Бельфеддор

Обратив внимание на величественное сооружение, подобное горному пику, склоны которого горели тысячами огней, отражавшихся в зеркальной поверхности бассейна у широкой арки портала, Бельфеддор спросил:

– Что это?

– Это и есть Храм Ночи, – пояснил Кальматтес.

– Разве мы идем не туда? – удивился Бельфеддор.

– Нет, мой друг. – Кальматтес покачал головой. – В Храм нет доступа никому из смертных, даже жрецам. Это обитель богов и пятерых бессмертных дев. Но не беспокойся, ты увидишь верховных жрецов во Дворце правителя.

Мимо пронесли на носилках окровавленного воина, следом проковыляли еще несколько раненых воинов, поддерживая друг друга.

– Вижу, и для Токкато сейчас не лучшие времена, – заметил Бельфеддор.

– Да, слуги Тени пытаются покорить город, – подтвердил жрец.

– Скажи, почтенный Кальматтес, как ты сам оказался здесь? – поинтересовался Бельфеддор.

– Волею судьбы, – ответил жрец. – Я пришел туда, где был нужен.

– Следует ли понимать тебя так, что в Отоммосо ты совсем не был нужен? – осторожно спросил капитан.

– Не совсем так. Просто здесь я нужен больше. Главная битва с Тенью произойдет в Ногаре, здесь же мы сдерживаем ее натиск, чтобы дать империи время для подготовки последнего рубежа.

– Неужели Тень все-таки придет в Ногару? – встревоженно спросил Бельфеддор.

– Увы, мой друг, это неизбежно. Щупальца Тени уже давно проникли в Ногару, ты сам столкнулся с ее последователями. А сколько их еще затаилось в ожидании своего часа. Тень придет в Ногару, она уже одной ногой там. Мы можем лишь задержать ее, но не в силах остановить.

– Не слишком радостное будущее ты предрекаешь, почтенный Кальматтес. – Капитан тяжело вздохнул. – Появляется чувство, что все наши усилия напрасны.

– Это не так, – возразил жрец. – Мы противостоим Тени, ослабляем ее мощь. Ногара, скорее всего, падет под ее натиском, но мир выстоит, и человечество останется жить.

Кальматтес взглянул на Бельфеддора и с улыбкой спросил:

– Твой тайный друг все еще с тобой?

– Здесь я, – проворчал демон. – Куда ж мне деться?

– Да, со мной, – ответил Бельфеддор. – Без его помощи я и мои спутники вряд ли пережили бы эту ночь.

– Принимаю твои слова как благодарность, – усмехнулся демон. – Большего от тебя все равно не дождешься.

– Что ж, он еще не раз принесет тебе удачу, – произнес Кальматтес, опять улыбнувшись.

– Вот, прислушайся к умному человеку! – удовлетворенно воскликнул демон. – А то постоянно только ворчишь.

– С тобой иначе нельзя: так и норовишь сесть мне на шею, – огрызнулся Бельфеддор.

– Пока что, наоборот, моя шея выносит нас обоих, – язвительно заметил демон. – Постоянно приходится вытаскивать тебя из переделок.

– А куда тебе деваться? Жизнь-то у нас одна на двоих. Умру я – ты тоже сдохнешь.

– Вот этим ты всегда и пользуешься, – проворчал демон.

Бельфеддор вновь обратился к жрецу:

– Почтенный Кальматтес, семь лет назад в Отоммосо я привел к тебе девушку. Скажи, что с ней стало?

– Исинта жива, – ответил Кальматтес. – Я ведь обещал позаботиться о ней.

– Она здесь, с тобой?

– Можно сказать и так. Она стала пятой.

– Что это значит? – не понял Бельфеддор.

– Тебе знаком культ ночных богов? – спросил Кальматтес.

– Нет, прежде мне не доводилось слышать о местных богах.

– Я поясню. Несмотря на то что они боги Ночи, это светлые боги, а древность их измеряется тысячелетиями. Они оберегают наш мир от сил Зла в ночное время, но сами пребывают в мире теней. Им служат четыре бессмертные девы, жрицы ветров, повелительницы воздушной стихии. Для богов Ночи эти четыре девы олицетворяют наш мир. Но есть еще пятая – та, что своей жизнью соединяет миры и позволяет нам пользоваться силой ночных богов. Без нее прервется связь. В ночь полнолуния, такую, как эта, пятеро призывают наших покровителей из мира теней на борьбу со Злом. Исинта стала пятой. Через нее боги Ночи даруют нам, их служителям, свою силу. Именно она привела тебя сюда при помощи своих сестер, владычиц воздушной стихии.

– Так это был ее голос?! – изумился Бельфеддор. – Вот почему он показался мне таким знакомым. Но как получилось, что она стала пятой?

– Когда Тень поднялась над джунглями, нам потребовалась помощь богов Ночи. Кто-то должен был войти в мир теней, чтобы призвать их на борьбу. Исинта добровольно взяла на себя эту обязанность.

– Я увижу ее? – осторожно спросил Бельфеддор.

– Не могу обещать тебе этого, – ответил жрец. – Теперь она навечно принадлежит миру теней и никогда не вернется в мир людей. Как и мы, она борется с Тенью, со Злом. Она сама возложила на себя эту миссию. Если понадобится, она, может быть, встретится с тобой, но по своему желанию ты вряд ли ее увидишь.

– Похоже, она тебе тоже небезразлична, – заметил демон. – Впрочем, я способен это понять. Как вспомню ее глаза… Тогда, семь лет назад, она точно нас любила. Везет тебе на девиц: одна убила нас и отправилась в ссылку, другая живьем переселилась в мир теней…

– Исинту я действительно хотел бы видеть, – отозвался Бельфеддор. – Хотел бы посмотреть, какой она стала.

– Она стала бессмертной – такой же, как и мы, – просто ответил демон.

– Я совсем не об этом.

– Понимаю, что ты имеешь в виду, не считай меня таким же безмозглым тупицей, как ты. Честно говоря, я и сам не ожидал от нее такой прыти. Кто бы мог подумать, что эта пугливая наивная девчонка станет… тем, кем стала.

– Объясни мне, почтенный Кальматтес, что такое Тень? – попросил Бельфеддор. – Откуда она появилась и кто ее ведет?

– Прибереги этот вопрос для тех, кто тебя ждет, – посоветовал жрец. – Мы пришли. Это царский дворец.

Перед Бельфеддором и жрецом возвышалось величественное сооружение, подобное храмовой громаде. Замысловатая архитектура придавала царскому дворцу вид гранитной крепости, умело вытесанной опытными камнерезами из целой монолитной горы. Впрочем, возможно, так и было.

В сопровождении Кальматтеса Бельфеддор поднялся по ступеням к широкой арке входа. Стоявшие на страже воины пропустили обоих.

Кальматтес повел Бельфеддора в глубь царского дворца анфиладами просторных залов, похожих на обширные пещеры. Наконец они вошли в последний зал, в глубине которого на серебряном троне восседал седовласый мужчина крупного телосложения, облаченный в доспехи простого воина. По правую руку от него в деревянном кресле сидел бритоголовый старец в белоснежном жреческом одеянии. По левую, в таком же кресле, сидел могучий воин в посеребренных доспехах, в белом плаще. Пепельные волосы последнего были коротко острижены, а грубые черты придавали лицу выражение крайне мрачное и даже свирепое. Взгляд воина был жестким и цепким. Здесь же находилось еще несколько десятков воинов и жрецов.