Белоэмигранты и Вторая мировая война. Попытка реванша. 1939-1945
Шрифт:
Среди эмигрантов из России, служивших во французской армии, были люди, обладавшие разным юридическим статусом и с разной судьбой. Часть эмигрантов имела французское гражданство, другие, проживая в этой стране, относились к категории «апатридов» — лиц без подданства и были обладателями «нансеновского паспорта». Среди тех и других были официально призванные на французскую военную службу и добровольцы. Среди представителей всех этих категорий было немало бывших чинов Русской императорской армии и белых армий. Значительное количество входило в эмигрантские военные организации, объединенные в РОВС. Среди российских эмигрантов, служивших во французской армии, были также и те, кто по возрасту не мог принимать участия в Первой мировой и Гражданской войнах. Но многие из них также были объединены в союзы, большинство которых, разделяя идеологию РОВС, примыкали к нему.
После капитуляции Франции в 1940 году руководитель РОВС генерал-лейтенант
203
Памятная записка А.П. Архангельского правительству Германии. 28 июня 1940 г. // Политическая история русской эмиграции… С. 65–66.
Генерал-лейтенант М.А. Свечин, возглавлявший организации РОВС на юге Франции, оставшемся вне германской оккупации, принял решение о вхождении в состав французского Легиона комбатантов, созданного приказом маршала А. Петэна [204] .
22 ноября 1941 года на собрании в Salle Rochefoucault в Париже Жеребков произнес программную речь о целях и задачах русской эмиграции [205] . Нет оснований утверждать, что все его аргументы были приемлемы для белоэмигрантов, но настроения определенной части диаспоры он, безусловно, выражал.
204
Часовой. 1941. 25 февраля. № 258. С. 13.
205
ГА РФ. Ф. 6461. Оп. 2. Д. 18. Л. 297–302.
Основную часть своего выступления Жеребков посвятил обоснованию своей политической и этической позиции: «Вольные или невольные, английские и советские агенты… стараются разжечь в эмиграции ложнопатриотические чувства и постоянно твердят некоторым простакам: „Как, неужели вы, русские люди, радуетесь победе немецкого оружия? Подумайте, немцы убивают миллионы русских солдат, разрушают города, течет русская кровь!“ Есть даже такие, к счастью очень малочисленные, которые уверяют, что долг русских всеми силами поддерживать советскую армию, которая является русской армией, а Сталин — защитником национальных интересов. Тех же, кто с этим не соглашается, они обвиняют в измене Родине… Да, течет русская кровь, гибнут русские жизни, — но о них как-то меньше волновались, когда жидовское правительство в Москве уничтожало ежегодно еще большее количество людей… Неужели же жизнь в европейских странах заставила вас забыть все ужасы большевизма и то, чем является сам по себе большевизм? Вспомните миллионы жертв советского террора, сотни тысяч офицеров и солдат, десятки тысяч священнослужителей, десятки миллионов русских рабочих и крестьян, уничтоженных той властью, которую некоторые уже готовы были бы принять за национальную! Наконец, вспомните ту страшную июльскую ночь, когда в подвале Екатеринбургского дома пролилась кровь Императора-Мученика и Царской семьи!! Ни один истинно русский человек не может признать убийц Царя, убийц миллионов русских людей — национальным русским правительством и советскую армию — русской» [206] .
206
Там же.
Жеребков приветствовал стремление эмигрантов отправиться в Россию: «Патриот тот, кто, не ставя условий, идет переводчиком, врачом, инженером и рабочим, со стремлением помочь русскому народу забыть большевистское иго и изжить страшный марксистский яд, проникший ему в душу». При этом он настаивал на дифференцированном подходе к проблеме отъезда представителей российского зарубежья на оккупированные территории СССР: «Я еще раз повторяю, что возврат всей эмиграции в Россию был бы величайшим несчастием для нашей Родины и опасностью для будущей Европы, так как среди нас есть много вредных элементов. Не надо забывать, что кроме белых бойцов армий Врангеля, Колчака и
Юденича… в Париж, Нью-Йорк и Лондон приехали те господа, которые подготовили революцию 17-го года и привели Россию к гибели». Жеребков также сказал об опасности возвращения в Россию «реакционеров, мечтающих о своих губернаторских постах и имениях» [207] .207
Там же.
Тех эмигрантов, которые предупреждали об истинных намерениях нацистов в отношении России, Жеребков охарактеризовал как агентов влияния Москвы и Лондона: «Покамест Германское Правительство не объявит официально своего плана и решения, касающегося России, пока не скажет свое последнее слово Фюрер Адольф Хитлер, — все является только предположением…» [208]
Жеребков признал, что расчет белой эмиграции на РККА не оправдался: «Хорошо когда-то писал „Часовой“: „Поскольку советская армия будет биться за своих владык, русским людям с нею не по пути; поскольку эта армия пойдет против этих владык, она немедленно станет русской армией“. К сожалению, она бьется за своих владык!» [209]
208
Там же.
209
Там же.
Видимо, исходя из этого Жеребков обосновал свое видение перспектив России после ожидаемого падения большевизма: «В интересах России, в интересах русского народа, нужно, чтобы немцы сами или же при посредстве ими же руководимого русского правительства в течение ряда лет вели русский народ. Ибо после тех экспериментов, какие жидовский Коминтерн производил в течение четверти века над русскими, только немцы могут вывести их из полузвериного состояния» [210] . Высказав эту мысль, Жеребков нарушил белоэмигрантскую традицию связывать с ожидаемым поражением СССР надежду на восстановление суверенной России.
210
Там же.
В конце выступления Жеребков произнес панегирик в отношении нацистского лидера: «Адольф Хитлер — спаситель Европы и ее культуры от жидовско-марксистских завоевателей, спаситель русского народа, войдет в историю России как один из величайших ее героев» [211] .
21 апреля 1942 года по инициативе германских властей Русский представительный комитет был преобразован в Управление делами русской эмиграции (УДРЭ) во Франции. Комитет был учреждением эмигрантов, созданным по их инициативе, УДРЭ было германским учреждением, в котором эмигранты работали в качестве служащих.
211
Там же.
Во главе учреждения остался Жеребков, «экспертом по русским делам» при УДРЭ стал барон М.А. Таубе — член Международного трибунала в Гааге, профессор Министерского университета, бывший царский сенатор. При начальнике УДРЭ было организовано Совещание во главе с генерал-лейтенантом Н.Н. Головиным — руководителем Высших военно-научных курсов, возглавившим все русские военные союзы и объединения в оккупированной Франции. В управление была включена редакция газеты «Парижский вестник», свои отделы составили культурно-просветительные и профессиональные организации.
Заместителем Жеребкова и начальником отдела «русского национального юношества» немцами был назначен полковник П.Н. Богданович — руководитель созданной до войны скаутской Национальной организации российских разведчиков (НОРР). Из всех российских молодежных организаций за рубежом НОРР считала себя наиболее программно широкой и самой многочисленной. В 1938 году они оценивали свою численность в 12 тысяч человек, но эта цифра представляется завышенной. Однако в 1940 году численность НОРР должна была увеличиться — после оккупации немцами Франции все организации российской молодежи в этой стране были объединены в одну, возглавляемую Богдановичем.
Идеалом организации была, разумеется, национальная Россия, в которой НОРР рассчитывала заменить собой октябрят, пионеров и комсомол. Своими вдохновителями «разведчики» считали Петра I и А.В. Суворова, в НОРР господствовал культ российской государственности, императорской армии и флота. Организация строилась на принципах иерархии и единоначалия, в противовес демократическому и выборному началу. НОРР имела свой печатный орган — журнал «Потешный» под редакцией Николая Полторацкого. Это издание продолжало выходить и в годы немецкой оккупации.