Белоснежка: Демон под кожей

– Привет, Мэй, – старалась не показать своего замешательства, она коротко поздоровалась и, не останавливаясь, прошла внутрь. – Где мама?

– Ваша мама в большой гостиной, – прозвучал у нее за спиной бесстрастный голос Мей.

– Спасибо, – словно между делом бросила она и, схватив растерянного Поля за руку, потащила вглубь дома.

Когда они зашли в гостиную, Поль окинул ее придирчивым взглядом. Помешанный на стиле отец привил ему отличный вкус. Интерьер был выполнен в английском стиле и в первые мгновения показался ему скучным: серые стены с широкими белыми карнизами напомнили ему униформу гувернанток начала прошлого века. Но при ближайшем рассмотрении он стал раскрываться и даже завораживать своей элегантной простотой: деревянные панели, закрывающие стены на треть, были покрыты искусной резьбой, а простота предметов интерьера с лихвой компенсировалась дороговизной материалов.

В гостиной уже было полно народу. Все было тихо и чинно, как любил отец, а теперь и мать с нарочитым рвением изображала скорбящую вдову – в лучших традициях дома Мартини. Приглушенное гудение десятков голосов, неспешное движение и темные тона костюмов присутствующих напоминало Милене какое-то ритуальное бдение. Она отмахнулась от язвительных мыслей и стала глазами искать среди гостей мать. Это заняло у нее не больше десяти секунд, так как было сложно ее не заметить: высокая, худая, с прямой, точно палка спиной, она стояла в компании папиных коллег с бокалом шампанского в руках.

– Вон она, – Мила показала головой в другой конец зала и, не оборачиваясь на Поля, направилась к матери.

Поль старался не отставать от нее, пока они шли через заполненный людьми зал.

– Мама, – окликнула Милен, подойдя к ней сзади.

Женщина обернулась. Вблизи она казалась еще выше и суше: ее накрашенные красной помадой плотно сжаты губы придавали ее вытянутому лицу выражение усталой брезгливости, а гладко зачесанные назад почти черные волосы, словно подчеркивали драматизм мероприятия.

Милен поздоровалась с собеседниками матери: кому-то просто протянула руку, а кому-то позволила себя по-приятельски обнять.

– Знакомьтесь, это Поль, – представила она своего спутника, и как только с церемониями было покончено, Мила прихватила мать чуть выше локтя и отвела в сторону:

– Познакомься, это Поль, мой жених, – еще раз уточнила она, а затем развернулась к парню: – это моя мама, мадам Мартини.

При взгляде на Поля, лицо матери прояснилось, и взгляд ее проницательных карих глаз остановился на нем с выражением сдержанного любопытства.

– Зовите меня Зои, – она протянула Полю руку.

Как мужчина из хорошей семьи, он тут же продемонстрировал ей свои безупречные манеры, приложившись к ней губами.

«Подхалим» – подумала про себя Милен и криво усмехнулась. Она была рада тому, что все идет гладко, и что Поль с ней. Один на один с матерью она опять начала бы психовать, и, как всегда, визит домой закончился бы для нее парой дней депрессии.

К ним подошел высокий полный мужчина. Даже его строгий черный костюм не мог собрать его расплывшуюся фигуру, ну, прямо коп из американских боевиков. Голова его была почти лысой, и только на висках и затылке были коротко остриженные светлые волосы, придающие его обрюзгшему лицу какой-то отвратительной слащавости. Он уставился на Милен с той хамоватой подозрительностью, которая свойственна блюстителям правопорядка. Она почти не сомневалась, что этот нагловатый тип – какой-нибудь жандармский начальник.

Он коротко поздоровался и, беспардонно взяв Зои под руку, отвел ее в сторону.

– Хм. А все, чего уставился, кина не будет. Пошли чего-нибудь съедим. Я, когда нервничаю, все время есть хочу, – Мила потянула растерявшегося Поля к фуршетному столу, возле которого изучая закуски постоянно толклись гости наполняющие свои тарелки. Потому что, как ни крути, а большинство из них собирались здесь с одной целью – пожрать. Мама, конечно, это знала, поэтому стол ломился от угощений. Ну, а что тут поделаешь? Давно почивший друг куда менее интересен, чем возможность набить брюхо и посплетничать. Она взяла две тарелки, стоящие на небольшом приставном столике сбоку, и, протянув одну из них Полю, начала выискивать глазами то, с чего бы ей хотелось начать трапезу.

– Мила, – послышался за ее спиной радостный голос.

Перед ней стоял приземистый старичок, его круглое лицо расцвело от улыбки, собравшей в уголках водянисто-голубых глаз лучики морщин.

– Диди.

Мила, отставив тарелку на стол, крепко обняла старика и стояла так, пока он похлопывал ее по спине своей мягкой старческой ладонью.

– Познакомишь меня со своим приятелем? – выпустив ее из объятий, он кивнул в сторону стоящего рядом Поля.

– Конечно. Это мой жених – Поль, – начала она. – Милый, это Дидье Томи, папин компаньон и друг.

Мила никогда не называла Поля на людях – милый. Поэтому он сопроводил протянутую старику руку, радушной улыбкой.

– Жених? – уточнил старик. – И когда ждать приглашения на свадьбу?

Мила слегка растерялась от такого напора. Диди взял ее за руку и с лукавым прищуром посмотрел ей в глаза.

– Никак наша бунтарка Милен смутилась? Думаю, молодой человек, это серьезно, – засмеялся он, глядя на Поля.

– Надеюсь, – Поль перевел взгляд на все еще смущенную Милу.

– Даже не сомневайся, – она поспешила закончить этот разговор. Зная о бесцеремонности и чувстве юмора Диди, это было по-крайней мере не безопасно.

– Ты маму не видел? – поспешно спросила она, пока Диди не начал выяснять подробности.

– Как не видел, вон она, – он кивнул головой в сторону двери, в которую как раз входила мать с тем наглым типом, что так бесцеремонно ее увел.

– Опять с этим Олсоном путается, – брезгливо выплюнул он, провожая их взглядом.

– Ты его знаешь? – спросила Милен, видя, что не только у нее толстяк вызывает отвращение.

– Да как не знать, милая. Гнусный тип. С таким спутаешься – сам в дерьме измажешься. Я уверен, что у него на всех здесь присутствующих имеются секретные папочки. Поэтому с ним никто не связывается, и ты не вздумай, – совершенно серьезно предостерег он.

Диди, как и ее отец, не смотря на непреклонность и подчас жесткую игру, никогда не опускался до «грязного» шантажа.

– И какие дела его связывали с папой?

– С папой? О нет, родная, Крейг – друг твоей матери, – ни без сарказма пояснил Диди.

– Мамин? – недопоняла Милен.

– Твой отец на порог бы этого мерзавца не пустил.

– Как же он допустил, чтобы мама с ним общалась?

– Она стала открыто приводить его в дом только после смерти Филиппа, – пояснил старик.

– Открыто приводить в дом? – переспросила Мила.

– Прости, дорогая? – словно не расслышал старик.

– Ты сказал, что она стала открыто его приводить в дом только после папиной смерти, – повторила Милена.

– Я так сказал? В самом деле? – Диди ловко включил старческую забывчивость, глядя на нее с благодушной улыбкой. – Прости, родная, – бросил он и уже тянул руки к проходящему мимо высокому худому брюнету. – Даниэль.

– И что это было? – спросил Поль, поедая бутерброд с икрой.