что содержание данного письма останется секретом между ним и духовным владыкой. Данная традиция пошла ещё с первого верховного септона и исполнялась в соответствии с характерами людей, которые занимали эту должность с момента основания института верховных жрецов ещё в Староместе. Как правило понтифик лично общался исключительно с королями и лордами с сильной армией и влиянием, в остальном же придерживая нейтралитета и традиционализма. Однако, сейчас была совсем иная ситуация.

Текст письма был написан элегантным, но чётким почерком, а автором его был непосредственный лорд Простора и Ромашкового поля, Аллан Олдфлауэрс, чья кровь, согласно архивам, был связана напрямую с родом избранника, сообщения от которого верховный септон ждал так долго. В обычное время подобное сообщение никто в церкви и читать бы не стал, всё-таки пусть это был и глава дома, но это был глава дома, основанного бастардом, а церковь весьма скверно относится к самому факту их существования, даже если те когда-то и признали их в качестве благородного дома.

Для верховного септона этот человек был последней ниточкой, которая могла привести его к искомому человеку, так что в церкви давно перестали обращать внимание на происхождение, лишь бы добиться необходимой цели. Сейчас же для благочестивого в своей вере септона настал момент, которого он ждал уже больше года и был бы готов подождать ещё, если бы потребовалось, но это было уже не нужно. Наконец свершилось то, чего он так долго ждал.

В письме были перечислены традиционные для всех времен приветствия и комплименты, предназначавшиеся непосредственно как церкви, так и ему самому. Затем шёл краткий перечень заслуг благочестивого в своей вере жреца, пока наконец лорд Ромашкового поля не перешёл к делу и не спросил у верховного септона, что тот думает о возможности возникновения личного диалога с одним из его протеже, который имеет весьма праведный нрав и характер, а также непосредственно относится к содержанию воззваний и месс главного в стране жреца.

Собственно, просторский лорд не называл никаких имён, однако верховный септон быстро понял о чём, а точнее о ком велась речь. Да и видел он письма, написанные самим лордом Олдфлауэрсом, когда служил в совете Праведных, так что благочестивый септон мог с уверенностью сказать то, что именем лорда Простора просто воспользовались, однако, печать была подлинной, так что не оставалось сомнений, что написал этот текст непосредственно тот, кого так долго ждал верховный септон.

– Мне написать ему положительный ответ от вашего имени? Внести ли имя этого человека в список реестра? – уточнил септон, что терпеливо ждал пока понтифик закончит чтение. Шло время, а главный жрец оставался немым из-за чего младшему товарищу пришлось обратиться на себя внимание.

– Да, мой дорогой друг, разумеется. – передал письмо трясущимися от нетерпения руками верховный септон. После чего забормотал одну из молитв, чтобы возблагодарить Семерых за услышанные молитвы. – Только вот ответ я напишу лично, а ты пока займись реестром, друг мой. Ты свободен. – выдохнул после долгой молитвы верховный септон, после чего присутствующий в солярии жрец незамедлительно покинул обитель духовного владыки.

Глава церкви Семерых не стал медлить, а потому быстро привёл свои чувства в порядок, чтобы затем обустроиться за своим столом. Открыв ящик с принадлежностями для письма, главный жрец Королевской гавани достал оттуда пачку новых бумажных листов и подсохшую баночку с чернилами, едва полную. В другом ящике он обнаружил слегка потрёпанное перо, после чего приступил к написанию ответно письма, выводя буквы легким и аккуратным почерком. Ничто не могло в данный момент остановить энтузиазм верховного септона, так что понтифик не отказывал себе ни в каких формах выражения радости и почтения. Где-то в глубине души он чувствовал, что его силы и труд были вложены не напрасно.