Белые голуби

Богомил-скопец, монах Адриан, явился в Киеве чрез пятнадцать лет после крещения Русской земли (1004). Он хулил православную церковь, был обличен митрополитом Леонтием, отлучен и посажен в темницу. [3]

С тех пор до XVIII столетия ничего не знаем о скопческой ереси в России. Но тождественная с нею ересь хлыстовская существовала почти постоянно, как мы показали в начале своего трактата «Тайные секты». [4]

3

«Никоновская летопись», 1-112.

4

«Русский Вестник», № 5, 1868 г.

II

По связи хлыстовской ереси со скопческой, выделившеюся из нее и отличающеюся от своей родоначальницы единственно уродованием тела, нелишним считаем предварительно упомянуть о главнейших догматах и обрядах «людей божьих» (хлыстов). Для этого припомним кое-что из сказанного нами в пятой книжке «Русского Вестника» за 1868 год.

Хлысты рассказывают, что крестьянин нынешнего Юрьевецкого уезда Данила Филиппович (бывший прежде в числе учеников расколоучителя Капитона), во время споров о том, по старым или по новым книгам можно спастись, решил, что ни те, ни другие книги никуда не годятся, и что для спасения необходима одна

Книга золотая,Книга животная.Книга голубиная —Сам сударь дух святой. [5]

Он учил, что надо молиться духом, и что при таком только молении в человека может вселиться дух божий. Хлысты рассказывают, что учитель их, в доказательство ненужности и старых и новых книг, собрал те и другие в один куль, положил в него для груза камней и бросил в Волгу. Чрез несколько времени после потопления книг Данила Филиппович явился в окрестностях Стародуба Кляземского. [6]

5

Из песни, употребляемой хлыстами и скопцами при радениях.

6

Кляземский городок — село Ковровского уезда, Владимирской губернии.

В Стародубской волости, в приходе Егорьевском, говорят хлысты, на гору Городину, [7] среди ангелов и архангелов, херувимов и серафимов, в огненных облаках, на огненной колеснице, сошел с небес во всей славе своей сам «господь Саваоф». Силы небесные вознеслись назад в небо, а «Саваоф» остался на земле, в образе человеческом, воплотясь в Даниле Филипповиче. С того времени Данила Филиппович перестал быть человеком, а сделался «живым богом». Он стал называться «верховным гостем», «превышним богом», «богатым гостем». Признававшие его живым богом стали именоваться «людьми божьими». Так называют себя хлысты; так называют себя нередко и белые голуби.

7

Село Егорий на реке Клязьме и деревня Городина на реке Уводи находятся в Ковровском уезде, близ Ивановской железной дороги.

«Господь Саваоф» Данила Филиппович водворился в деревне Старой неподалеку от Костромы. Сюда сходились к нему для отправления своих обрядов люди божьи. Дом, где жил он, назван «домом божьим». Город Кострома, близ которой поселился «верховный гость», получил от его последователей название «Горняго Иерусалима», а также «город Кострома — верховная сторона». Через несколько времени «Саваоф» Данила Филиппович перенес свой дом, то есть дом божий, из деревни Старой в город Кострому.

Потопление Данилой Филипповичем книг в Волге, по сказаниям некоторых хлыстов, было после чуда, совершившегося на горе Городине. Не имея земного начала, рассказывают они, «верховный гость Данила Филиппович» от святого духа получал наставления о том, что надо проповедовать земнородным, и творил чудеса. По наставлению святого духа, говорят они, Данила Филиппович утопил и книжное писание, не велев людям брать книги в руки и заповедав всем руководствоваться единственно его словами и теми вдохновенными речами, что будут «выпевать» пророки, «пребывая в духе», то есть в состоянии восторженного исступления, до которого доходят после кружения и скачек на «радениях». [8]

8

Слово «радение» у хлыстов и скопцов употребляется не в общепринятом смысле старания, усердия, заботы, но в смысле радения к богу, то есть усердия соединиться с ним посредством особых телодвижений, о которых будет речь впереди. В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля (III-4) это слово объяснено так: «радеть» у скопцов, хлыстов и прочих — отправлять свое богослужение с верченьем; «радение» — молитва в сборе радеющих (созерцательных) толков, «радетель», «радельник», «радельщик» — радеющий хлыст, скопец».

«Господь Саваоф» Данила Филиппович дал людям божьим двенадцать заповедей:

1. Аз есмь бог, пророками предсказанный, сошел на землю для спасения душ человеческих. Несть другого бога, кроме меня.

2. Нет другого учения. Не ищите его.

3. На чем поставлены, на том и стойте.

4. Храните божьи заповеди и будете вселенныя ловцы.

5. Хмельного не пейте, плотского греха не творите.

6. Не женитесь, а кто женат, живи с женою как с сестрой. Неженимые не женитесь, женимые разженитесь.

7. Скверных слов и сквернословия не говорите. [9]

8. На свадьбы и крестины не ходите, на хмельных беседах не бывайте.

9. Не воруйте. Кто единую копейку украдет, тому копейку положат на том свете на темя, и когда от адского огня она растопится, тогда только тот человек прощение примет.

10. Сии заповеди содержите в тайне, ни отцу, ни матери не объявляйте, кнутом будут бить и огнем жечь — терпите. Кто вытерпит, тот будет верный, получит царство небесное, а на земле духовную радость.

11. Друг к другу ходите, хлеб-соль водите, любовь творите, заповеди мои храните, бога молите.

12. Святому духу верьте.

9

Под «скверными словами» хлысты разумеют известные русские ругательства, под «сквернословием» — упоминание слов: дьявол, черт, бес и т. п.

Эти заповеди «Саваофа» Данилы Филипповича послужили, как видим, основанием и скопческого учения. «Отец искупитель, царь израильский, христос Петр Федорович» (так зовут белые голуби основателя секты своей, крестьянина Кондратья Селиванова) говорил, что пришел он не старые законы разорять, но забытые восстановить и восполнить их учением «огненного крещения», то есть оскопления.

За пятнадцать лет до сошествия «господа Саваофа» на гору Городину, рассказывают хлысты, родился сын божий, христос Иван Тимофеевич Суслов. [10]

10

Когда хлыстам или скопцам говорят, что Христос был и есть один, они отвечают, что вечный бог постоянно воплощается между людьми, и христы часто рождаются. И волхвы спрашивали, говорят они, не где родился, а где он рождается («Евангелие Матфея», II-4), и в церкви поется, продолжают они, «Христос рождается — славите», а не «Христос родился». Значит, говорят хлысты и скопцы, Христос всегда рождается, а не однажды родился.

Родился он в тогдашнем Муромском уезде, в селе Максакове, от богородицы Арины Нестеровны («родился духовно», то есть обращен ею в секту людей божьих). Ей было уже сто лет, как она родила, то есть обратила в секту, христа Ивана Тимофеевича. Ему же было тогда тридцать лет. Он был позван верховным гостем Данилой Филипповичем в Кострому. В деревне Старой верховный гость «дал ему божество», сделал Суслова «живым богом». Для того он три дня сряду, при свидетелях, возносил Ивана Тимофеевича с собой на небеса. После того, по велению отца своего, превышнего бога Данилы Филипповича, сын божий христос Иван Тимофеевич возвратился в свои места на берега Оки. Одним из главнейших притонов его было село Павлов-Перевоз (ныне известное своею слесарной и ножевой промышленностью село Павлово, Горбатовского уезда). Переходя из села в село, из деревни в деревню, христос Иван Тимофеевич распространял учение отца своего верховного гостя, заключающееся в двенадцати заповедях. С ним жила девица, очень красивая собой, она почиталась «богиней», дочерью «живого бога» и «богородицей». По свидетельству святого Дмитрия Ростовского, она была родом из села Ландеха, посадского человека дочь. [11]

11

Села Верхний и Нижний Ландехи в Гороховском уезде, Владимирской губернии.

Кроме богородицы, по свидетельству того же святителя, были у Ивана Тимофеевича и двенадцать апостолов.

Когда «истинная вера людей божьих» от проповеди христа Ивана Тимофеевича с его богородицей и апостолами стала распространяться, дошло о том, по сказаниям хлыстов, до ведома царя Алексея Михайловича. По его велению, Ивана Тимофеевича схватили и с сорока учениками привезли в Москву. Здесь подвергли их розыску, и самого Суслова и учеников его пытали. Одному-де ему было дано столько ударов кнутом, сколько всем сорока ученикам вместе. Но судьи ни от него, ни от учеников ничего не узнали. Никто из них слова не проронил о том, в чем состоит их учение. Тогда будто бы царь Алексей Михайлович велел их допрашивать самому патриарху Никону, но и тот ни в чем не успел, и ему не открыли тайны ни христос Иван Тимофеевич, ни ученики ею. Передал их царь Морозову, самому ближнему своему боярину. Морозов будто бы понял святость Ивана Тимофеевича и уклонился от производства над ним розыскного дела под предлогом болезни. Оно передано было князю Одоевскому (Никите Ивановичу?). Он в московском Кремле на Житном дворе, где поставлена потом церковь Благовещения, пытал Ивана Тимофеевича. Жег-де его князь Одоевский на малом огне, повесив на железный прут, потом жег в больших кострах. Но огонь не касался христа, и с Житного двора Иван Тимофеевич вышел ничем невредим. После того стали будто бы его пытать на Красной площади, у Лобного места, и распяли на кремлевской стене, возле Спасских ворот, идя в Кремль направо, где после того поставлена была часовня. Когда Иван Тимофеевич испустил дух, приставленная стража из стрельцов сняла его со креста. Это было в четверг, а в пятницу схоронили его на Лобном месте, в могиле со сводами. С субботы на воскресенье он воскрес при свидетелях и явился ученикам в подмосковном селе Пахре. Здесь по-прежнему он учил людей божьих. Опять сведал-де про то царь Алексей Михайлович, опять велел взять Ивана Тимофеевича в Москву на муки. Снова был предан христос страшным пыткам, снова распят на кресте, на том же самом месте, у Спасских ворот. Тут содрали с него кожу, но одна из учениц покрыла его тело чистой простыней, и произошло-де чудо: простыня обратилась в новую кожу, и сын божий Иван Тимофеевич остался ничем невредим. Однако умер и во второй раз на кресте, и во второй раз воскрес на третий день, также в воскресенье. С того времени он приобрел еще более последователей. Они звали его «стародубским Христом». Молва усилилась, и Суслов в третий раз был взят, по повелению царя Алексея Михайловича, и в третий раз обречен на мучения.

Это случилось, говорят хлысты, в то самое время, как царице Наталье Кирилловне пришло время разрешиться от бремени царевичем Петром Алексеевичем (стало быть, в 1672 году). Царице было пророчество, что она в таком лишь случае разрешится благополучно, если царь освободит от мук Ивана Тимофеевича. Царь велел освободить его.

С тех пор сын божий, христос Иван Тимофеевич, говорят хлысты, тридцать лет спокойно проживал в Москве, тайно распространяя учение людей божьих (стало быть, до 1702 года). Московский «дом божий», устроенный им по подобию костромского «Горняго Иерусалима», находился за Сухаревой башней, на месте, принадлежавшем князю Михаилу Яковлевичу Черкасскому, и был назван «Новым Иерусалимом». Сюда-то в 1699 году пришел из Костромы к «возлюбленному сыну своему» Ивану Тимофеевичу господь Саваоф, верховный гость Данила Филиппович, на сотом году своей жизни. Здесь он много беседовал с сыном своим за столом, который до 1846 года, как святыня, сохранялся у московских хлыстов. По рассказам их, из этого дома 1 января 1700 года, в Васильев день, Данила Филиппович, после долгого радения, в виду всех собравшихся в Новый Иерусалим хлыстов, вознесся на небо. Потому, говорят они, с этого дня и стали считать новый год. Вскоре после вознесения Данилы Филипповича Иван Тимофеевич должен был бежать из Москвы, ибо на хлыстов обратило внимание правительство.

Пятнадцать лет Суслов не бывал в Москве, скрываясь по разным местам у своих учеников. Удостоверясь, наконец, что в Москве про хлыстов забыли и преследований больше нет, возвратился он в свой Новый Иерусалим, за Сухареву башню, и, может быть, для того, чтобы не возбуждать внимания тогдашней полиции, не поселился в том доме, где беседовал с верховным гостем Данилой Филипповичем, а выстроил против него другой маленький домик, который сделался вторым московским «божьим домом». Живя здесь, Суслов распространил свое учение в московских монастырях, женских: Вознесенском, Рождественском, Ивановском, Новодевичьем и Варсонофьевском; в мужских: Симоновом и Высокопетровском. Прожив в Москве около трех лет, христос Иван Тимофеевич, по словам хлыстов, при многих свидетелях вознесся на небо. Бездыханное же тело его осталось на земле и было погребено при церкви Николы в Драчах. Он не взял на небо тела своего, как отец его, саваоф Данила Филиппович, потому, говорят хлысты, что, будучи воплощенным сыном божьим, хотел показать пример благочестивого смирения и терпения на земле. Тело его недолго оставалось на погосте Никольской церкви. Приверженцы Суслова вскоре исходатайствовали перенесение останков своего христа в женский Ивановский монастырь, где в среде инокинь было уже немало последовательниц хлыстовщины. Над новою могилой Суслова поставлен был памятник, надпись на нем гласила, что тут погребен святой угодник божий. Около двадцати лет был цел этот памятник.