Белладонна

— Да, вопрос сложный, — говорю я, пытаясь ей помочь. — Вряд ли Клементина знает о своем родстве с мужем. А намеки на это не только не решили бы никаких проблем, но и создали бы новые. Но, как вы думаете, ваш друг рассказывал правду?

— Честно говоря, не знаю, — отвечает Лора. — Иногда Гай кажется ужасным негодяем, но на самом деле он замечательный человек. Он не из тех, кто способен сочинить такую страшную историю.

— Откуда вы его знаете? — Этот вопрос слетает с моих губ так естественно, что Лора не задерживается на нем. Потому что в эту минуту краснеет еще сильнее.

— Он друг моего друга Хью, — отвечает она.

Я понимаю, что это означает. Гай — связующее звено между Лорой и ее так называемым другом, Хью. Прелестно. Очень удобно для нас, конечно, если подключить к этому делу Притча. Будем надеяться, что ее вкус улучшился и этот новый друг не похож на мистера Дрябли.

— Очень хорошо, — говорю я. — Если мы вам для чего-нибудь понадобимся, дайте нам знать. Мы ведем дела очень тщательно.

— Вы очень добры.

— Доброта тут ни при чем.

Лора приглаживает волосы — я хорошо помню этот нервный жест — и продолжает колебаться.

— Это так заметно? — спрашивает она наконец, и в ее голосе звенит горечь.

— Нет, ничуть, — отвечаю я. — Я всего лишь предположил, что трудность заключается в вашем муже, потому что именно с такими проблемами приходится иметь дело всем женщинам, которые приходят в этот кабинет.

— Мой муж сам опытен в различного рода делах, — говорит Лора.

— Тогда вы должны быть опытнее его. У нас есть в Лондоне человек, который виртуозно добывает необходимые доказательства. Если вы опишете подробности, мы с удовольствием передадим ему эту информацию. Заверяю вас, с величайшей осмотрительностью.

— Я в вас уверена, — говорит она.

Белладонна с легким щелчком захлопывает веер, и Лора вздрагивает.

— У вас есть перед ним одно преимущество, — ровным голосом говорит Белладонна Лоре.

— Простите, — отвечает Лора. — Я вас не понимаю.

— Он не ожидает от вас ответного удара.

У Лоры на губах появляется тень улыбки.

— Нет… Нет, не ожидает.

— Кстати, как долго вы собираетесь оставаться в Нью-Йорке? — спрашиваю я.

— Еще неделю или две.

— И каковы ваши планы? Если у вас будет возможность сделать что-то, находясь здесь, с чего бы вы хотели начать?

— С чего я хотела бы начать? Чего бы я хотела больше всего? — озадаченно переспрашивает Лора. Неожиданные повороты в моих расспросах сбивают ее с толку — меня бы они точно запутали — но она слишком хорошо воспитана, чтобы не сказать правду. — Честно говоря, мне всегда хотелось спеть перед толпой народа, которая слушала бы меня с бурным восторгом. — Она застенчиво улыбается. — Смешно, правда? Леандро часто хвалил мой голос и уговаривал меня брать уроки пения. Я его послушалась. Честно говоря, я до сих пор их беру.

Ее глаза снова наполняются слезами, но этот налет слабости ей идет. Под колючей оболочкой она оказывается куда более приятным человеком, чем была в Италии. В конце концов, с тех пор прошло много лет. Мы и сами изменились; трудно ожидать, что Лора останется прежней.

Да, мы все переменились. Я, без сомнения, вырос и стал еще великолепнее; мой брат встретил свою любовь. А Белладонна создала сама себя. Стала резче, тверже, холоднее. La fata, волшебная принцесса в своей башне. Она уже не та напуганная бедняжка с младенцем на руках и двумя странными мужчинами рядом, греющаяся на солнце возле источника в Мерано в тщетной попытке стереть из памяти годы, полные мрака. И не та измученная женщина, у которой хватало сил только запереться в комнате тосканского палаццо и мерить шагами кафельный пол, отгоняя терзающих ее демонов. Теперь она хозяйка самого знаменитого клуба в мире. Между сегодняшней красавицей в маске и затравленной беглянкой, которую Лора видела мимоходом шесть лет назад, нет ничего общего.

Я поднимаю глаза на Белладонну и вижу, что ее мысли полностью совпадают с моими. Сначала мистер Б., теперь Лора. Это было бы смешно, когда бы не было так грустно.

— Вы хотели бы спеть в нашем клубе? — предлагаю я. — Между прочим, у нас на балу «Лесная Фантазия» выступал один солист, чудесный баритон; он тоже сказал нам, что мечтает спеть перед публикой. Он пришел однажды днем, когда клуб еще не открылся, и порепетировал с оркестром. Уверяю вас, ему страшно понравилось это выступление. Мы с удовольствием пригласили бы на сцену и вас.

— Вы разрешите мне? Сделаете это для меня? — спрашивает Лора Белладонну, хотя весь разговор вел я. — Но почему? Ведь вы меня совсем не знаете.

Точь-в-точь как мистер Б.

— Потому что могу, — говорит Белладонна. Она всегда так отвечает. Лора чувствует, что яркие зеленые глаза Белладонны пронизывают ее насквозь, и краснеет еще пуще. Не хотел бы я, чтобы кто-нибудь смотрел так на меня.

Лора благодарит нас, и я провожаю ее к выходу. Она до сих пор пошатывается; по правде сказать, она теряется в догадках, почему странный разговор с этим таинственным созданием в маске принял такой необычайный оборот.

Когда я возвращаюсь в кабинет, Белладонна снимает маску и парик. У нее очень усталый вид. Она падает в кресло, лишившись последних сил. Неудивительно. Если даже я, услышав имя Леандро, погрузился в воспоминания, то каково же было ей?

Она уходит домой, запирается у себя в комнате, говорит Брайони, что подхватила грипп и поэтому ее нельзя беспокоить, и не выходит до того самого дня, когда Лора приходит репетировать с оркестром. Белладонна сидит в темном углу, уже одетая для клубного вечера, в моем любимом парике с завитками медового цвета. Если Ричард и удивился, увидев ее на много часов раньше положенного времени, то ничем этого не выдал. И все остальные тоже ничего не говорят. Они профессионалы и умеют молчать. Раз Белладонна здесь, решают они, значит, на то есть веская причина, поэтому музыканты играют, как ни в чем не бывало, официанты, посвистывая, накрывают на столики.

Когда Лора заканчивает петь «Ты никто, пока тебя не полюбят», оркестр, к ее изумлению, разражается громкими аплодисментами. Она раскланивается, и теперь я понимаю, о чем говорил Леандро. У этой хрупкой блондинки на диво богатый, чуть хрипловатый, теплый голос. Он и впрямь может растопить льдину.

Она благодарит оркестр, спускается со сцены выпить чашку ромашкового чая, который я для нее приготовил.

— Спасибо, — говорит мне Лора. Ее щеки зарделись от волнения. — Вы не представляете, как много это для меня значит.

— У вас чудесный голос, — говорю я. — Сегодня вечером вы произведете фурор.

— Надеюсь, — отвечает Лора. — И мне не придется беспокоиться, залает собака или не залает.

— На прошлой неделе вас, кажется, пропустили беспрепятственно.

— Верно. Надеюсь, я понравилась вашему псу. — Она безмятежно смеется. — Не могу поверить, что я в самом деле пела с настоящим профессиональным оркестром. И не опозорилась!

— Я не могу представить, что когда-нибудь вам доводилось опозориться, — отваживаюсь я.