Белые голуби

По смерти Ивана Тимофеевича место христа, сына божья, заступил нижегородский стрелец Прокофий Данилович Лупкин. Некоторые хлысты утверждают, что он был родным сыном саваофа Данилы Филипповича. Лупкин был христом людей божьих с 1713 года до своей смерти, случившейся в 1732 году, похоронен в Ивановском девичьем монастыре, в Москве, рядом с христом Иваном Тимофеевичем. Жена Прокофья Лупкина, нижегородская стрелецкая дочь Акулина Ивановна была хлыстовской богородицей. Сын их Спиридон Прокофьевич, во иночестве (пострижен в Симоновском монастыре) Серафим, равно как монахи Петровского монастыря Филарет Муратин и Тихон Струков (оба из дворянских фамилий), были пророками. В женских монастырях города Москвы: Рождественском, Новодевичьем, Вознесенском, а особенно в Ивановском, было много приверженниц христов Суслова и Лупкина. Божий дом был на прежнем месте, неподалеку от Сухаревой башни. В числе хлыстов был один из князей Мещерских.

По сказаньям хлыстов, христос Прокофий Лупкин умер в 1773 году, в Москве, в божьем доме в Новом Иерусалиме. Они говорят, что в день смерти Прокофия Даниловича находились у него в собрании все его последователи, что во время «корабельного» (общего) их радения в их «святый круг» с небесных кругов слетели бесплотные духи: ангелы, архангелы, серафимы, херувимы и вся сила небесная, и что они вознесли христа Лупкина при множестве свидетелей на небо. Попросту сказать, Лупкин умер во время радения. И тогда настало, продолжают хлысты, «древнее молчание», прекратилось пророчество по случаю наставшего гонительного времени.

Лупкина похоронили в Ивановском монастыре, близ Ивана Тимофеевича Суслова. На могиле его соорудили каменное надгробное строение (памятник) и на нем написали похвалу святости погребенного. Недолго, однако, оставались в покое кости Прокофья Даниловича. Перед самой смертью его разразилась над его последователями буря, кончившаяся казнями ближайших к нему людей, ссылкой в отдаленные сибирские монастыри жены, сына и свояченицы и сожжением его уже полуистлевшего тела через палачей.

Дело было так. В 1732 году к начальнику Москвы, графу Семену Андреевичу Салтыкову, явился добровольно некто Семен Караулов, промышлявший в Москве разбоем и имевший с шайкой своей главный притон под Каменным мостом через Москву-реку. Повинившись перед графом в разбоях, Караулов объявил, что есть в Москве четыре дома, где чинятся великие непотребности. Собираются-де туда по ночам на праздники разных чинов люди, старцы, старицы и прочие. Из них некоторые-де выбираются в начальники сборищ и садятся в переднем углу, а прочие по лавкам. Как приходят в дом, то старшим своим, сидящим в переднем углу, кланяются, целуют у них руки и, собирая деньги, им отдают, и другие-де из них пророчествуют.

Дело было казусное: пророчествовать было строго запрещено со времени казни ростовского епископа Досифея, пророчествовавшего заточенной в Суздале царице Авдотье Федоровне. Салтыков сделал нужные распоряжения, и, по указаниям разбойника Караулова, на хлыстовских радениях было захвачено семьдесят восемь человек. В числе их были монахи и монахини разных московских монастырей. Главной руководительницей секты оказалась монахиня Ивановского монастыря Анастасия (в мире Агафья Карпова). Открылось, что она и еще две старицы и старец пророчествовали и, вместо причастия святых тайн, подавали резанный кусками хлеб, а из стакана давали пить квас, иногда воду.

Впоследствии открылось (собственные признания скопцов), что сия благочестивая московская инокиня была первоначальной основательницей секты «белых голубей». Русское скопчество вышло из келий не совсем целомудренных черниц одного из знаменитейших монастырей Москвы. «Убеление», то есть оскопление, было сочувственно принято духовными особами мужского пола: иеромонахи Филарет и Тихон сделались пособниками честной старицы Анастасии, а симоновский архимандрит, впоследствии курский архиерей Петр, имел своим наперсником инока — хлыста Серафима, кандидата в христы и родного сына христа Прокофья и богородицы Акулины Лупкиных. Странное явление представляет наше духовенство того времени: гоняясь за двуперстием, как за страшной, от бога отводящей ересью, оно держало под своим крылышком секты изуверные. Мало того, сами духовные лица увлекались в эти секты, за что иногда и расплачивались головами, как, например, иеромонахи Высокопетровского московского монастыря Филарет и Тихон.

Христа людей божьих Прокофья Даниловича во время розысков по доносу Караулова уже не было в живых. Место его заступил сын его, симоновский монах Серафим. Он был захвачен.

Богородица Настасья Карпова была казнена в Петербурге на Сытном рынке в октябре 1733 года. Той же участи подверглись иноки Петровского монастыря Филарет и Тихон. Остальные публично наказаны кнутом и разосланы на вечное житье в Сибирь и по монастырям. Трупы христов Суслова и Лупкина, по распоряжению святейшего синода, были выкопаны из могил, находившихся в Ивановском монастыре, и сожжены за городом рукой палача. Но хлысты успели подменить останки первого христа Ивана Тимофеевича.

III

Хлысты и скопцы все вышеизложенное объясняют третьей книгой Эздры. Господь Саваоф, говорят они, обещался сам воплотиться «и рече: се дние грядут внегда приближатися начну, да посещу обитающих на земле». И исполнилось это, продолжают они, пришел бог Саваоф на землю в лице верховного гостя Данилы Филипповича и дал людям правое учение. Хотя оно и было дано при старом Христе (то есть во время воплощения истинного сына божья), но в течение времени забылось и исказилось. Затем, говорят хлысты, сбылось пророчество: «явится невеста и являющися покажется, иже ныне крыется от земли»: явилась богородица Арина Нестеровна и чудесно родила иисуса христа Ивана Тимофеевича, по писанию: «Открыетбося сын мой Иисус». В первый раз, продолжают хлысты, Иисус Христос родился от девы Марии, во второй раз он открылся от девы Арины Нестеровны. [12]

12

Это имеет таинственный смысл, говорят хлысты, и означает, что Суслов не родился от девы, но в том «корабле» (обществе хлыстов, божьем доме), где была Арина Нестеровна богородицей, не умирая таинственной смертью, прямо родился духовно и открылся людям божьим.

Слова Эздры: «открыетбося сын мой Иисус с теми же с ним суть и насладятся в летех четырех стех» означают, по толкованию их, что «люди божьи» наслаждались учением Иисуса на 200 радениях, бывших с Иваном Тимофеевичем Сусловым, и на 200 бывших с Прокофьем Даниловичем Лупкиным. О телесной смерти последнего по понятиям сектаторов предсказано Эздрою так: «и будет по летех сих (то есть после 400 радений), и умрет сын мой Христос, и вси иже дыхание имуть человецы, и обратится век в древнее молчание дний седмь, якоже в прежних судех, тако яко да никто останется». Это означает, что по смерти Прокофья Лупкина «все иже дыхание имуть», то есть все таинственно воскресшие, имеющие в себе дух святой и пророчествующие, будут изгнаны: замолкнет пророчество, и настанет древнее молчание, какое было до пришествия на землю саваофа Данилы Филипповича. Согласно с пророчествами Эздры, сие «древнее молчание» продолжалось только семь лет, по прошествии которых «разрешил уста» третий христос, без таинственной смерти таинственно воскресший, а за ним стали пророчествовать и после таинственной смерти воскресшие пророки. [13]

13

Казнь и ссылка хлыстов были в 1734 году, а через семь лет, по словам хлыстов и скопцов, в Москве разрешил уста новый христос. Значит, в 1742 году снова начались в Москве сборища «людей божьих» и их радения. Так оказывается и по следственному делу о квакерской ереси (хлыстов), открытой в 1745 году в Москве, по доносу сыщика Ваньки Каина.

Этот разрешивший уста, во всем подобный Суслову и Лупкину, воскресший без таинственной смерти христос был притворявшийся юродивым помещичий крестьянин Севского уезда, села Брасова, Андрей Петров, живший в Москве и принадлежавший к хлыстовскому кораблю, что был в Ивановском монастыре.

О нем упоминается в песне, сочиненной в XVIII ст. основателем русского театра Ф. Г. Волковым для маскарада, устроенного на московских улицах императрицей Екатериной II. Она начинается словами: «Бес проклятый дело нам затеял». В ней поется:

Ванька Каин и лжехристос Андрюшка!Дайте нам карты, здесь олухи есть.

Ванька Каин, подражая разбойнику Семену Караулову, предал хлыстов в руки правосудия. В обществе того времени много было говора о Ваньке Каине и об открытом им лжехристе Андрюшке: Волков воспользовался этим.

Он, по понятиям хлыстов, был христос сын божий, рожденный от богородицы Настасьи Карповны, то есть принятый ею в секту. Он имел дом (все тот же «божий дом», что был при Суслове и Лупкине) за Сухаревой башней, о шести светлицах (то есть комнатах), на дворе его была церковь, где лежали останки Ивана Тимофеевича, вырытые из могилы Ивановского монастыря прежде, чем палачи коснулись ее. С христом Андреем жили хлысты: Иван Иванович Чечеткин или Белый из крестьян села Ворсмы, Семен и Игнатий Ивановичи Шигины из села Павлова (оба села Горбатовского уезда), да сын старшего Шигина, Василий Семенов. Дом юрода был богато отделан; так, например, в одной комнате, что пред спальней, стены были обиты обоями фабрики Затрапезного. Конечно, христос Андрей, бывший всегда нищим, не мог купить этого дома, и он достался ему другим каким-либо образом. Из следственного дела 1745–1752 годов о квакерской ереси, открытой в Москве, видно, что этот христос был принимаемым в качестве «святого» и «блаженного» в некоторых домах тогдашнего высшего московского общества, и что некоторые знатные барыни, [14] по избытку благочестивой набожности, ни в чем не отказывали «блаженному юроду». Можно полагать, что поклонницы юрода Андрея, из благодарности за его душеспасительные проречения, доставляли ему средства к безбедной жизни и даже к роскошному по тому времени убранству комнат «божья дома» у Сухаревой башни.

14

Большей частью старушки; но были и молодые, которым пришлась по вкусу любовь юрода. Обходим молчанием их родословные имена.

Когда хлысты были открыты (в 1745 году), в приворотной светелке, где жили Чечеткин и Шигины, по указанию Ваньки Каина, найден был труп, незадолго перед тем зарытый в землю возле печки. При осмотре трупа нельзя было заключить, к какому полу он принадлежит, но по обстоятельствам стало ясно, что это был труп Ивана Тимофеевича Суслова, похищенный хлыстами из могилы в Ивановском монастыре, когда вследствие синодального распоряжения трупы обоих христов велено было вырыть и сжечь через палача. При доме христа Андрея Петрова, как мы сказали, была построена деревянная церковь; утварь, иконы и книги были конфискованы в 1745 году при арестовании христа Андрея и переданы в московскую контору святейшего синода. В доме юрода Андрея вместе с ним жил капитан Смуригин, тоже хлыст, который в 1745 году ездил вместе с Андреем в Петербург и там заказал семь парчовых покровов на мощи святых. Он показал, будто заказывал эти покровы на мощи новгородских угодников, почивающих в Софийском соборе и в монастырях Хутынском и Антоньеве, но на самом деле эти покровы были деланы для тела Ивана Тимофеевича, стоявшего в церкви, построенной на дворе христа Андрея. Покровы у капитана Смуригина были отобраны в канцелярии тайных розыскных дел при его аресте.