Белая как снег
Шрифт:
– Несите наручники уже, идиоты!
Миа тяжело дышала. Изо рта текла кровь, рука безжизненно повисла.
– Ты жива?
Она кивнула.
– Франк Хельмер. Вы арестованы по подозрению в убийстве Рубена Лундгрена и Томми Сивертсена.
В офисе было тихо, но облегчение уже висело в воздухе, как и заинтригованность. Людвиг Грёнли посмотрел на часы на стене и на свой телефон. Уже четыре часа следователь ничем не был занят, наверное, пора перезвонить ей. Хоть он и сомневался, что это поможет. Женщина из архива, с которой он говорил, оказалась угрюмой и не горела желанием помогать. Она напомнила ему библиотекаршу в Нурстранне, когда он был маленьким, ругавшую детей,
Кто-то аккуратно постучал в дверь, и в комнату заглянула Катья.
– Ты занят?
– Да нет.
Он пригласил ее сесть на кресло Аньи, та уже ушла домой. Людвигу нравилась Катья. Непонятно, почему она всегда одевалась так, словно шла на тренировку, или как солистка группы Spice Girls. Но с другой стороны, что он вообще знает об одежде? Он уже тридцать лет носит одно и то же и не планирует что-то менять. Только закрытие его любимого магазина сподвигло Людвига пойти в другое место и купить себе несколько рубашек и носков, чтобы поддержать старейшее швейное производство, потому что все работающие с давних времен магазины около его дома были под угрозой банкротства из-за новых сетей масс-маркета, захвативших норвежский рынок.
– Слышал, да? – спросила Катья, достав из кармана антистрессовый мячик и перекатывая его в руке.
Гренли кивнул.
– Такое сложно не услышать.
– Господи, я еще ни разу не видела Мунка в такой ярости.
Людвиг был в комнате отдыха и чуть не пролил кофе, услышав гневную тираду, с громом и молниями раздававшуюся из кабинета Мунка. Через несколько минут оттуда вышел пришибленный Уксен, красный как рак. Подойдя к своему столу – его вещи уже были сложены в коробку, – он забрал их и ушел.
– Ты, наверное, страшно расстроилась, – улыбнулся Людвиг.
– О да, буду очень по нему скучать. Приятный парень. Толковый. Галантный. Знаешь, Людвиг, если бы он спровоцировал меня еще раз, я бы…
Подняв руку, она с силой сжала красный мячик-антистресс.
– Что было в подвале Франка Хельмера?
Катья покачала головой.
– Странные дела. Как в короткометражном фильме ужасов. На потолке дохлые кошки. Кровавые пятна на полу. Пришлось использовать инструменты со специальными лезвиями, чтобы открыть намертво запертую дверь. Ты говорил, что он был свидетелем по делу о продаже наркотиков, да? Со стороны обвинения?
Людвиг кивнул.
– Значит, это они.
– Кто они?
– Все они были там. Ящики таблеток, всех размеров и видов. В основном анаболики, стероиды, но и лекарства тоже. Например, снотворное…
– То же, которым опоили мальчиков?
– Да, но я даже не знаю. Там просто огромное количество, а нашему убийце и пачки хватило бы. Тут же все организовано в промышленных масштабах, вангую, что они остались с того дела, поэтому он и был свидетелем с нашей стороны.
– Чтобы уберечь от конкурента?
– В таком духе.
Катья убрала мячик в карман и встала с кресла.
– Ты идешь? Фредрик там все устроил. Будем смотреть допрос в прямом эфире. Скоро начнут. Ждут его адвоката.
– Сейчас иду, – ответил Людвиг, бросив взгляд на часы, взял со стола желтый стикер и набрал номер архива.
Ответили не сразу.
– Ранхильд слушает.
– Здравствуйте, это
Людвиг Грёнли, отдел по расследованиям убийств на Марибуэсгате.На заднем фоне крики детей, похоже на спортивный зал.
– Вы в курсе, что рабочий день окончен? – сказал недовольный голос.
– Да, но, как я уже говорил, ответ нужен немедленно. Вы нашли то, что я просил?
Тишина, словно работнице архива больше всего хотелось положить трубку, но она взяла себя в руки.
– Да, я же отправила вам ответ.
– В смысле?
– Свидетельство о смерти у вас на почте.
– Значит, он и правда умер?
Ликование на фоне, свисток судьи – кажется, забили гол.
– Да. Пришлось поискать, но в конце концов я нашла. Не знаю, что могло случиться. Видимо, кто-то из наших сотрудников просто-напросто забыл внести данные в базу.
Именно. И он даже догадывался, кто это был.
– Значит, Рогер Лёренскуг мертв?
– Да, он мертв. Я позаботилась о том, чтобы внести информацию в базу.
Как мило. Наконец-то вы сделали свою работу.
– Хорошо, спасибо вам.
Она повесила трубку.
Отлично. Одно дело сделано.
Людвиг потянулся и встал из-за стола. В комнате для брифов уже начали. Мунк, Франк Хельмер и адвокат на экране проектора, Катья с Фредриком за просмотром. Людвиг зашел за кофе в комнату отдыха и принес его коллегам.
– Как там дела?
– Тс-с-с, они только начали.
– Как долго вы посещали Академию искусств Амунда Андерсена?
– Чего?
Бритоголовый фыркнул.
– Какую такую академию?
Мунк подвинул ему листок.
– Это вы нарисовали эту картину, верно?
– Че?
Хельмер хохотнул и посмотрел на своего адвоката.
– Нарисовал? Вы что, сбрендили? Я даже линию ровно не смогу прочертить!
Кевин Мюклебюст сидел одетым на диване и наблюдал, как мама разбирает пакеты с вещами, которые она купила в торговом центре «Стрёммен». Ульф явно потратил на нее много денег, и ужин сегодня будет приличный. Лазанья. Ульф оказался умелым поваром, сделал все по рецепту, со специальными листами для лазаньи и правильными соусами. Блюдо вышло совсем не таким, как тогда купила мама в супермаркете, где надо просто добавить воды. Кевин уже потерял надежду, что в пакетах будет что-нибудь для него. Мама всегда так делала – забывала спросить, что он хочет, хоть он и много раз осторожно намекал ей на это, и в последний раз, когда провожал их с Ульфом к машине, тоже.
Машинку на радиоуправлении.
Он пытался хитро вплести ее в свой рассказ, чтобы было не так очевидно, чтобы не попрошайничать, потому что больше всего мама ненавидела попрошаек. В их городе попрошаек нет, а в Осло есть – они не работают, просто сидят и попрошайничают, обманывая людей, а потом на эти деньги покупают дорогие дома в Румынии, в то время как такие люди, как она, коренные норвежцы, даже пособие по безработице не получают.
– Я говорил с Ронни, он очень хочет пойти в вечерний поход. Жалко только, что его машинка на радиоуправлении сломалась, он так хотел взять ее с собой. Было бы классно, ну что ж, бывает.
Мама вышла из душа, завернутая в полотенце.
– Как думаешь, мне стоит постричься?
– Что?
– В торговом центре? Там наверняка парикмахеры лучше, чем у нас тут.
– Думаю да, они хорошие.
И потом, когда она примеряла одежду перед зеркалом.
– Во что обычно одеваются, когда идут в торговый центр, как думаешь, Кевин?
– Даже не знаю, мама.
– Платье будет перебором, как считаешь? Не хочется выделяться, а то платье отдельно, я отдельно.
– Оно красивое, мама. Мне нравятся пайетки, они светятся на солнце.