Беличий Песок

Околачиваясь в Клычино, Хем услышал как-то от грызей про то, что в Пропушилово несколько пушей экспериментируют с паровой камнеметалкой, и один из них некоторый Мер. Оказалось, тот самый. Дабы основательно понять, что к чему, грызи проводили опыты сначала с медным котлом, а затем присандалили к нему бронзовую трубу, каковая повышала скорость выброса и направляла снаряд. Однако первоначальные результаты никак не обнадёживали - выбросить снаряд дальше, чем это сделает обычная катапульта, никак не получалось. Кроме того, для стрельбы из паромёта были нужны специально сделанные снаряды, в то время как боеприпасы для катапульты набирались по дороге и тратились нещадно. Тем не менее, грызи вовсе не унывали - они и не рассчитывали на немедленный результат; тему признали интересной и заслуживающей подробнейшего изучения. В Пропушилово паровики расположились на отдельном участке, и там у них имелась в частности штука, удивлявшая многих - паровая вертушка, когда пар из котла крутил лопасти. Конечно, до практического применения ещё трепать и трепать, но эту штуку показывали всем, кто сомневался в возможности преобразования тепла огня в силу.

Если эти расцоки были интересны и познавательны, то другие не столь приятны, но более насущны. Как распространяли информацию только среди самых проверенных грызей, из Бурнинача приходили противоречивые сведения. С одной стороны, шняжники никак не ожидали потери Верхнесвистска и теперь готовились к боевым действиям куда более серьёзно - в частности, строили свои бронеящики и увеличивали количество орудий, впечатлившись тем, на что способны три десятка катапульт, лупцующие залпом. С другой стороны, это строительство велось в истеричной атмосфере нагнетаемого страха и принуждения, так что эффективность труда падала просто ниже мха. Распространившиеся сведения о том, что находится за горами и каковы их размеры, резко увеличили поток беженцев. Причём, что было самое непонятное для пушей, так это то что шняжники всячески препядствовали этому потоку! Во-первых, они тратили на это уйму сил, во-вторых нет беженцев - нет проблем для Кишиммары. Немалое беспокойство вызывало и то, что грызи сообщали о каких-то взрывчатых веществах, используемых шняжниками для снарядов - в отличие от камня, такой снаряд взрывался, как цокали, расшвыривая осколки и огонь.

– Осколки, огонь? Буи-дэ!
– фыркнул Хем, - Это серьёзный зацок, грызо. Туда нельзя лезть всей трясиной, пока не будет известно, насколько это опасно и сколько у них может быть этой дряни.

– Это займёт много времени, - заметила Дара.

– Нипуха страшного. Зато будем знать, куда лезем. Снаряды, грызо, против чего?

– Против кучи.

– Именно. Нет кучи - снаряды до кучи. Поэтому я так подумываю, вывалим небольшой трясинкой, проверим что к чему. Вдобавок у нас пока нет кораблей, чтобы добраться до западного побережья, а скраю это и на плотах сойдёт.

– Хм. Вроде как пробный заход? Если цокнем так сопротивление будет слабое, пошурудим, а если сбежится толпа на тысячу рыл - спалим бронеящики и убежим, - рассудила Дара.

– Умно, - цокнул Хем, - Только сначала пошли наберём ещё орехов, а то у нас уже негустяцки.

...

Трясину, названную Основной, собрали как ни странно осенью; это было сделано в частности потому что бурые не ожидали в такое время. Море порядочно штормило, но грызи загодя подготовились к этому, основательно обцокавшись с местными рыбаками о том, как лучше осуществлять переходы вдоль скал. Рыбаки резонно ответили, что осенью гораздо лучше переправиться до льдов, перейти по ним и затем обратно к берегу. Добравшись до Низкоцокска, как теперь называли город, Хем и Дара нашли Ивася, того самого бурого, что показывал им пещеру, и вытрясли из него ещё немало ценных сведений. Что касаемо города, то он практически перестал существовать - старые нагромождения вонючих хибар разобрали на дрова, оставшееся население тусовалось в заново построенных больших норуплах в окрестностях. На месте бывшего частокола теперь была канава, в которой выращивали раков; из построек остались только портовые сараи и капитальная башня, та что раньше должна была жечь. Оставшиеся сдесь бурые, надо зацокнуть, были куда как более доброжелательно настроены и вообще похожи на белок - те что были непохожи, сбились в толпу во время вспышки болезни и в большинстве уже были закопаны глубоко в землю.

– Смотрите, - показывал в море Ивась, в то время как трое грызей прохаживались по причалам, - Река выносит очень много воды, тэк? Тэк. От этого создаётся течение. Оно направлено как раз примерно от берега туда, на север. Мы там плавали, знаем.

– Там, цокают, лёд, - заметила Дара, - В каком смысле, кстати?

– Ну, как сказать...
– почесал за ушами бурый, - Льдышка, как на луже, как на реках. Только большая и толстая, так что по ней можно спокойно ходить и возить сани.

– Ну, хорошо. Далее?

– Далее, от реки можно по течению проплыть до льдов, выйти туда и перетащить всё что нужно по льдам. А обратно к берегу пригонит ветром.

– Ну вроде нормально, пошли.

– Ы?!
– припушнел Ивась, - Я думал вы так, впринципе.

– Мы впринципе. Сейчас возьмём плоты и впринципе, прямиком в Бурнинач.

Они и не шутили - трясина уже подтягивалась к городу, а по реке спускали припасы на плотах; припасов брали немного, дабы не тащить лишнего соразмерно общему плану. Помимо плотов, имелись уже несколько лодок, построенных в Кишиммаре и Листвянке местными умельцами - правда, Хема и Дару, как грызей привыкших мыслить категориями сотен и тысяч, они не вдохновили. Имевшиеся лодки были или похожи на "лайку" и предназначались исключительно для речного использования, ибо не переносили волн, или отличались невеликими размерами. Например, для длительных заплывов чаще всего делали "орехи" из колод - практически круглые плавсредства на одну пушу, главное достоинство коих заключалось в устойчивости к заливанию - хоть совсем под воду затаскивай, пуха с два зальёт. Эти лодочки, пользуясь парусным ходом, шныряли по морю в нужном районе, осматривая его на предмет наличия бурых.

– Мала, да, - цокала белка, похлопывая по "ореху", - Но вот на такой штуке наши вокруг Бурнинача зимой плавали, и нипуха, а ихние корыта и выйти в море не могли.

– Ну, для этого дела самое то, - кивнул Хем, - Но чтобы перевести гору всякой погрызени, нужно совсем другое корыто.

– Кстати, а там, южнее Бурнинача, что?
– спросила Дара.

– Ну карты у меня нет, но там много, много всего. И через море земля, и дальше на юг уйма земли, острова, горы, уши не растянешь всё запомнить.

– До?
– приподнял хохолок Хем, - И по всем этим землям, там грызи живут?

– Где как. Где-то попадаются посёлочки, отдельные семьи, но крупных цокалищ там не известно.

– И то орехи. А то я уже везде вижу страшные шняжества...

Пока же видеть предстояло тёмно-синюю воду северного моря; она перекатывалась тяжёлыми валами, с грохотом бившими по берегу. Проходимость водоёма тут прямо зависела от ветра и если сейчас волны были высокие, но ровные, то через килоцок уже могло быть совсем по другому - гребни цепляли плавсредство и норовили обрушить на него всю массу воды. Само собой, переправляться без подготовки никому и под уши не пришло. Подготавливались, устроив на плотах бортики в пол-роста для защиты от волн и чтобы было за что держаться. Более того, в центре каждого плота делали место для костра, дабы промокшие грызи могли согреться хотя бы изнутри. Для того чтобы плыть по течению, предполагалось спускать с плотов деревянные же щиты большой площади - так на них будет давить вода и плот пойдёт по течению. Затем их же предполагалось установить наверх в качестве парусов, дабы ловить уже ветер.

По сведениям рыбаков и разведчиков выходило, что от устья Большой льды отдалены на сто килошагов, к берегу Бурнинача они подходят и того ближе. Это было понятно, некоторую озабоченность вызывала необходимость тащить плоты и весь груз примерно триста килошагов на полозьях по льдам. А ведь льды мягко цокая не ровные - торосы, полыньи и прочие сюрпризы гарантированы. Тем не менее это не останавливало белок, хотя слегка и приостановило - решили посылать вперёд одну партию, дабы она в случае чего отсигналила остальным поворачивать обратно. Естественно, в этой партии пошли и Хем с Дарой, куда деваться.

Трясина состояла из двух сотен пушей, так что размещалась на шести плотах весьма большого размера. Никаких бронеящиков и катапульт с собой не брали - трясы собрались и так натасканные, обойдутся. С раннего осеннего утра, когда серое небо еле-еле освещалось солнцем, трясина отчалила от берега в устье реки и пошла в открытое море. До этого наблюдатели всю ночь следили за огненными сигналами разведки, так что была уверенность, что путь свободен. Волны достигали высоты двух шагов, но ветер пока не разгонял их дальше, так что пугаться рано. Тем не менее, несмотря на слабость, ветер порядочно сносил и скорость движения оказывалась ниже мха; на этот случай было предусмотрено опускание деревянных щитов на глубину трёх шагов при помощи канатов, дабы лучше цепляло течение. С такими парусами дело пошло куда как лучше - несмотря на волны, плоты конкретно тащило на север. Теперь предстояло рулить таким образом, чтобы не выйти за пределы течения, созданного рекой - местные отлично знали, как это сделать, даже не видя уже ориентиров на берегу. Пуши немало взволновались, когда берег исчез в дымке - хотя их, само собой, об этом предупреждали.

– Через море, на плотах! Мы психи!
– хохотала Дара.

– А потом ещё обратно, белка-пуш!
– подтвердил Хем.

Пока плоты потихоньку тащило через море, грызи действительно ухитрялись использовать костры для просушки намокшего пуха и кипячения чая, что сильно способствовало. У одного, а затем и второго плота сорвало эти самые подводные крылья, пришлось подтягиваться к другим плавсредствам и тащиться связкой. В иные моменты волны так разгуливались, что грызи начинали сомневаться, стоило ли; особенно малоприятна была ночь, ибо за день переправиться не успели. С кромки льдов разведчики давали сигналы огнём, каковые кое-как, но различались - только это и напоминало о том, что плоты всё ещё дрейфуют в устье реки, а не унесены в просторы океана. К утру выяснилось что всю флотилию таки вынесло из течения, пришлось ставить паруса, сдавать назад и снова карабкаться по волнам при помощи силы подводного потока. Вдобавок, чем дальше от реки, тем слабее было это течение. Из-за этого до высадки на лёд добрались только на утро третьего дня - передовые группы на лодках разведали подходящее место, потому как далеко не всякое подходило - попробуй "высадиться" на крошево из льдин, тянущееся на несколько килошагов! Так же высадка и переход в походное положение занял ещё денёк...