Белая птица
Шрифт:
* * *
Так, в колбе обычных песочных часов Волшебно меняться простой стал песок. Летели, слегка ударяя в висок, Звезды золотые песчинки. Когда ты так молод и полон идей, Ты новых, нехоженых, ищешь путей, Уверенно зная, что прошлые те Уже требуют починки. Знал это и Фельцман, поэтому сам Попутного ветра желал в паруса Своим «крестным детям», которых «бросал» — Во благо им, а не иначе. Но слово «бросал», для рифмы лишь тут. Он поднял на должную их высоту И в каждом зажег дорогую звезду, Что не утаишь, не спрячешь. Да, группа распалась, без ссор, кулаков. И вот Дубовицкий, Ирина, Тальков Не кинулись врозь, на потеху врагов, Искать одинокое счастье. А, дружно подумав, решили рискнуть, Что крейсером новым отправятся в путь, Одетым в джинсу и металл. Повернуть — И против течения. Не в масти! С таким предложеньем явились с визитом К Давиду Тухманову (композитор). Он выслушал все как судья-инквизитор И сразу не знал, что сказать. – В советское время такие идеи?! — Хоть сам тогда модную музыку делал, Он ясно представил, что здесь за пределы… Но как их сверкали глаза! И он согласился, не будучи глуп. Названье же группы – «Электроклуб» В инстанциях высших, как все, не без мук, Полгода пришлось утверждать. Оно представлялось и странным и сложным, Антиправительственно-неблагонадежным. И где это видано? Разве так можно Советскую группу назвать?! Но все обошлось. Названье прошло. И сразу вниманье к себе привлекло. Все знали, что если берет под крыло Тухманов,
* * *
Успех был мгновенный – ракетою в космос! Пластинку купить получалось непросто. На дискотеки бежали подростки — Под «Электроклуб» «пропасть». Панцирь, и тесный и душный, был сброшен И воздух девчонка вдыхала всей кожей, Как узник, сбежав из темницы, не может Им надышаться всласть. Так дерзко и ново в скромной и милой, Взращенной на классике, заговорило Желание свободы, реальные силы Все высказать, выкрикнуть, спеть… Не без улыбки расскажет теперь, Как комплекс «советской певицы» в себе Она подавляла. Раскрытую дверь Эстрады не запереть. В жизни все просто, увы, не бывает. В раскрытую дверь, как в капкан попадают, И больно вдвойне, что мечты увядают Когда они сбылись на миг. Душа постепенно открылась манящим И чувствам, и песням уже настоящим, А снова и снова Ирина блестяще Должна была петь – не их. Но волю и мудрость впитав с малолетства, Как пери восточного королевства, Она заглушала порой голос сердца, Боролась среди акул. Поэтому верила в лучшее время Даже когда ставил ОН ногу в стремя И уезжал за судьбой грозной тенью — «Бывший подъесаул». * * *
С уходом Талькова состав обновили Парнями из «Форума», которые были Довольно известны. Порядки иные Теперь воцарились для всех. «Звездил» и солировал здесь Салтыков. Ему и почет, и хиты, и любовь. Ирина ждала. Но, увы, вновь и вновь То был не ее успех. Тухмановым песни, как прежде, писались, Но Ире они не всегда доставались. Ее «Кони в яблоках» задержались На добрую пару лет. В надежде, что все еще будет в порядке, Ехала скромно на «Темной лошадке», Которую щедро, как шоколадку — Ребенку, отдал ей «Дед» [4] . Она понимала, что в группе большой Вдруг стала ненужной и даже чужой, Что музыка, стиль у ребят не такой, Какой бы хотелось ей. И теплое, нежное, «бабье» слово, Естественно, было здесь хуже плохого. Как это обидно, быть сорта второго Для зрителей и друзей. Но Ира напрасно теряла покой: Ее не заметить мог только слепой. И, раз полюбив, принимали любой Поклонники диву свою. И первой идя, для разогрева, Еще осторожно, еще неумело Рождалась «девчоночья Королева» На смену «девчоночьему Королю». Терпенье и силу опять одолжив, Просила гадалку-судьбу: «Ворожи». Но «Прятки» с успехом устроила жизнь: «Воздушные замки» не строй! Жила без чудес, не зная пока, Что «Синюю розу», одну на века, Растила заботливо чья-то рука Лишь для нее одной. 4
Александр Назаров (руководитель группы, имеющий в музыкальном мире «псевдоним» – Дедушка).
* * *
Как мною замечено в первой части (И это, действительно, просто счастье!): Хорошие люди не безучастны Были к судьбе героини. Они в ее жизни являлись как раз В нужное время и нужный час. И было достаточно встречи глаз, Чтоб рядом пойти отныне. Вот так же однажды встретила Ира Крестного «Страннику» – Короля лиры. Поэта, певца, музыканта, кумира Для многих тогда и сейчас. И сам Николаев не мог угадать, Что лишь для нее скоро будет писать. И что от союза их общего ждать, Во всем сомневаясь подчас. Живя по соседству, в Черемушках, он Увидел в Ирине всемирный закон — К ней все тяготело! Похоже, Ньютон Еще кое-что упустил. Нет, вовсе ей манна не падала в руки, Но так до сих пор неизвестно науке, Как Ира поет, растворясь в каждом звуке, Всегда на пределе сил! * * *
Случайные взгляды всегда не случайны — Внезапны и памятны чрезвычайно, Беспечны и веселы или печальны, Они судьбоносны для нас. Не верите?! Может ребенка спросить, Как он научился со всем этим жить? Однажды увидев, не смог позабыть Её ни тогда ни сейчас. Игрушки и фильмы какие-то были, И школа, которую тоже забыли. Лишь стопка кассет не сдалась слою пыли Да старый магнитофон. Ребенок подрос, и надеяться странно, Что встретиться можно уже без экрана. Но эта надежда, как свет, непрестанна, Как детский счастливый сон. Она стала музой теперь долгожданной, Полярной звездой яркой и постоянной. Единственной той, что во мраке туманном Не скроется, не подведет. И чтоб ни случилось, в ладонь с высоты Слетит светлячком. И почувствуешь ты, Как станет на сердце легко. Для беды Оно уголка не найдет. Так мудрость имеет на все свое мнение: Вы не торопите мечты исполнение! Мечта проведет сквозь тревоги, волнения Невзгоды прогонит прочь. Мечта даст вам крылья большие и сильные, Сподвигнет на мысли, на песни красивые. А жить без мечты, что фонарь погасили бы В холодную, темную ночь. * * *
Лишь с этим знакомством (нужно признаться) Ирины мечта начинала сбываться. Они друг для друга смогли оказаться Счастливым билетом в лото. Она поняла, что нашла свои песни, Где каждое слово в десятку, без лести. А Игорь вернул свою музу – и вместе Рождалось все самое то. Быть может, не сразу, лишь наполовину Тогда Николаев поверил в Ирину И дал ей исполнить три песни. Любимы Они до сих пор – свое! Вот так закружилась хитов карусель: «Игрушка», «Мой ласковый и нежный зверь». А «Верьте в любовь, девчонки», теперь Стал гимном поклонниц ее. «Дедушка» вовсе был против, всерьез, Таких «бабьих» песен-страданий и слез. И ставить – не ставить (был трудный вопрос) Их в общий репертуар. Лишь к песне «Игрушка», по странным мотивам, Он сносно отнесся Ирине на диво. И аранжировку, как необходимо, Сам сделал в «великий» дар. «Игрушка» – песня волшебная нить: Она смогла многих к Ирине пришить. Такую нельзя было не полюбить — Ночной лилии свет на реке. Волос белокурых крутой водопад И нежный, но грустный волнующий взгляд. Слезы бриллиант в самый крупный карат, Катившийся по щеке. Признаюсь вам честно, что есть красота, Понять удалось мне впервые тогда! Над нею не властны ни зло, ни года Каждый проверить смог. Она в моем сердце осталась все той Девчонкой из клипа «Игрушка». Одной И единственной, яркой звездой, Каких присылает Бог! Успех несомненный! Талант воспарил! Но в группе никто это не говорит. Здесь все наблюдают и делают вид, Что все это, в общем, неважно… Не зависть, не ревность, что было б ясней, А чуждость, ненужность в том виделась ей. И это она ощущала сильней, Борясь каждый день отважно. Многие критики после писали: «Миры параллельные вместе едва ли Смогли бы ужиться. Как существовали Аллегрова – «Электроклуб». Кризис настолько был очевиден, Что только одно
каждый чувствовал, видел…» Никто никого, уходя, не обидел, Не стенал, не заламывал рук. Три года работы – и вот он, финал! Уход – катастрофа?! Карьеры провал?! Нет! Кажется, просто любой понимал, Что это судьбы поворот. Она слишком штучный для всех экземпляр, Чтоб быть в общей куче. Вписать в формуляр Ее невозможно! И кто потерял, Кто выиграл, все наоборот. * * *
На грани свободы от групп навсегда Она записала два новых хита, С которых, признал Николаев тогда, Он стал для нее сочинять. «Глупый мальчишка» и «Странник». Казалось, На нашей эстраде что-то взорвалось. Все разлетелось! И только осталась Аллегрова всюду звучать. Ее хрипловатое меццо-сопрано Вливалось в сознанье сквозь сон, утром рано. «Маяк» по заявкам людей постоянно Давал ее песни в эфир. Затем пошли фото и интервью, Статьи для журналов, что распродают В киосках любых. Так известность свою Она отпустила в мир. И кто до сих пор о певице не знал, Теперь ее слушал и напевал. И только ленивый фанат не писал Признания в ее подъезде. С парадных дверей до ее этажа В красках, помадах и карандашах Любовь изливала народа душа Поодиночке и вместе. Соседи, такой недовольные славой, Оплатой ремонта грозили неслабой. Об этом узнали поклонники. Здравый Смысл быстро сумел победить. Порядок они в одну ночь навели Помыли, покрасили и подмели. Не отступили и не подвели, Так сильно успев полюбить. С тех пор они ездят за ней по пятам По странам по разным и городам, «Зайцами» прячась по поездам, Боясь на концерт опоздать. Юные – взрослыми стали совсем. Но, забывая о куче проблем, С детьми и супругами мчатся затем, Чтоб видеть ее опять. Я знаю многих и вправе сказать, Что это романтики с искрой в глазах, Таланты, имеющие азарт И верящие в любовь. Все то, чему учит она в своих песнях, Что объединило и держит всех вместе, Что проросло зерном верности, чести, Что тянет к ней вновь и вновь. * * *
Напомню, событий случившихся нить Заставила верно Ирину решить. Судьба научила ее уходить Всегда с легким сердцем в груди. И, если держала обиду – недолго. А «Электроклуб» стал счастливым осколком Кривых тех зеркал, что маячили только, Преградою встав на пути. Но никогда она не отзывалась Плохо о времени этом. Осталась И благодарность ребятам, и жалость, И светлая, добрая грусть. – «Они научили и дали мне много, — Сказала Ирина. – И эту дорогу Я б снова прошла. Слава Господу Богу, Что дал мне пройти этот путь!» Вот эта пропаханная колея Такая долгоизвилистая — Борьбою за собственное «я» Была изнурительной, в прошлом. Борьба, затянувшаяся местами, Но все же успеха достигшая. Стала Она с этих пор королевою бала. Сама по себе, «как кошка». Часто бывает, что, вспыхнув, как спички, Мы рвем отношения, меняем привычки. И после о чем-то жалеем обычно — Эмоций таков закон. Она никогда ни о чем не жалеет. Быть может, лукавит? Но ведь королеве Позволено все. Ход направо, налево По правилам разрешен. Разрыв с группой выше уже объяснен. Развод – был событиям всем в унисон. А может, и наоборот, но о том Знает она одна. Кто-то подумает: «Женщин-актрис Одаривать нужно. Их каждый каприз Уметь выполнять, если просят – на бис: Такая любви цена». Но, как показало нам мудрое время, Не так, не всегда, не то, не со всеми. Порою флакончик духов будет в теме Таких, например, как «Магрис». И, если с любовью – запомнит надолго, Быть может, на целую жизнь и не только. Значения не имеет, кто это: Швея или фея кулис. Она доставала сама те духи, Как, впрочем, и все остальное. Других Ей было всегда утруждать не с руки. Не гордость – скорее привычка. Имея такой независимый нрав, Свободной во всех отношениях став, В тупик не один приводила состав Уверенных денди столичных. Искала любовь? Или проще все было? Быть может, давно кого-то любила? И что-то ему, не смогла, не простила, Но так и не хлопнув дверью. Недаром тянуть с ответом не стала, Когда на вопрос мой (в эфире) сказала, Прищурив глаза, кивая устало, Аж дважды: «Конечно, верю!». А был тот вопрос легче первого снега, Трудней всех секунд бесконечного века: – Вы верите, что одного человека Можно любить всю жизнь? Другого ответа никто и не ждал. Но дым сигареты уже не скрывал Родного лица побледневший овал. Смешной-грустный клоун, улыбнись! Я не творю себе кумира,
Прекрасно зная: грех, не смей!
Но что же делать, если лира
Поет и плачет лишь о НЕЙ.
<Конец второй главы>
Глава третья
Шла охота за синей птицей,
А о белой никто не знал.
Но она стала Императрицей
И с тех пор сама правит бал.
* * *
Никто и не думал, что вместе с Ириной Группу покинут необратимо Анастасиади и Дроник [5] . Активы От «Деда» ушли колобком. А «Электроклуб» 90-го, летом, Уже без ушедших отпел все куплеты, Тихо распался и канул в Лету, Уплыв далеко-далеко. Вот, наконец, она стала свободной, Чтоб жить и работать, как сердцу угодно. Не выбирая, что модно – не модно, Лишь искренность в каждой песне. И если уж к слову… Заглянем вперед. Она до сих пор так живет и поет. И зритель ей верит, и любит, и ждет, Смеется, и плачет вместе. Все вроде бы просто, но хрупкие плечи Груз дел бесконечных мог покалечить. Их поделили, и ей стало легче Встречать штормовую волну. А дело все в том, что с ней были друзья. Ее коллектив как большая семья. Где все на доверии и без вранья, Удачи и промахи – поровну. В то время продюсерскими делами Сама занималась. Потом поняла и Взяла себе в помощь директорами Сандлера и Байтазиева [6] . Так символично с хита «Странник мой» Отправились странствовать, сон и покой Забыв навсегда. Сумасшедший такой В судьбе поворот. Поразительно! Здесь греческий эпос пролился вином О смелом «Арго», за волшебным руном Уплывшим отважно, не зная о том, Что встретится на пути. Вот только в истории наших лет Ясона, как вы понимаете, нет. Но это не значит, что славных побед Уже никому не найти. Она повела свой корабль не хуже. В моря шоу-бизнеса, не по лужам. С медузами, гидрами, зноем, стужей — В водовороты страстей. И в мягкую вату сбивалась вся пена, И скалы, дрожа, расступались. «Сирена» Летела вперед. Так необыкновенно. За признаньем, любовью людей. Ребята тогда сознавались охотно, Что с ней санаторием стала работа. И это не просто желанье кого-то Польстить, как слуга – госпоже. Она очень искренне всеми любима, Кто с нею работал, работает. Прима Печется о каждом. Успеха помимо. Став в доску своей уже. Бывало не редко, что дружной толпой Все после концерта брели к ней домой. И баловать вкусной домашней едой Для Иры – приятные хлопоты. И так повелось, что зовут меж собой В команде ее только «Мама». Любой, И старый вояка и молодой, — «Под козырек» без ропота. 5
Звукорежиссер Лазарь Анастасиади и барабанщик Александр Дроник, уйдя из «Электроклуба», продолжили работу с Ириной Аллегровой.
6
Абрам Сандлер и Хизри Байтазиев были директорами коллектива Ирины Аллегровой с 1991 года.
Поделиться с друзьями: