Белые цветы

Все было хорошо, настолько, что становилось скучно. Миша любил меня чуть ли не до обожествления – не давал повода усомниться ни в нем, ни в себе, не смотрел ни на кого другого, видел во мне что-то лучшее и большее, чем то, что видела в себе я сама.

Мне захотелось встряхнуть его и разнообразить наши отношения – не хватало эмоций и хотелось немного драмы. Я решила хоть немного качнуть Мишу и вывести его из состояния спокойствия.

Я уже срежиссировала идеальную ссору у себя в голове и была полна решимости устроить шторм в стакане воды. Едва ничего не подозревающий Миша открыл дверь, как я отвесила ему, как оплеуху, порцию претензий.

Мой парень выглядел удивлённым. Я ждала что же он сейчас сделает, хладнокровно затаившись.

– Зая, – сказал он мягко и спокойно, – что случилось, почему ты ругаешься? Тебя кто-то тебя обидел?

Я опустила глаза, но Миша пытался заглянуть под мои ресницы и прочитать ответ. Я молчала.

– Зая, что случилось?

Мне пришлось ретироваться.

– Я же сказала, что случилось. Но я не хочу об этом! – поспешно остановила я его, видя, что Миша собрался направлять МЧС на борьбу с несуществующим штормом.

Мне стало стыдно. Разве он дал мне хоть один повод вести себя так? Нет. Что же я тогда делаю и, главное, зачем? Больше никогда я не пыталась поругаться с ним. Тут само просится: «и жили они долго и счастливо», но нет. Не жили. А должны были…

Все как будто бы шло к тому, что мы должны были пожениться. Мы сходились во многом: во взглядах на совместную жизнь в обручальных кольцах, какими должны быть люди, поставленные в такие обстоятельства; что можно, и чего нельзя; я говорила о том, что женщина замужем должна оставаться красивой и если носить халаты, то только шелковые. Но главное – никаких детей! Миша соглашался. Во всем.

Мы не говорили о свадьбе, никто ничего никому не предлагал, но это витало в атмосфере и между нами.

Я была с ним счастлива. Всю мою жизнь мне говорили какая я необычная и считали это комплиментом. Но я вертела на одном месте эту необычность. Я ощущала себя белой вороной и изгоем, а мне просто хотелось быть как все – нормальной девушкой, а не иконой чудачества. С Мишей я чувствовала себя именно так – нормальнее некуда.

Глава 4. Знаешь ли ты, что он?..

Будь осторожнее в своих желаниях. Хотелось драмы? Получите и распишитесь! Дело было поздно вечером.

Я недавно вернулась от Миши, когда в дверь позвонили. На пороге стояли парни из моей музыкальной банды. Мы играли какую-то хреновину дома у Лёньки – нашего ритм-гитариста. Хуже всех приходилось барабанщику – он использовал кастрюли и картонные коробки в отсутствии барабанной установки. Ну не таскать же ее на репетиции в однокомнатную квартиру каждый раз, когда мы собирались? Это было бы нереально.

– Ларис, привет, – сказал темноволосый, курчавый и голубоглазый Ленька. Мы обнялись. – Ты извини, я с плохими новостями, но сразу перейду к делу.

– Так… – я напряглась. Лёнька был какой-то взъерошенный, на эмоциях и это не предвещало ничего хорошего. – Что случилось? – все еще держа свои руки на его плечах, спросила я.

– Ларис… – он виновато опустил глаза вниз, а потом поднял взгляд и посмотрел на меня пронзительно – Ты знаешь, что Миша – наркоман?

Я осторожно ответила:

– Я знаю, что это было раньше, но, насколько я знаю, этого давно нет.

– Уверена? – Лёня прищурился и опять внимательно посмотрел мне в глаза.

– Хорошо, какие у тебя есть основания? – ушла от ответа я.

– Я видел его недавно! У него зрачки были как спички! Он колется! – Лёньку как будто прорвало, как будто он только и ждал того, чтобы вывалить это на меня.

– Спасибо, Лёнь, я тебя услышала. Дальше я разберусь с этим сама —давая понять, что мне не нужна помощь, ответила я.

– Смотри, Ларис, я предупредил! Будь с ним осторожнаааа! – эхо подъезда поглотило слова спускающегося Лёньки.

Я зашла домой и сползла по стенке. Вот значит как? Ты, значит, Мишенька, думаешь, что самый умный? А вот ни фига! Я тебя поймаю!

У меня проснулся охотничий азарт – поймать его, непременно, во что бы то ни стало его поймать! Я настолько вошла в кураж, что даже спала плохо ночью – я. Постоянно просыпалась, боясь проспать утро. Я не знала, как именно выведу Мишу на чистую воду, но была уверена, что у меня получится.

Я пришла в обед с четким намерением узнать правду. В поисках улик я не просто смотрела, а изучала и осторожно, незаметно для Миши, осматривала его. Мы поздоровались и встретились взглядом.

У меня в сердце похолодело. Мишины глаза были пустые и бледные. Один в один как на втором свидании. Я уже понимала, что ошибки не было – у моего парня глаза цвета. Голубой. Ели!

Но ладно, хорошо, едем дальше. Не подавая виду, что что-то не так, я продолжала разговаривать с ним, как ни в чем не бывало. Я скажу ему все, но сначала мне нужно собрать еще аргументов. Просто на случай, если Миша станет отпираться. Мы разговаривали, и тут он засмеялся. Блин, серьезно? Я пристально посмотрела на него – неужели он правда думает, что я не замечу таких перемен?

У моего парня был естественный смех, он лился плавно. Парень, который сидел напротив меня, смеялся как робот. Его «ха-ха-ха» было металлическим и отрывистым…

Пока я выносила вердикт, подозреваемый, но ничего ещё не подозревающий Миша говорил свои обычные глупости:

– Зая, я тебя люблю, я от тебя без ума – и все такое.

– Угу, – отрешённо отвечала я.

– Да, зая, люблю.

– Конечно, конечно.

– Почему ты говоришь так, как будто тебе все равно? – растерялся Миша.

Я вздохнула:

– Может быть потому, что я тебе не верю?

– Как это? Почему? – Миша удивился так искренне, с такой непосредственной наивностью.

– А как наркоман может любить что-то кроме ширки? Ты думаешь я не знаю какие вы? Наркотики важнее всего. Важнее отношений, семьи… блин, да даже важнее жизни! И ты сидишь и говоришь мне сейчас все это. Для чего, Миша? Чтобы я поверила тебе, а потом убедилась в этом уже на своем опыте?

– Зая… Блин…

Я молчала. Я надеялась поймать его с поличным, за руку, с закатанным рукавом рубашки и следами инъекций, но в глубине души я так этого не хотела… Я надеялась, что Лёня просто ошибся, и героин остался далеко позади. Но он был вот он. Опять. Тут как тут и прямо передо мной.