Белладонна

— Да, я слышала.

— Наш недавний Сельский Бал имел очень большой успех, — продолжаю я. — Как, впрочем, Карнавальный Бал, Бал Зодиака и Садовый Бал. Мы всегда рады услышать новые идеи, особенно от тех, кто приехал из-за границы. Воображение американцев очень, как бы это сказать, ограниченно.

Лора немного удивлена — неужели я прошу ее совета?

— Мы думаем устроить Бал Английской Охоты, — нежнейшим тоном лгу я. — Не смогли бы вы что-нибудь посоветовать?

— Я никогда не увлекалась охотой, — отвечает Лора. — Но у меня есть друзья, и они, если пожелаете, будут рады побеседовать с вами.

— Вы очень любезны, — говорю я. — Вы не знаете, проводятся ли охоты в английском стиле в соседних странах? Например, во Франции или в Италии?

— О Франции не знаю, а в Италии… дайте подумать, — отвечает она.

— О, вы бывали в Италии? — оживляюсь я. — У меня итальянские корни, поэтому я, естественно, живо интересуюсь всем, что касается этой страны.

— Да, я там нередко бывала, — отвечает Лора. — У меня была школьная подруга, она жила там с отцом. Я навещала ее в школьные каникулы. Хотелось бы мне, чтобы у меня был такой же отец.

— Как ее звали?

— Беатриче. — Она произносит это имя певуче, по-итальянски: Бе-а-три-че, и этот звук мгновенно оживляет в памяти аромат базилика, проплывающий над террасой, где сидим мы с Леандро.

— Что с ней стало? — спрашивает Белладонна. Она заговорила в первый раз.

— Она умерла во время войны, — отвечает Лора, отваживаясь поднять глаза на Белладонну. — От родов.

— А ее отец?

— Тоже умер.

— Тогда же, когда и она?

— Нет, через несколько лет. Лет шесть спустя.

— Как его звали?

— Звали? — Эти глубоко личные вопросы озадачивают Лору. — Его звали Леандро. Леандро делла Роббиа. Он был графом, занимался морскими перевозками.

Не могу передать, какой эффект производит имя Леандро, нечаянно произнесенное в этой комнате. Его звук сладок, как благоухание розмарина и лаванды в садах Катерины. Мы так редко вспоминаем об Италии и о Леандро. Как бы мне хотелось, чтобы Белладонна заговорила о нем! Тогда я мог бы сказать, как я по нем скучаю, как мне не хватает его бесед, всего, чему он меня учил. Он бы порадовался нашему скрупулезному расчету и планированию, одобрил бы неусыпное усердие Джека и Притча, и наших шпионов-официантов. Он улыбнулся бы, увидев в дверях клуба Андромеду с красным лаком на когтях, прихотливые извивы зеркальных коридоров, ведущие посетителей в рай. Он бы с удовольствием посидел с нами на центральном диванчике, поставив сбоку трость с золоченой львиной головой, смотрел бы, слушал и посмеивался над веселой забавной толпой, собравшейся в клубе «Белладонна».

— Вы по нему скучаете?

Лора кивает.

— Леандро помогал мне, когда мне было нелегко с Эндрю.

— Эндрю — это ваш муж? — уточняю я. Белладонна сделала мне знак, и я снова перехожу к расспросам. — Что стало с Леандро?

— Он был на курорте в Мерано, в Италии, и познакомился там с женщиной. Туда все ездят на воды. У этой женщины был маленький ребенок, и она нуждалась в помощи. Леандро никогда не рассказывал мне, что ее привело на воды. Наверное, что-то ужасное. С ней были два странных толстяка, я думаю, телохранители. Честно говоря, я почти ничего о ней не знаю. Но она мне не нравилась. После первой же встречи он взял их к себе — эту женщину, ее младенца и тех двух мужчин. Все они переехали жить в его палаццо в Тоскане.

Забавно слышать, как другие описывают тебя, особенно если называют странным толстяком. Я рад, что Маттео в этот вечер взял выходной и сидит дома с Аннабет, а худощавый Джеффри готовится в гордом одиночестве охранять дверь. Мне не хочется, чтобы Лора заподозрила, будто Белладонна и есть та самая женщина с ребенком, хотя, думаю, опасения мои беспочвенны. Пока мы были в Мерано, Лора редко видела Белладонну. Фактически с ней общался только я. Я отнюдь не растерял своей неодолимой привлекательности, но маска и теперешний костюм гораздо более экстравагантны, чем простая одежда, какую я носил в Италии.

И не такой уж я толстяк.

— Вы ревновали? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно мягче. Я бы на ее месте ревновал.

Лора смотрит на меня, и ее глаза чуть-чуть прищуриваются. Я вижу, что она напрягается, понимая, что из нее вытягивают слишком личные признания, но она так запугана присутствием Белладонны, что не может не ответить. К тому же наши риторические уловки сбили ее с толку.

— Эта женщина жила с ним? — упорствую я.

— Строго говоря, нет. У Леандро в поместье было несколько домов. Она держалась обособленно; наверное, пыталась прийти в себя после всего, что с ней произошло, но в конце концов они стали близкими друзьями. Леандро писал мне об этом.

— И что же случилось дальше? — расспрашиваю я.

— Леандро умер. — Лора пожимает плечами, делая вид, что ей все равно. — И самое худшее в том, что он женился на ней.

— На ком? На той женщине?

— Да. Я была потрясена. Он женился на ней тайно, во Флоренции, и никогда никому не рассказывал.

— Как вы думаете, она гонялась за его деньгами?

Странно. Говоря о той женщине, Лора ни разу не назвала ее по имени, хотя знает его — давно забытое нами имя Ариэль. И мы уж точно не собираемся ей об этом напоминать.

— Не думаю, — отвечает Лора. — Несомненно, он оставил ей большую часть своего состояния, но при этом завещал огромную сумму и мне. Он всегда был очень щедр. — Она становится увереннее. Наверное, в этом проявляется влияние Леандро. — Мне кажется, у нее и раньше были свои деньги, но я не уверена. Леандро говорил, что она не нуждается ни в чем, кроме одного — человека, который не станет ни о чем спрашивать.

Белладонна машет веером взад и вперед, как заведенная.

— Как вы думаете, что он имел в виду? — спрашиваю я после долгого молчания.

— Понятия не имею. — Лора опять пожимает плечами и хмурится. — Трудно поверить, что я рассказываю вам такие личные подробности.

— Выговориться перед незнакомыми людьми всегда легче, — отвечаю я. — Особенно когда они в масках. В клубе с нами это случается изо дня в день. Вы ничем не рискуете, а приобрести можете очень многое.

— Приобрести? Что вы хотите сказать?

— Если не ошибаюсь, вам нужна помощь?

— Откуда вы знаете? — спрашивает Лора, ее глаза прищуриваются еще сильнее, она заливается ярким пунцовым румянцем, под цвет своей губной помады. Насколько я помню, этот оттенок называется «Сирень Шампани». Ей идет.

Блондинкам всегда трудно скрыть румянец на щеках. Естественно, натуральным блондинкам.

— Догадываюсь, — спокойно отвечаю я. — В тот вечер мы сидели за столиком рядом с вами, и, когда ваши друзья заговорили о женщине по имени Клементина и о ее младенце, нам стало ясно, что эта история вас огорчает.

— А вас бы не огорчила?

— Разумеется. Поэтому мы и пригласили вас сюда. Чтобы узнать, не можем ли мы чем-нибудь помочь.

— Вы очень заботливы. — Лора прикусывает губу. Мне кажется, в ее душе несчастье борется с высокомерием — точно такой же я увидел ее впервые в Мерано. — Не знаю, что и сказать. Честно говоря, я не знакома с Клементиной. И с ее братом. Надеюсь, с ними все в порядке. Мне просто…