Белые врата
Шрифт:
– Совсем?!
– Совсем. Женщины замуж выходят. А мужчины – нет. Они женятся.
– Ой, – Алька понимает быстро. Даже смущенно улыбается. – Я неправильно сказала?
– Совершенно неправильно.
– А как правильно?
– Знаешь, что? Давай уж лучше я скажу правильно. А то ты опять что-нибудь ляпнешь.
Она смотрит на него выжидательно. А Артем вдруг произносит, неожиданно для самого себя и легко:
– Выходи за меня замуж.
– Это предложение руки и сердца?
– Нет, – он отпивает кофе. – Это просто формальность.
– Формальность?
– Конечно.
– Хочется! – произносит она, вздернув подбородок и с вызовом глядя ему в глаза.
– Валяй, – пожимает плечами. – Замуж так замуж. Я не против.
В ее взгляде – недоверие и изумление. Молчит.
– Или что… – он вдруг подозрительно сощуривается, – тебе нужно белое платье, фата, цветы, вот вся эта… ерунда?!
– А если и так? Это что – преступление?
– Это ужасно, – он неверяще качает головой. – Это преступление против человечности! Скажи, что ты пошутила! Давай просто распишемся в посольстве и все, а?
Она снова молчит.
– Вот так вот, да?… – он театрально вздыхает, с видом великомученика закатывает глаза к потолку. – Ну, если тебе очень сильно хочется…
Арлетт не выдерживает и смеется. Встает из-за стола, подходит к нему, садится верхом на его колени. Пальцы ерошат волосы на затылке.
– Испугался, Арти?
– Ну, не то, чтобы слишком испугался. И если уж тебе так это нужно…
– Единственное, что мне нужно – это ты! Целиком и навсегда.
– Ну, это пожалуйста. Забирай!
– Целиком?
– Целиком. И учти – вместе с фамилией!
– Да? И как я буду называться тогда? Арлетт Литвинский?
– Арлетт Литвинская.
– Ой, – она морщит нос. – По-моему, звучит ужасно.
– По-моему, тоже, – соглашается он. – Но я не настаиваю.
– Я могу оставить свою фамилию?
– Можешь.
– Спасибо, – церемонно. – Я подумаю.
– На счет фамилии – думай. Насчет всего остального – вопрос решенный. Чтобы к этой теме больше не возвращаться.
– То есть – я не могу передумать выходить за тебя замуж?
– Нет, не можешь.
– Ужас, – смеется Алька. – Ты тиран.
– Мы, русские, все такие.
– Медведь-тиран, – она уже вовсю хохочет.
– Да. Помни об этом.
– Арти, вставай!
На каждое ее «Вставай» он отвечает нечленораздельным мычанием, ворчанием, вздохами и попытками спрятать голову под подушку. Приходится стаскивать одеяло.
Литвин садится на кровати, прижав подушку к груди, как самое дорогое и ценное, что у него есть. Недовольный, хмурый, невыспавшийся
– Ну, какого черта, Ален? Дай поспать, а?!
– Тима, ты спишь уже почти сутки. Как настоящий медведь!
– У меня был экзамен! Я, блин, пер тридцать километров! С набором и потерей высоты. Маршрут третьей категории сложности, между прочим! С элементами скалолазания. А еще надо было на точках отмечаться
и в заданное время уложиться. И еще груз на себе тащить. А еще… короче, я устал!Он откидывается назад, прикрывая лицо подушкой. И оттуда неразборчиво:
– Одеяло отдай!
– А ты не хочешь…
– Не хочу! Ничего не хочу! Спать хочу!
– …посмотреть итоговый протокол прохождения трассы…
Он снова резко садится.
– Протокол? Уже? Так рано?!
– Ну, официально результаты будут только завтра, – самым невинным тоном произносит Арлетт.
– Аааааааль… – этот предупреждающий тон ей хорошо известен.
– Но мне, неофициально, по старому… так сказать, знакомству, дали распечатку.
– Покажи!
– А волшебное слово?
– Быстро!
– Не то слово.
Он отбрасывает в сторону подушку, Арлетт поспешно отступает к двери.
– Я тебя выпорю!
– Жду – не дождусь, – это уже из коридора.
– Аленка! Ну, скажи хоть… я сдал?!
Вот теперь тон такой, как надо. Просящий.
– Да, – она возвращается в спальню, садится рядом. – У тебя второй результат. Поздравляю.
– Второй? – сознание цепляется за первое попавшееся слово. – А кто первый?
– А тебе обязательно надо быть первым? – усмехается она. – Там разница между первыми двумя результатами настолько несущественна…
Он кивает рассеянно. Даже не верится, что все позади. Три года весьма непростой учебы, теоретические курсы – «Летнее спасание», «Зимнее спасание», «Первая помощь и неотложная медицина», «Воздушное спасание», «Спасание в особых условиях». А все это еще распадается на кучу отдельных дисциплин: Спасательные работы на скальном рельефе, в снегу, на льду, на горнолыжных трассах и трассах высокогорного скитуринга; взаимодействие с экипажами вертолётов при воздушном спасании; спасательные работы при сходе лавин; спасание из ледниковых трещин; ориентирование; поисковые операции.
Практические занятия, которые не давали расслабиться – лыжные и пешие походы, восхождения, скалолазание. С горнолыжной подготовкой у него проблем не возникло, и корки альпийского инструктора он получил почти сразу. Курсы санитаров по линии Красного Креста. С десяток реальных спасательных операций, в которых он принимал участие, как стажер. Да всего и не перечислишь.
А в самом начале… Спустя пару недель после поступления он смирился с мыслью, что он, Артем Литвинский, белый гид и бла-бла-бла – лох полный по целому ряду направлений, затолкал попранную гордыню куда подальше и взялся за занятия всерьез.
И теперь… теперь это все позади. Даже не верится…
– Поздравляю тебя с зачислением в «альпийский спецназ», – Алька обнимает его за плечи. – Рад? Что-то по тебе не видно…
– Конечно, рад. Просто до сих пор поверить не могу…
– А я вот не могу поверить, что теперь замужем за настоящим альпийским спасателем. Такая честь, – она пытается его рассмешить, растормошить.
– Привыкнешь, – он обнимает ее в ответ. – Я ж привык к мысли, что сплю с дочкой самого Бертана Деларю.