Белое на белом

У окна стояли Известный Неизвестный и Неизвестный Известный.

— О чем ты думаешь? — тихо спросил Неизвестный.

Известный помолчал.

— Ты знаешь, как называется человек, точно знающий дату своей смерти? — наконец спросил он.

— Ясновидящий?

— Приговоренный к казни, — не принял шутку Известный, — Теперь я понимаю, что чувствуют эти люди.

— Нас никто не приговаривал. Мы всегда можем сбежать, набив карманы золотом из казны.

— Приговорили не нас, приговорили нашу страну. А ее в карман не положишь.

Ладонь Известного хлопнула по бумагам, лежавшим на подоконнике. Поднялась пыль.

— Брумос, Лесс и Ренч… Им надоело делить колонии. Они решили поделить Белые земли. Два года. Ровно два года понадобится им для того, чтобы окончательно обо всем договориться и собрать войска. Ровно через два года наша страна станет колонией.

От мертвого голоса Известного по спине Неизвестного пробежал холодок.

— Мы можем сопротивляться.

— Можем.

— Мы можем собрать армию.

— Можем.

— Мы можем многое. Но все это не имеет смысла. Войны мы не перенесем. И выиграть ее мы не сможем.

Неизвестный промолчал. Человек на его должности как никто другой должен знать состояние дел в стране. Армия Шнееланда не справилась бы даже с одной из Великих стран, не говоря уж о коалиции троих.

— Сдаваться? — тихо спросил он.

Известный молчал. Он смотрел в окно.

— Видишь? — указал он на ослепительную белизну.

— Снег, — произнес очевидное Неизвестный.

— Что он тебе напоминает?

— Он напоминает мне снег.

Известный улыбался, как человек, который во время пожара увидел табличку с надписью «Пожарный кран».

— Видишь? — он снова указал в окно.

— Снег.

— Нет-нет. Вон там.

Неизвестный присмотрелся:

— Там нет ничего, кроме снега. Хотя…

По снегу перемещалась легкая тень. Светлая еле заметная.

Неизвестный улыбнулся. По белому снегу, сливаясь с ним, вышагивал белый кот. Пушистый и наверняка жутко недовольный тем, что его шубка намокает и сваливается.

— Ты когда-нибудь был на Стеклянных островах? — размеренно заговорил Известный, как будто общаясь с самим собой, — Что я говорю, разумеется не был… Там живут белые медведи, огромные твари, раза в два больше наших бурых лесных Михелей. Белые медведи, самые страшные хищники на свете. И вот что забавно: их тоже не видно на снегу. Они так охотятся на тюленей: медведь ложится в снег у полыньи и ждет, пока глупый тюлень высунет нос. Тюлень выглядывает, не видит медведя и вылезает на лед. Тут-то медведь его и ловит…

— Очень интересный экскурс в естествознание. И какое отношение к Шнееланду имеют медведи? Хоть белые, хоть розовые?

Известный присел на заскрипевший подоконник:

— Человек, который смотрит на снег, не видит того, кто находится на снегу, если это — такого же белого цвета. Белое на белом становится невидимым. И неизвестно, КТО там — белый кот или белый медведь.

— И?

— Представь человека, который пошел ловить кота, а наткнулся на медведя.

Неизвестный подумал. Секунду, а то и две.

— Ты хочешь за два года вырастить из шнееландского кота медведя, причем так, чтобы этого никто не заметил?

— Мы все носим маски…

Оба собеседника на мгновенье замолчали, одновременно улыбнувшись только им двоим понятной шутке.

— Теперь мы наденем маску на целую страну.

Глава 2 Бранд Столичный вокзал. Улица Новой Голубятни 13 число месяца Рыцаря 1855 года

1

…Вверх… Сквозь петлю вправо… Сквозь петлю наверх влево… Вокруг слева направо… В петлю… Направо… Вокруг слева направо… Сквозь петлю сзади… В ушко… затянуть и расправить.

Оливер айн Вимпер — назовем же его так, как он хочет называться — расправил уголки воротничка и взглянул в зеркало. Белый шелковый галстук был повязан идеально. Надо признать, модный в этом году узел «фоксхаунд» вызывал некоторые затруднения. Хотя, и это тоже придется признать, меньшие, чем «драккенский узел»… Юноша улыбнулся и застегнул пуговицы жилета.

— Ваш сюртук, господин, — услужливый Якоб протянул одежду хозяину.

Надев следом за сюртуком пальто с широким меховым воротником в столичном стиле, Оливер натянул тонкие черные перчатки, надел цилиндр, взял трость, черного дерева с серебряным набалдашником в виде головы старика. Щелкнула крышка часов, дорогих, отменного брумосского качества, не какие-то там лесские кузницы.

Как говорили «Брумос — если вам нужно качество, Ренч — если вы гонитесь за красотой и Лесс — если хотите купить задешево».

— Семь часов с четвертью. Якоб, ты уже заказал мне карету?

— Господин, я осмелился заказать паровой самоход.

Оливер молча повернулся к старому слуге. Приподнял бровь.

— Наемные кучера, господин, — спокойно пояснил свой выбор Якоб, — болтливы, пьющи и вечно нуждаются в деньгах. Любой, кто заплатит талер, сможет узнать, куда они отвезли молодого господина. Механики же самоходов — серьезные люди, в деньгах не нуждающиеся. К тому же кареты останавливаются у входа, и любой может увидеть вас, для самоходов же построен особый ангар, куда можно пройти…

— Спасибо, Якоб, я понял.

Не то, чтобы Оливер, или его слуга на самом деле подозревали, что кто-то будет следить за ними. Но привычки, привычки никуда не денешь. В графстве Драккен неосторожные и невнимательные к мелочам жили очень недолго.

Оливер подхватил небольшой чемоданчик. Брумос, разумеется: дорогая кожа, отполированные заклепки, надежные стальные замки.

— Господин, возможно…

Голос слуги дрожал. Чуть-чуть. Еле заметно.

— Нет, Якоб, ты же знаешь. Дальше я один.