Белые перья шпиона

– - Да, ты ж, Василий Иваныч для меня прям, как манна небесная!

– - Так уж и 'прям'?

– - Не подкалывай меня, говорю как есть! Ты же только недавно бригаду водил, да еще и в Польше с Монголией врагов гонял. Вот и давай, помогай нашу Смешанную делать боеспособной. Это же первое такое соединение в Союзе, в котором сразу, и артиллеристы, и летчики, и много всего другого под одним командованием служит. Где-то ты мне советом подсобишь, а где и я тебе помогу все наши новые пэвэошные премудрости освоить. Ну, что, готов сам учить и у нас учиться?

– - Это мы завсегда, Иван Дмитриевич. От учебы не бегаем, грызть будем на совесть. Ты, главное, сам давай, командуй, а мы не подкачаем. Кстати, а на чем летать-то придется?

– - На сюрпризе со своими орлами летать у меня будешь. Даже и рассказывать тебе заранее не хочется. Эх! Глянуть бы на твой лик, когда сам все глазами увидишь!

– - Мото-реактивные что-ли тут прячешь? Эка невидаль, подумаешь. Да, мы своей 'коммуной' на таких по обоим берегам речки полтора десятка 'косых' еще летом на землю ссадили...

– - Брешешь, побожись!

– - Коммунисты в Бога не верят. Ты летную книжку читай, товарищ комбригады.

– - Ну, если не врешь, полковник, то ты у меня и вовсе на вес золота стал. Тогда, как ни брыкайся, а проверки обучения полетам на 'факеле' я на тебя вешаю, тут ты не отвертишься. Зато, такого как наш штаба района, ты точно еще не видел. Пошли, поглядишь!
–

– - А, и пошли!

И увиденное, действительно удивляло. В развернутом в районе Стрельны небольшом военном городке, до которого можно доехать из Ленинграда прямо на трамвае, оказалось много невиданных чудес. На раскинутые в стороны от автофургона ЗИС-6 решетчатые фермы радиоулавливателя 'Ревень', Петровский непонимающе глядел минуты полторы. Климов сжалился и, не дождавшись вопросов, сам начал объяснять назначение этой 'паутины'. Потом командир с подчиненным зашли в похожее на небольшой банкетный зал помещение, в котором стояли ряды огромных столов с подробными картами берега и залива разлинованными в 'клетку' словно поля для игры в 'морской бой'. Несколько лейтенантов получая команды, словно мальчишки, играющие в машинки, длинными беззубыми и тонкими, не то граблями, не то кочергами, таскали по закрепленным на столах картам маленькие макетики самолетов. Стеклянные перегородки от пола до потолка имели похожую координатную сетку, около них стояла еще пара младлеев, рисуя какими-то мелками точки и цифры. Целый ряд телефонов негромко звонили и перемигивались лампами сигналов, а полтора десятка командиров то и дело выплевывали в воздух быстрые тирады о составе цели, направлении на нее, расстоянии и эшелоне. Птичий базар, да и только. В общем, слово свое Климов сдержал, и первый же день стал для Петровского легким потрясением. Но, это было только началом...

Как выяснилось, в эту Особую смешанную бригаду ПВО командование включило два истребительных полка, каждый со своим БАО, зенитный артполк 85 миллиметровых зениток. Помимо этого в бригаде имелся автобат с частями снабжения, и даже полк ВНОС оснащенный четырьмя невиданными ранее станциями радиолокации РУС-1, большим количеством установок звуколокации и просто постами наблюдателей с биноклями и радиостанциями. В общем, соединение выглядело серьезно, и по своему составу могло бы именоваться и дивизией, но начальство обозвало отдельной бригадой. А начальству всегда виднее. Главное что понял Василий Иванович, что скучно ему здесь не будет...

Через два дня после представления начальству и знакомства со штабом района ПВО, Петровский, наконец, отправился к своему постоянному месту службы. Основными аэродромами его второго учебного полка становились площадки Смычково и Тырково, расположенные южнее и западнее Луги. Еще одной площадкой был Ораниенбаум. Полосы только что получили бетонные покрытия, но были короткими. Всего-то метров триста пятьдесят - четыреста. Для бомберов этого было маловато, но истребителям должно было хватить. А вот доставшийся летный парк оказался довольно интересным.

Из пятидесяти двух аппаратов, два были новейшими И-40 (оказавшимися истребительным вариантом поликарповского самолета ВИТ-1, каждый с тремя опытными 23 миллимитровыми пушками МП-6, с парой новых моторов М-105 и с компрессорным ускорителем 'Тюльпан' - эту схему только недавно отладили сначала на польских 'Волках' П-38, а теперь и на первых же пригодных отечественных машинах). А остальные полсотни являлись модернизированными 'Чайками' И-153 РУ-3. Издали каких-либо серьезных отличий от уже виденных в Монголии бипланов полковник не уловил. Но подойдя сбоку, он заметил приподнятую закрытую и явно герметичную кабину. Затем, увидел, и несколько выступающее под пузом аппарата сопло ракетного мотора, и зашитый жаропрочными листами хвост с закопченным металлическим колесиком в обтекателе. Да и нос самолета был не похож. Оказалось, что на эту партию "чаек" поставили французские моторы 'Гном-Рон' с удлиненным валом (такие же моторы, которые ставили на совместно производящийся на заводе в Греции истребитель 'Дрозд').

Пулеметов Березина на самолетах было четыре (их поставили вместо 20-мм Березинских пушек, потому что дальность прицельной стрельбы оказалась существенно выше для пуль 12,7 мм). Да и вписанный в контуры фюзеляжа реактивный ускоритель был тоже новый 'Тюльпан-7'. Он стоял под полом кабины, между узлов уборки основных стоек шасси (которые ложились в крылья вдоль размаха). Из-за этой особенности под фюзеляжем самолета получался небольшой 'пивной живот', а летчик сидел чуть выше в своей кабине. Реактивный мотор имел овально-серповидное сопло и работающую от выхлопных газов поршневого мотора первую ступень компрессора. Тяжелые аккумулятор и генератор самолету уже не требовались, да и выявленная в Монголии ассиметрия тяги пары ускорителей под крыльями, здесь исчезла. Руки полковника тут же заныли в предвкушении тренировочного вылета, но новости он узнал еще не все.

Сдающий ему дела первый командир этого полка старый знакомец-испытатель, а ныне уже майор Степан Супрун, рассказал бывшему командиру одну историю. Еще в сентябре случилось одно происшествие. Тогда полк, не включая в состав других соединений, с зеленым летным составом только-только перевели под Лугу в ПВО. А из летного парка тогда имелось всего несколько 'Чаек' с парой монгольских ускорителей (остальные были обычными И-153). Примерно в то время это случилось, когда сам Петровский готовился к 'Большим маневрам' в Киевском особом военном округе, а тут под Лугой молодые пилоты полка ПВО только начали осваивать полеты с ускорителями.

В таких вылетах старались отрабатывать не только методику перехвата, но и стрельбу, поэтому боекомплект самолетов, как правило, был полный. Вот, в один из дней, пара младших лейтенантов Талалихина и Аюпова вылетела для тренировки с площадки Тырково. Они успели набрать с ускорителями высоту около шести с половиной тысяч, и внезапно увидели идущий в перистых облаках самолет. Он летел в сторону Балтики, и пилоты решили потренироваться в перехвате, тут же запросив по рации разрешение КП полка.

Сам комполка майор Супрун оказался на КП, и дал указание ведущему пары Талалихину подняться и установить тип и номер машины для тренировки опознавания в воздухе. Пилоты выполнили приказ, и подошли к самолету метров на четыреста-пятсот. Машина напоминала советский бомбардировщик СБ. В этот момент различимая на спине самолета турель внезапно открыла огонь по самолету Гумара Аюпова, и добилась попадания. Гумар был ранен в руку и, сообщив по рации ведущему, отвернул в сторону аэродрома Смычково. Талалихин сообщил, что пара атакована, и запросил указаний. Командир полка подтвердил, что своих самолетов в районе нет, и отдал приказ преследовать неизвестный самолет, но не сбивать его, а посадить на аэродромы авиабазы, а сам выслал в подмогу дежурное звено. Виктор попытался выполнить приказ, но пришлось снова уворачиваться от очередей турельного пулемета. Садиться неизвестный не желал, и продолжил отстреливаться. Причем Виктор не без труда различил странные опознавательные знаки на киле и крыльях. Но, по неопытности, так и не смог определить, кто это - 'литовец', 'немец' или 'финн'. Он только понял, что самолет чужой. Радиосвязь работала плохо, и последнего приказа своего командира полка Талалихин так и не расслышал, но решил, что нарушителя, все же, нужно сбивать.

Он успел провести две атаки, прежде чем двухмоторный самолет скрылся в облачности в направлении побережья. По возвращении летчик доложил о бое, и продемонстрировал несколько пулевых пробоин от оборонительного огня стрелка нарушителя. В докладе младший лейтенант предположил, что все-таки сбил двухмоторник, но подтверждения у него не было. Доклад летчика вызвал у майора Супруна сомнения, да, и начатые поиски нырнувшего в облака самолета, за три дня ничего не дали. Супрун доложил командованию ПВО округа о случившемся, и получил нагоняй. Начальство сперва решило, что лейтенант атаковал свой самолет СБ, но своих пропавших или поврежденных в тот день бортов не оказалось. В итоге предположили, что обстрелянный лейтенантом предположительно 'эстонский', 'литовский' или 'финский' самолет ушел в сторону моря к себе. Полк продолжил свою боевую учебу, а Виктора сослуживцы стали дразнить 'ПолуАсом'. Вот только Аюпов застрял на лечении, и в полк пока не вернулся...