Беловежская застава

— Правду говорю, ничего страшного.

Это немного успокоило ее. Сергей Петрович лежал с перевязанной головой. Мы с Аннушкой подошли к нему.

— Старый знакомый, здравствуй. Ну, как у тебя дела?

Я немного смутился и не знал, что ответить. Меня выручил капитан.

— Он у нас герой. К медали будем представлять...

— Хорошо героем быть. Очень хорошо, — заметил лесник. — Герой, что море, — в непогодь только злей становится, а робкий, что лужа, — даже малый ветер всю расплещет.

После ужина мы услышали из уст самого Сергея Петровича, что же было с ним дальше.

Долго он водил по лесу «охотников», надеясь окольным путем доставить на заставу. Но у них была карта, они знали примерный маршрут к могиле и разгадали уловку старика. Страшно избили.

На могилу Степана Федорчика пришли только на рассвете. Собственно, могилы не было как таковой. Все заросло крапивой и чертополохом. Видать, бог шельму метит. «Охотники» вынули из мешков складные лопаты и стали раскапывать могилу. Долго копали сами, а потом заставили лесника. «Зачем им все это? — думал Сергей Петрович. — Надо было надуть этих шалопаев, искателей могил...»

И вдруг лопата Ивана стукнулась обо что-то твердое.

— Вот она!

Он держал в грязных руках железную шкатулку и от радости не знал, что делать. Человек со шрамом на лбу жестко бросил:

— Заткнись!

Иван Федорчик замолчал, прижимая шкатулку к груди.

— Это наша фамильная ценность, — как бы оправдываясь перед человеком со шрамом, проговорил он.

— Это не ваша, а наша ценность, — прорычал пожилой и подошел вплотную к Ивану.

Лесник тем временем выбрался наверх, а они все еще продолжали свару из-за шкатулки. Что было бы, если бы Федорчик не отдал шкатулку, трудно сказать. Человек со шрамом схватил ее трясущимися руками. Стал открывать. Вот он высыпал на ладонь содержимое, зло улыбнулся. На ладони горели желтым блеском золотые монеты. А сколько их было в шкатулке! Человек со шрамом высыпал золото в мешочек, швырнул шкатулку под ноги Ивану.

— На твою фамильную ценность. Подавись ей! Ты забыл, что обещал мне...

Федорчик растерялся. Его попутчик, которому он верил, старый бродяга и бандит, не утерпел, увидев золотишко. Привычка — вторая натура. Во время войны работал на немцев. Когда им пришлось туго, удрал. Околачивался в Мюнхене, потом был послан в Польшу, вернулся к своим хозяевам с мелкой добычей, за что и был «отпущен» на все четыре стороны. В Мюнхене его свели с этим парнем. В одном из ресторанов парень, будучи пьяным, раскрыл карты. Он рассказал о завещании отца. В нем говорилось о том, что, если он, Степан Федорчик, умрет, то все заботы о сыне берет на себя немецкое командование в лице майора фон Граубе. Майор этот и хоронил Степана Федорчика, и воспитывал его сына. Но, получив серьезные ранения, майор долго не прожил. Перед смертью он поведал сыну Федорчика о шкатулке с ценностями.

Оставалось только воспользоваться этими сокровищами. Но как достать их? Человек со шрамом на лбу согласился провести парня до самого места и вернуться обратно в полной безопасности. Спустя неделю они уже в качестве туристов пересекли границу. Предстояло сделать последний, самый смелый и самый решительный шаг. Они его сделали...

И вот теперь, когда надо было скорей удирать, парень вдруг воспротивился:

— Никуда я не пойду. Отдай мое золото и можешь катиться! Я тебя не желаю знать! А ну, высыпай! — он выхватил пистолет.

Человек со шрамом сдвинул брови. Казалось, он не мигал. У него тоже был пистолет. Вот только достать его не успеет — парень выстрелит первым. И тогда конец всему. Конец золоту — этим желтеньким монеткам и коронкам, содранным с зубов мертвых.

— Ладно, не ори, на тебе золото, только не забудь, отсюда еще надо выбираться...

Иван взял мешочек и дождался, когда пожилой первым выберется наверх.

— Получишь там свою долю, — сказал Федорчик, — а сейчас о другом забота... Видишь?.. — он кивнул в сторону лесника.

Человек со шрамом, не раздумывая, толкнул старика в яму...

Шаги стихли. Лесник попытался было вылезти из ямы, но не мог — не хватило сил. В изнеможении он упал. И тут услышал лай собаки. Его нашли сержант Мочалов с Диной.

«Вот кто настоящий герой», — подумал я о леснике Божко.

VII

На заставе нас встретили радостно. Даже всегда чем-то недовольный Поронин на этот раз расчувствовался:

— Ты смотри! Я думал, Горин замухрышка, а Горин вон какой! — и так толкнул меня в плечо, что я чуть не упал. А потом обнял меня.

Старшина хлопал меня по плечу, приговаривая:

— Ну и Горин! Эдак годика через три, глядишь, и в генералы выйдешь... Башковитый парень!

В генералы я, конечно, не собирался и не видел в своем поступке ничего особенного, что ребята считали подвигом. Любой на моем месте точно так же действовал бы.

— Так это не я ведь! Мы все вместе...

— Ну, ты мне брось! — грозил дружелюбно пальцем старшина.

Все, кто участвовал в задержании нарушителей, получили сутки отдыха. И вот только теперь мне представилась возможность прочитать письмо, которое вручил сержант Викулов. Я осторожно развернул конверт, вынул листок, исписанный мелким убористым почерком, стал читать.

«Дорогой незнакомец! Ваше письмо меня сильно встревожило. Ведь я не давала вам никакого повода, чтобы написать мне такое откровенное письмо. А может, я и не заслуживаю всего этого? Ведь вы меня совершенно не знаете...

Вы спрашиваете, откуда я. Приехала издалека, с Волги. Там, в деревне, живут мои родители. Есть такой городок, Плёс называется. Так вот я училась там. Кончила десятилетку. Сдавала вступительные экзамены в МГУ на биологический факультет. Не прошла по конкурсу. Возвращаться домой не захотела. Списалась с дедушкой и решила поехать к нему. Лес меня очаровал. Я так люблю природу.

Вот хожу по лесу и будто читаю сказку за сказкой. Я вижу, как спят птицы, как они добывают пищу, как вьют гнезда и как они любят друг друга. Да, да, вы не смейтесь. Птицы тоже умеют любить...

Здесь, в Беловежской пуще, столько красоты, что глаз не оторвать. Вот вчера я видела зубров, европейских оленей. Они совсем не такие, как северные. Более того, у северных оленей в сердце есть косточка. Ученые до сих пор не знают секрета этой косточки. Вот видите, какая загадка природы... А сколько их! Как хочется разгадать хотя бы одну из них!

Если вы захотите ответить, пожалуйста пишите.

Аннушка».

Так вот кто она, эта самая лесная фея! Она тоже с Волги, землячка моя, значит. Спрятал письмо в карман гимнастерки, укрылся с головой одеялом. Сон не шел. Перед глазами стояла Аннушка. Я стал про себя сочинять стихи. Кажется, они получались.

Аннушка — красавица лесная, Ты мне нынче утром подари Ширь небес от края и до края И разливы молодой зари. Подари мне солнечные ветки, Голубых озер и рек глаза, Листьев багровеющие сетки И неугомонные леса. Аннушка — моя лесная фея, Ты мне нынче сердце подари, Что от боли сладкой багровеет Молодостью утренней зари. Отвечала Аннушка с поклоном: — Я тебе сегодня подарю Мир лесной, Счастливый и зеленый, И, как песню, светлую зарю. Подарю я пенье птиц красивых, Травы и звенящий листопад, Щек небесных красные наливы, Губы ягод, что огнем горят...

Около меня остановился дежурный.

— Слышишь, Горин, тебе пакет...

На конверте было написано: «Товарищу Викулову».

— Это же не мне, а сержанту.

— Викулова нет, а это наверняка по тому делу, которым вы с ним вместе занимаетесь.

Я разорвал пакет. Музей пограничных войск сообщал по просьбе сержанта список пограничников Беловежской заставы — выписка из приказа по отряду от 20 июня 1941 года. Это же здорово! Вот возьму да Сергею Петровичу и покажу этот список. Может, он вспомнит тех солдат.