Белая и пушистая

– Кто где был? – переспросила она, наморщив лоб. – Да все здесь и были в основном, каждый по своим комнатам. Дима к Жанне заходил.

– Вот как? – отметила я. – И долго он у нее пробыл?

– По-моему, долго, – кивнула Гречишина. – Потому что, когда я заглянула к ней в комнату – мне нужна была таблетка от головной боли, а у Жанны они есть, – он все еще торчал там. Хотя было уже начало двенадцатого.

– И что они делали? – заинтересовалась я.

– Да так, ничего особенного, – пожала плечами Марина. – Сидели, разговаривали, музыку слушали, сок пили.

– Сок пили? – еще больше заинтересовалась я. – А что за сок, откуда он взялся?

– Ну откуда я знаю? – недоуменно уставилась на меня Марина. – Наверное, из буфета принесли!

– А кто принес, ты тоже не знаешь?

Марина затрясла головой.

– Я и не подумала обращать на это внимание! Ну, стоит коробка с соком – и стоит.

– А ты сама не пила из нее?

– Нет, – ответила Марина.

Я подумала о том, что пока не знаю точного заключения экспертов, можно строить разные версии. Ведь профессор Асташов предполагал, что Жанна могла принять яд как за несколько минут, так и за несколько часов до смерти! Вот поэтому мне и было интересно то, что происходило вечером в общежитии клиники. Марина, видимо, поняла, о чем я думаю, потому что сразу посерьезнела, а в глазах ее снова показалось что-то похожее на испуг.

– Дима любил Жанну, – немного растерянно повторила она.

– Хорошо, оставим это, – успокаивающе подняла я руку. – Скажи, а у Светы был парень?

– Да, только не из нашей группы и вообще не из клиники. Он закончил медучилище, постарше нас и уже работает. В какой-то фармакологической фирме. Я не знаю, как она называется.

Я чувствовала, что Марине хотелось бы закончить беседу. Но одна мысль не давала мне покоя, и я решилась высказать ее.

– Марина, а тебя Жанна тоже пыталась шантажировать? – спросила я напрямик.

Староста сначала несколько испуганно на меня посмотрела, потом, видимо, поняв, что я уже в курсе некоторых внутренних нюансов, с неохотой ответила:

– Пыталась.

– И чем же? – не отставала я, видя, что девушка замолчала и явно не желает продолжать разговор на эту тему.

Марина вздохнула и сказала:

– С одним из местных врачей у меня был роман. Ладно, сейчас я могу вам это сказать, потому что все уже закончилось, а когда только начиналось… В общем, так получилось, что я поделилась этим с Жанной, и она тут же начала все это использовать против меня.

– А что, в вашем романе было что-то криминальное?

– В принципе, нет. И все было бы нормально, если бы не особенности заведения, в котором я учусь, – усмехнулась Марина. – Всякие романы, интрижки с врачами и больными строго запрещены, по крайней мере, пока мы учимся. И никому не докажешь, что у тебя серьезные отношения. Впрочем, в моем случае все оказалось совсем не так серьезно, как я думала, – усмешка на лице Марины стала кривой. – Одним словом, все закончилось, и слава богу. Теперь я уже не переживаю из-за нашего расставания.

– Что, этот человек был женат? – осторожно спросила я.

– Нет, он не был женат, – со вздохом сказала Марина. – Просто… Просто так получилось, что у нас с ним были разные представления о дальнейшей жизни.

Она не смотрела на меня, сидела, опустив глаза вниз, и тщательно разглаживала на коленях форменную юбочку. По ее интонациям и поведению я поняла, что боль от прожитой истории покинула ее не до конца, как бы ни хотелось Марине считать по-другому.

– А он до сих пор работает в клинике? – как бы между прочим спросила я.

Марина подняла глаза.

– Да, – ответила она немного удивленно. – А что?

– Ничего, просто интересно, кто это.

Марина нахмурилась.

– Мне не хотелось бы ворошить прошлое, – сухо сказала она. – И не хотелось бы, чтобы вы затрагивали с ним в разговоре эту тему. Я думаю, вам вообще не о чем с ним разговаривать, он к смерти Жанны не имеет отношения. Так как вообще работает в другом отделении и с ней никогда не пересекался.

Марина замолчала, отвернувшись от меня к стене. Я выдержала паузу, чувствуя, что девушка колеблется. Я не торопила ее.

– Хорошо, – наконец выдохнула она, поворачиваясь ко мне. – Так и быть, я расскажу вам, чтобы вы узнали это, что называется, из первоисточника. Как ни крути, а кое-кто тоже был в курсе, так что если вы захотите докопаться до сути, то все равно выясните. Но попутно выслушаете кучу сплетен и домыслов. В общем, это Антон Дубовицкий из кардиологии. Но вы только зря потратите на него время. Мы с ним даже не видимся.

Я неопределенно кивнула, запомнив про себя фамилию врача, и вернулась к прежней теме:

– И что хотела от тебя Жанна в обмен на молчание?

– Так, ничего особенного, – пожала Марина плечами. – Сбегать в ларек за сигаретами, сварить кофе, ну и так далее. Ей нравилась сама мысль о том, что она имеет надо мной власть. Вы знаете, очень неприятное чувство. Сейчас, хоть и нельзя так говорить, я чувствую облегчение.

Марина замолчала и задумалась.

– Да, – вспомнила она, – может быть, это вам будет интересно. У Жанны были дружеские отношения с одним из тяжелобольных. По отношению к любому другому этот факт не вызвал бы никаких эмоций, но Жанна… Понимаете, она никогда не отличалась любезностью при общении с больными. Один из них, с третьего этажа, даже накатал на нее жалобу за грубость. Было, кстати, очень серьезное разбирательство, вызывали Навицкого. Так вот, эта дружба меня лично очень настораживала. Жанна никогда просто так ни с кем не дружила.

– А что она могла иметь от этого больного? – скептически спросила я.

– Не знаю. К тому же он очень старый и, в общем-то, при смерти. Сердце его может отказать в любую минуту.

– Да, это довольно странно, – задумалась я, отмечая про себя, что обязательно надо поговорить с этим больным. – А где он лежит?

– На втором этаже, в реанимации. Третья палата.

– Как его фамилия?

– Зинченко.

– А имя-отчество?

– Вот этого не знаю, – Марина с сожалением покачала головой. – Но можно спросить у Алевтины Викторовны. Она точно должна знать: у нее списки всех больных.

– А тот человек, который написал на Жанну жалобу? Он уже выписался?

– Да, недели две назад.

– Что он собой представляет?

– Кажется, директор какой-то крупной фирмы. Выглядит солидно, даже порой понтуется. – она усмехнулась. – В больнице лежал, а сам и тут пальцы веером распускал.

Я невольно улыбнулась.

– Он молодой, пожилой?

– Молодой, не больше тридцати, – кивнула Марина. – Он потом несколько раз здесь появлялся. Кстати, общался с Жанной. Я это случайно видела. Они стояли во дворе.