Белоснежка, 7 рыцарей и хромой дракон

Я лично каждый год хотела быть снежинкой, но в итоге всегда оказывалась какой-нибудь вольтанутостью. Лет в шесть мне особенно повезло, мама уже носила Хаю, и новогодний костюм для садика решил сделать лично отец.

Первым делом он уверил меня, что теперь-то я получу свою мечту в полном объеме. Потому что именно отцам волею небес поручено исполнять мечты дочерей.

За изготовление лучей снежинки он взялся со всей серьезностью выпускника Бауманки. Рассчитывал градусы и связки на бумаге, чертил до глубокой ночи. А потом ушел на улицу и принес веток.

Утром конструкция была готова, отец покачивался от бессоницы, хлопал красными глазами, но был полон решимости полюбоваться своей дочкой на празднике. Что могу сказать. Ветки были надежно прибиты гвоздями и скреплены проволокой. Потому что папа ценил надежность и предпочитал стандарты устойчивости с длительным сроком службы. В итоге инсталляция весила примерно столько же, сколько и я. Серебряную или белую краску дома отец не нашел, магазины уже не работали, поэтому лучи он покрасил в зеленый цвет и наклеил на них куски ваты. Все это держалось на кожаном ремне его армейского пояса.

В первом приближении я выглядела как наш дачный забор после внимания объевшихся смородиной ворон. Очень, очень старый забор, пытающийся молодиться и прожить вторую жизнь, зачем-то прилепившись к маленькой девочке.

После моего появления среди принцесс и зайцев ряды родителей заволновались. Возникали спонтанные очаги горячих споров, кого я изображаю: бродячее пугало или больного ангела.

Папа гордо стоял в первых рядах и увлеченно хлопал. Остальные дети резонно опасались острых лучей, в итоге я стояла исключительно по центру, а остальные чуть поодаль. Поддерживала руками гнездо из веток и, пытаясь подпрыгивать согласно сценарию, я двигалась с трудом, но воодушевленно, счастливая быть настоящей снежинкой. Время от времени нужно было по кругу обегать елку, я тяжело топала, воспитательницы кричали: «Берегись», а мои одногруппники пытались залечь среди игрушек. Дома папа сообщил, что это был «настоящий фурор», «доча блистала» и «они были поражены практически буквально».

Сейчас Лю и Чи разворачивали снаряжение, отчетливо пробудившее во мне давние детские воспоминания. Даже клочки ватки так знакомо прижимались к тоненьким реечкам.

– Это что? – с суеверным ужасом пробормотала я.

– Плаття, - сказала Лю.

– Плаття, - подтвердила Чи.

Или наоборот.

Для меня загадка, почему некоторые девушки стараются выглядеть максимально похоже на подруг. Покупают одинаковые блузки или туфли, делают прическу «как у Дашки». Возможно, они готовятся к какому-то преступлению и планируют перевести подозрения на трех-четырех идентичных особ, с которыми пока обнимаются и спрашивают: «А можно я возьму твой поясок?».

Или это попытка отбить парня. Я в паре книг читала, как девушки ходили на свидание одна вместо другой. Мне кажется, поэтому некоторые молодые люди называют всех «дорогая». Обожглись пару раз, назвав не тем именем в постели, и теперь напоминают себе, как это недешево может обойтись.

В любом случае помощницы стилиста довели искусство воплощения друг в друга до совершенства. Они даже повторяли слова и движения, а иногда и попадали в полный такт. Сейчас они одним слитным движением подняли конкурсный наряд, демонстрируя его во всей шизофренической красе.

По правилам конкурса я обязана была одеваться в то, что выбрал спонсор. Точка. Поэтому скрипя как старое мельничное колесо и так же тяжело перекатываясь, я сползла с кровати.

– Надевайте, девочки, - разрешила я, стягивая с себя спортивный костюм.

Через каких-то десять минут… Нет.

Всего лишь через двадцать минут… Эх.

В общем, не прошло и получаса, как меня, уже красную от негодования, наконец, полностью облачили в реечки и кружева. Надеюсь, Лю и Чи действительно так плохо знают русский язык, как показывают. Потому что я прошлась по тому счастливому времени, когда мой спонсор, незабвенный Игорь Владимирович, еще и не думая родиться, висел задорной каплей. Попеняла его родителям за неосторожность и тягу к неоправданному риску, за неумение планировать и потакание животному инстинкту почкования.

Описала, что бы я сделала с Николя, попадись он мне сейчас в руки, и как при этом бы использовала Казимира.

Когда я заметила, что китаянки прячут глаза и надувают щеки, пытаясь не фыркать, пришлось умерить пыл рекомендаций, куда им всем отправиться на совместные задушевные прогулки и как при этом самим использовать рейки от платья.

В итоге у девушек остался в руках один треугольничек с кружевом, а мест, куда его можно применить, осталось еще много. Я оказалась вся, вся в эффектных дырах, намекающих на большее.

– Ах, какое глубокое современное прочтение, - восхитился зашедший в комнату Казимир.

– Не ожидал, Сашенька, что вы носите такие немодные, извиняюсь, репетузы с сердечками. Их надо снять, - порекомендовал Николя, втаскивая поднос с едой.

– Снять? – рявкнула я. – Снять?! Да ты что! А вместо них ты меня чем прикроешь? Ты мне скажи, Николя, признайся как на духу, вы вместе с… Су... сучком этим мне эту хрень выбирали?

– Вместе, - проблеял страус, уже подозревая засаду и раздумывая, куда спрятать голову.

– Ты давно в церкви был?

Этот простой вопрос поставил стилиста в тупик, и он сделал шаг назад.

– А что?

– По душам со священником давно говорил? Исповедовался, например?

– О, я понимаю, о чем она, - обрадовался Казик. – Ты, творческая натура, слишком в небесах витаешь.

– Не сейчас, но уже скоро, - пригрозила я, шагая роботом, медленно, но верно в сторону стилиста, участвовавшего в этом дизайнерском выборе.

– И не видишь ты, Николя, - продолжил Казимир, пока мы двигались вокруг него, я за страусом, он от меня, - что Сашеньке в таком наряде будет неудобно танцевать.

Я резко остановилась, пораженная мыслью, что в этом подобии Эйфелевой башни мне придется еще и показывать довольно непростые па.

– У меня и так десять штрафных баллов, может быть спонсор хочет, чтобы я вылетела с соревнования в первом же туре? Тогда сообщите мне сразу, и я жилы рвать не буду. Мы вон с Казиком сядем где-нибудь и просто напьемся, да, красавчик?

Казимир зарделся от комплимента и уже сурово посмотрел на сконфуженного стилиста.

– Правда, Николя, смотрится некрасиво. Не внешне, а по поступкам. Расскажи о ситуации спонсору. Пусть или платье нашей умнице меняет, или с конкурсом прощается. Вы, дизайнеры, настоящие творцы, я знаю, и это не обсуждается, но потом в ваших идеях девочкам ходить приходится, танцевать и даже садиться. Я видел, как на подиуме ноги ломали из-за неудобной одежды. Эстетизма в переломах мало, я тебя уверяю.

Они отвернулись, чтобы я смогла спокойно переодеться. И о чем-то тихо спорили, пока помощницы снимали с меня переносную клетку, по ошибке именуемую платье.

Когда я сидела, тихо урча над куском мяса, Николя согласился провести переговоры со спонсором.

– Попробую, капризная ты моя, хотя и умница, тут я с Казиком согласен, - сказал он.
– Ничего не обещаю, но очень постараюсь.

И погладил мне руку. А сверху свою ладонь положил Казимир.

Мы замерли, стараясь не разрушить теплый дружеский момент. Трое очень разных, но прекрасно понимающих друг друга людей. Умница, творец и красавчик.