Белый колет и фригийский колпак

***

Анастасия бессильно смотрела, как военные уводят с торга Федота, она поджала губы, осердясь.

– Аким! Быстро, в усадьбу, к отцу! – закричала девушка.

Они прошли через торг, почти пробежали, мимо долгожданных шелков- бархатов, бухарских ковров да Петербургского фарфора. Девушка подняла юбку, что бы идти быстрее, и лишь спешила и спешила, уворачиваясь от людей, кричавших ей вслед. Наконец, она просто прыгнула в карету, Аким на козлы, и возница послал коней в карьер. Упряжка быстро домчала Анастасию к дому отца, и она уже ни о чём не думая, пробежала через калитку, взлетела по парадной лестнице мимо ошарашенных слуг, разлетаюшихся перед ней, как голубиная стая перед кошкой. Девушка потянула а железное кольцо дубовой двери, ведущей в отцову спаленку. Родион Лаврентьевич, надев очки в золотой оправе проверял книги записей приказчиков, сверяя с ведомостями приходов и расходов. Купец быстро поднял глаза на дочь, и снял очки с переносицы.

– Подслеповат становлюсь, – усмехнулся купец, – что такая красная? От кого бегала? – строго спросил Хренов.

– Беда батюшка, – тихо произнесла его дочь, – схватили Федота…

– Полиция? Из имения Тельнова нашли? Да ты садись, дочка, – и мучина показал на стул.

– Нет, в рекруты взяли, – присадиваясь, добавила Настя, и губы её стянулись, и лицо свела судорога, и она горько заплакала.

– Рекруты? Ерунда, цена делу в пятьдесят рублей, всё продаётся, и начальник партии мне Федота живо выдаст. Дело там на пару часов, сейчас поеду…

– Нет, тятенька, – прошептала безутешная дочь отцу, – лейб- гвардия… Я сама слышала, и повели иж на почтовую станцию.

– Точно почтовую?

– Точнее не бывает. И старший с ними, офицер, такой весь в белом, только воротник…

– Синий?

– Малиновый. Точно.

– Кавалергарды… Всё одно, лейб-гвардия… Да сложнее придётся, но всё равно надо ехать.

– Я с тобой, – вскочила со стула порывистая девушка.

– Нельзя, Настасья. Твое дело девичье, сидеть, ждать, да надеяться. Ладно, я еду, – и мужчина перекрестился на красный угол комнаты.

И Родион Лаврентьевич принялся облачаться в лучшее, достал даже часы из изящной коробочки, прикрепив их к жилету на золотую цепочку.

– Аким! – крикнул он в открытую дверь людской.

Внутри засуетились слуги, упали сапоги, заскрипели лавки, в дверной проём глянул дворник, и тут же исчез.

– Чего, хозяин? – отозвался верный служитель, – Дела какие?

– На почтовую станцию едем, карету готовь.

– Будет исполнено. Пойду кучера найду.

– Как сделаешь, сразу ко мне, и выезжаем.

– Точно так-с, – заметил Аким, и отправился искать кучера.

Родион только вздохнул и отправился к себе в кабинет. Зашёл, и закрыл дверь на задвижку, достал хитрый ключ, и открыл створку поставца. Там находился хитрый железный ящик, с частью казны купца. Хренов открыл, и достал ларец, откуда взял горсть золотых червонцев, да и модную вещь- портмоне, где лежали бумажные деньги, ассигнации. Не нравились они ему, ох не нравились! Хоть и выиграл он немало, все Хреновы деньги копили в золоте да серебре, не доверяя бумажкам. Раньше, дед говорил, в старину, особенно в Сибири даже кожаные деньги ходили. Родион Лаврентьевич только головой покачал, вспоминая тот рассказ. Чего не приврут для красоты слова? Ладно, пора, и он глянул на модную вещь- часы. Кажись, уже полчаса прошло, должно быть Аким и управился.

Торговый человек закрыл ящик с казной, закрыли тайный шкаф. Посидел немного на дорожку, и спустися опять вниз. Навстречу, на лестнице, уже шёл всегдашний Аким.

– Всё готово, – быстро сказал приказчик.

– Пошли тогда, – ответил купец.

Карета выехала со двора, и покатила к яму, почтовой стнции на окраине города. Мужчина нетерпеливо барабанил по двери, и косился на часы. « Сколько сего люди напридумывали? Мастера, такие как Федот. Чего таким лямку тянуть? Дураков в России что ли мало? Думать в армии нечего да и незачем- приказали, сделал, – раздумывал в дороге купец»

Вот, возница крикнул:

– Стой! Стой воронья сыть, – и натянул вожжи, останавливая карету.

Хренов приоткрыл дверь- точно, ограда почтовой станции. Только вздохнул, одел богатую шапку, отделанную соболем, и вылез из кареты, осторожно проходя мимо кучек конского навоза. Опирался на палку больше для солидности, да и вещь красивая и полезная-резная. Ворота были закрыты, и купец принялся колотить в них палкой. Известно, в России деликатность не в чести, никто тебя и не заметит, не то что услышит, а уж тем более поможет. Поэтому колотил из всех сил, так что дверь только глухо гудела от ударов.

– Ну чего, чего колотишь? – спросил Родиона солдат в фуражной шапке, – все уж спать собираются, поели. И господин офицер волнуются, да за пистоль хватаются.

– Скажи, служивый, – и Хренов положил перед кирасиром гривенник, – а вы и есть партия, что рекрутов везёт?

– Точно так, – ответил солдат, поправив усы, – мы и есть. Лейб- гвардии Кавалергардский полк, прибыли за пополнением.

– Ну, дело у меня к твоему командиру, – и проницательный купец положил ещё десять копеек, – весьма важное.

– Тогда надо позвать. Как вас назвать?

– Купец первой гильдии Хренов. А господина офицера как называть?

– Ротмистр фон Гольц, Николай Христофорович. Пойду я.

Хренов остался терпеливо ждать, про себя просчитывая ход переговоров, как ходы фигур в игре в шахматы. Но здесь ты играешь с человеком, а не с доской, и как он решит- никогда не бывает ясно. Оставалось понять, что за человек ротмистр, что для него важно. Если деньги, всё проще простого. Выкупит Федота и делу конец, отправит в дальний скит, никто его не найдёт, порадую доченьку. Ежели тщеславный, то и тут придумать можно- от грамоты от города, до шпаги золотой( позолоченой). Если же служака честный, да совестливый- приведём Настасью, что мол, суженая его. Да тут загвоздка- девчонке тринадцать годов! Ладно, чему быть, тому не миновать!

Рядом уже стоял Аким с войлочными одеялами для рекрут и солдат. Стоило недорого, сам для армии поставлял, да откуда это фон Гольц узнает?

– Смирно! – услышал он крик за воротами, и понял, что офицер подходит к воротам.

Хренов сделал скорбно- заботливое лицо, поправил замшевый кошелёк с золотыми монетами и портмоне, оперся на палку, как человек с больной спиной. Ворота отворил рядовой, и вышел высокий и стройный офицер, в белоснежном мундире, с орденом, и привычно державшим руку на эфесе тяжёлого палаша.

– Здравствуйте, Николай Христофорович! – поздоровался первым купец Хренов, – я Родион Лаврентьевич, купец.

И верно, кто он для него, хоть и купец первой гильдии, для гвардейского офицера, который царя видит чаще, чем раз в неделю !

– Я вот, одеяла привёз для рекрут наших, земляки ведь.

– И вы будьте здоровы, добрейший Родион Лаврентьевич! – протянул руку в лайковой перчатке, но увидев, что купец перчаток не носит, мигом стянул её с руки, – Рад, что приехали, и рад подарку для армии. Казна для рекрут не выделяет средств, только прогонные, а и их только на пропитание едва хватает.