Белая как снег

Нет, он объяснить этого не мог. Правда, однажды один из учителей рассказал им, что все деньги мира распределены так, что у кого-то их много, а у многих почти ничего, но, кажется, мама имела в виду не совсем это. В общем, Кевин много думал об этом, но не знал, что сделать, чтобы ей стало лучше.

– Целый, мать его, час, – вздохнула мама, посмотрев на часы. – И в чем смысл? Я плачу за помощь и должна сидеть тут и ждать их целый час?

Кевин хотел было сказать, что платить маме не пришлось, за это заплатил Ян-Эрик. Как и за все остальное в те месяцы, когда он жил у них. За аренду и по счетам, за новый телевизор и одежду для мамы, и хоть она и говорила, что он просто золотая рыбка, а не нормальный мужик, она плакала в тот день, когда он собрал вещи и съехал от них. Но расстраивалась мама недолго, через несколько дней к ним въехал новый дядя, Руне, а потом Гуннар. Но Кевину больше всех понравился Ян-Эрик, мальчик даже немного расстроился, когда тот уехал.

У них никто не задерживался надолго.

В основном они жили по паре недель, так обычно бывало у мамы. Поначалу она проявляла интерес к их делам, делала все, сильно красилась и громко смеялась, потом подбиралась к ним, как кошка, и нахваливала их, например, восторгалась мотоциклом, хотя сама никогда не интересовалась ими. Или, например, если у дяди были большие красивые мускулы, что ей действительно нравилось, потому что она восхищалась и мускулами Ронни тоже, друга Кевина, и говорила, что тот вырастет прекрасным мужчиной, запустив пальцы ему в волосы. После этого мама Ронни постучала в дверь и запретила сыну приходить к ним, и Кевину тоже не разрешили ходить в гости к Ронни. Очень жаль, у них в подвале была самая классная автомобильная дорога, ее сделал папа Ронни. Кевин обожал бывать там, он мог катать суперские машинки по большой комнате, но теперь все закончилось.

Золотая рыбка.

Кевин хорошо знал, что это. Не то, что все думали – что это маленькая рыбка из другой страны, теперь плавающая в аквариуме, как у Нины, хотя да, это тоже золотая рыбка. Золотыми рыбками мама называла обычно своих мужчин, это означало, что им с Кевином некоторое время можно не беспокоиться о деньгах, потому что приехал тот, кто сможет за все платить.

Кевин даже не знал, что ему больше нравится. Наверное, все же жить вдвоем с мамой, но тогда все быстро становилось сложно – каждый раз, когда в почтовый ящик клали конверты, она плакала, даже не открывая большинство из них, просто складывала в ящик, пока он окончательно не переполнялся. Так что лучше уж когда было кому платить, пусть и не все из тех мужчин были хорошими и они даже расстраивались, когда выяснялось, что мама живет не одна и у нее есть маленький сын, прятавшийся в комнате, пока они занимались своими делами в гостиной. Иногда они сразу уезжали, даже не познакомившись с Кевином, но не Ян-Эрик – он был другим.

Почти как папа.

Своего папу Кевин никогда не видел, хотя мальчик был уверен, что папа у него есть, потому что иногда, когда маме становилось совсем плохо, она говорила так: Перестань смотреть на меня такими глазами. И эти твои веснушки. Они напоминают мне о том, о ком я даже думать не могу сейчас, ладно? И тогда Кевин понимал, что наверняка она говорит про его настоящего папу. На которого он похож. Светлыми кудрями и веснушками. В таких случаях Кевин всегда делал одно и то же: шел на автобусную остановку и сидел там под навесом до наступления темноты, представляя, каким был его папа и, конечно, где он сейчас. А потом Кевин подумал: может быть, это как в комиксе, который он читал? Что в мире существуют разные измерения, и он случайно попал не в то, а где-то там должно быть другое, правильное, где его ждал папа. При мысли об этом у Кевина всегда немного поднималось настроение.

Мама опустила стекло в машине, выкинула окурок и бросила взгляд на пачку, где осталась всего одна сигарета. Сначала она убрала пачку в сумку, но передумала и закурила вторую, на этот раз вздохнув еще тяжелее.

– Господи, Кевин, что же со мной будет?

Снова посмотрев на себя в зеркало заднего вида, она покачала головой.

– Посмотри, как я выгляжу. Посмотри.

Мама повернулась к нему, пальцами немного натянув кожу под глазами и на щеках.

– Я думаю, ты хорошо выглядишь, мама.

– Правда? Не слишком много морщин?

– Нет, не слишком.

– Как это? Так морщины есть? Где они?

– У тебя нет никаких морщин, мама.

– Точно? Ты же сказал, что у меня их немного. Ты уж определись.

– Ты очень красивая, мама.

Она повернулась к зеркалу и грустно покачала головой, как вдруг увидела что-то на дороге.

– О, ну наконец-то. Приехал.

Быстро достав из сумки помаду, она чуть добавила красного на уже накрашенные губы и приспустила свитер с одного плеча.

– Подожди здесь.

Открыв дверь, мама весело помахала водителю желтого эвакуатора.

Кевин приоткрыл окно, чтобы выпустить едкий табачный дым, услышал ее голос и увидел движения ее тела.

Опять словно кошка.

– Так, что тут у вас случилось?

Мужчина почесал затылок, словно не мог поверить, что кто-то еще ездит по таким буеракам.

– Сама не знаю. Но вы же рыцарь? Поможете девушке?

– Помогу, должен ведь, – кивнул мужчина и покачал головой.

– Отлично, – улыбнулась мама.

И положила руку ему на локоть.

31

Катья вошла в комнату, поставила кофе на маленький столик у двустороннего зеркала и встала рядом с Мунком. Тот обеспокоенно смотрел на мужчину лет сорока, сидевшего в маленькой комнатке для допросов.

– Пусть ждет?

Мунк кивнул.

– Пусть немного соберется.

– Видок у него жуткий, – сказала нидерландка, вынув из кармана спортивной куртки яблоко. – Он уже что-то рассказал?

– Ни слова в машине, – ответил Фредрик Риис, сидевший в кресле в конце комнаты.

– И адвоката не просил?

– Нет, говорит, что не надо, – произнес Мунк.

– Странно. Вид у него чертовски виноватый.

Откусив яблоко, Катья приблизила лицо к зеркалу-окну.

– Он же белый как смерть. Посмотрите, дрожит весь. Как по мне, он виновен.

– Очень может быть, – вздохнул Мунк. – Вот только в чем?

Пожав плечами, он снял куртку и один вошел в комнату для допросов. Задержанный вздрогнул и поднялся со стула.

– Сидите-сидите, Гуннар, – сказал Мунк, кивнув. – Хотите что-нибудь? Кофе? Воды?

– Нет, спасибо, – дрожа, пробормотал мужчина. – Хотя нет, можно немножко воды? Во рту пересохло.

– Принесите воды, – попросил Мунк, жестом показав стоящим за стеклом, затем сел на стул напротив Гуннара и нажал на встроенную в стол кнопку.

– Сегодня двадцать четвертое апреля. Время пятнадцать часов двадцать минут. Мы допрашиваем Гуннара Эгиля Педерсена. На допросе присутствуют Педерсен и руководитель следственной группы Холгер Мунк. Гуннар Эгиль Педерсен отказался от права на услуги адвоката.

Мунк посмотрел на арестованного.

– Можете сказать это громко, Гуннар?

– Что сказать?

Он на мгновенье выпал из реальности – вид был такой, словно он не совсем понимал, где находится.

– В микрофон. Можете сказать, что не хотите адвоката?

– А? Нет, мне не нужен адвокат.

– Хорошо, – продолжил Мунк, открывая папку, которую принес с собой. – Гуннар Эгиль Педерсен. Дата рождения двенадцатое января тысяча девятьсот шестьдесят первого года. Верно?

– А? Ну да.