Белая и пушистая

– У тебя есть его номер телефона? – спросила я.

– Да, вроде был записан, – кивнул Коростылев.

– Давай, – коротко скомандовала я, и Дима, достав из кармана старенькую «мотороллу», продиктовал мне номер сотового Владислава.

Воцарилось недолгое молчание, но я вскоре прервала его.

– Значит, кроме просто подозрений, основанных на том, что ты видел Лилию Федоровну около учебной комнаты, у тебя ничего против нее нет? – уточнила я.

– Нет, – признался Дима. – Но я уверен, что это ее рук дело.

– Понятно, – кивнула я.

– Просто все как-то в последнее время наперекосяк, – вздохнул Коростылев, как бы оправдываясь. – Ну что, я, пожалуй, пойду?

Он вопросительно посмотрел на меня.

– Конечно, – разрешила я. – Спасибо за информацию. Если что еще узнаешь, обращайся ко мне. Я тут еще несколько дней точно пробуду.

– И что? За несколько дней вы раскроете эти преступления? – с наивной надеждой в глазах удивленно спросил Дима.

– Я попробую, – улыбаясь, ответила я.

Подождав, пока Дима уйдет, расплатилась за кофе и вышла вслед за ним.

Я посмотрела на часы и решила, что самое время пойти пообщаться с пациентом в реанимации, странная дружба с которым Жанны Стрельцовой не укрылась от посторонних глаз.

На втором этаже было всего три палаты. В одной лежала какая-то девушка, другая оставалась пустой, а в третьей я обнаружила того, кто был мне нужен. Это был пожилой, совершенно осунувшийся мужчина с болезненным выражением лица. На вид ему было лет семьдесят пять, а может, и больше. Своим внешним видом он напомнил мне этакого старого партработника сороковых-пятидесятых годов.

«В реанимации, третья палата», – вспомнила я слова Марины Гречишиной и убедилась, что передо мной действительно тот, кто нужен.

При звуке открывшейся двери мужчина открыл глаза и очень пристально посмотрел на меня совершенно ясным взглядом. Несмотря на то что он был тяжелобольным, кажется, мозг его работал отлично. Мне показалось, что при моем появлении старик вздрогнул. Присмотревшись ко мне внимательно, он разочарованно вздохнул. Возможно, ожидал увидеть кого-то другого. Возможно, даже Жанну…

Я не знала, как зовут больного, поэтому, подойдя к кровати, просто улыбнулась и поздоровалась. Кажется, я не вызвала у него антипатии, и старик слегка растянул губы в ответ.

Я присела на стул, стоявший рядом с кроватью, и еще раз внимательно посмотрела на больного. Что же такого он мог знать, за что могли убить? И почему тогда он до сих пор жив?

– Вы кто? – тихим и немного хрипловатым голосом спросил тем временем мужчина.

Я не стала врать, что я новый врач, так как была без халата, а старик, похоже, склонен замечать детали…

– Жанна заболела и просила меня поухаживать за вами, – сказала я то, что мне показалось самым правильным в данной ситуации. – Так что можете не волноваться. Жанна говорила, что вы хотели о чем-то с ней посоветоваться? Можете говорить мне, я все ей передам…

– Жанночка заболела? – старик чуть приподнялся на постели. – Что с ней?

– Ничего страшного, небольшое пищевое отравление, – соврала я, решив, что старику совершенно незачем знать о смерти Жанны Стрельцовой.

– Вы не похожи на тех финтифлюшек, которые бегают туда-сюда по палатам и высматривают себе женихов, – неожиданно сказал больной. – Но на подружку Жанны вы тоже не похожи, ведь вам уже, так скажем, не восемнадцать лет, – хитро прищурившись, заметил он.

И я поняла, что не ошиблась: старик весьма наблюдателен. Только бы он не замкнулся, только бы доверился мне! Эх, как жаль, что я не выяснила его имени-отчества: с ними мне было бы проще установить с ним доверие. Ну что ж, придется отталкиваться от того, что есть.

– Я ее родственница, – продолжая приветливо улыбаться, лгала я дальше. – Жанна переживала о том, что вы останетесь без внимания. А также говорила, что у вас с ней важное дело, которое надо решить безотлагательно, а она сейчас не в состоянии это сделать.

– Почему Жанна сама не рассказала вам, о чем идет речь? – подозрительно осведомился старик.

– Она говорила, что речь идет о старом деле медработников, но все-таки у нее температура и ей нужен покой. Так что она сказала, что подробности я могу узнать у вас. И потом, вы же были участником того дела, так что можете рассказать гораздо лучше ее. – я выдохнула воздух и перевела дух.

«Вот это меня понесло! – отметила я про себя. – А старик далеко не глуп».

Я не была уверена до конца, что старик был участником того самого давнего дела, просто подобное предположение казалось мне логичным. И теперь с замиранием сердца я ждала продолжения: только бы старик среагировал правильно! Видимо, кое-какие детали, названные мной, все же убедили его, что я немного в курсе дела. А узнать их, по его мнению, я могла только от самой Жанны. Но все же старик колебался…

– Я не уверен, что должен что-то говорить вам, – медленно произнес он. – Но раз Жанны нет, а несправедливость продолжает иметь место… Я не могу это терпеть! Она должна сидеть в тюрьме!

В его голосе неожиданно зазвучали стальные нотки, и я подумала, что во времена молодости он, видно, и впрямь занимал должность, дающую ему право выносить судьбоносные вердикты.

Больной вздохнул и замолчал, собираясь с силами. Все-таки ему было тяжело говорить.

– О ком вы говорите? – склонившись, тихо спросила я, боясь спугнуть его откровенность. – Жанна не назвала мне фамилии этой женщины, она сказала, что только вы имеете на это право.

– О старшей медсестре, – выдохнул старик. – Я только прошу, чтобы вы посодействовали тому, чтобы старшая медсестра здесь не работала. Она не может работать в медицине. Вы меня понимаете?

Он поднял вверх указательный палец и потрясал им перед моим лицом.

– Не совсем, – призналась я, жадно ловя каждое его слово.

– Это было давно. Еще в восьмидесятых, в конце. Так называемое дело медиков.

Я вздрогнула и обернулась. Скрип двери. Показалось или нет?

Я тут же вскочила и потихоньку, на цыпочках, подбежала к двери. Распахнув ее, убедилась, что за ней никого не было. Дверь, ведущая на лестницу, находилась совсем рядом, и я отчетливо услышала затихающие торопливые шаги. Подойдя к лестничному проему, я уже ничего не услышала.

«Вот черт! – не сдержалась я. – что это за шутки? Просто игры в прятки какие-то. Неужели опять Рита? Какую игру она ведет?»

Я вернулась в палату, но старичок уже мирно посапывал. Я уже протянула руку, чтобы его разбудить, но в последний момент отдернула ее: мне снова послышался шум.

Мягко ступая, я опять подошла к двери и осторожно выглянула. Шаги раздавались на лестнице, и я успела выскользнуть из палаты незамеченной.

«Сюда я вернусь завтра утром, – решила я про себя, уже уверенно шагая по коридору. – Информации к размышлению на сегодня и так достаточно. А сейчас есть и другие дела».