Белый конь на принце

Леонид Петрович поднял бровь.

– Любезная Фаина, столько же вы хотели за четыреста с лишком граммов.

– Ну перепутала я, – не стала возражать тетка, – значитца… ща… восемьсот двенадцать.

– Меньший вес не может стоить больше, – укоризненно покачал головой карлик, – в последней сумме есть неточность.

– Семьсот! – объявила Фаина.

Леонид вынул из кармана калькулятор.

– А если подумать?

– Шестьсот восемьдесят, – быстро уменьшила сумму Фаина.

Леонид Петрович быстро произвел вычисления на калькуляторе.

– Пятьсот двенадцать, – плаксиво произнесла Фаина, – ей-богу! Честное слово! В витрине цена другого сорта указана!

– Прекрасно, – кивнул Леонид Петрович, взял пакет и пошел к кассе.

Фаина повернулась ко мне:

– Вот привязался! И говорю не так, и весы плохие, и считаю неверно. Эх, жаль, Лариски сегодня нет! Видать, ей мужик снова морду начистил! Пару дней фингалом светит.

– Она у вас на кассе сидит? – спросила я.

– Во! – подняла указательный палец Фаина. – Знаешь, чем Рожкова промышляет? Дождется, когда народ с работы попрет и очередь к ней погуще встанет, выберет мужика с полной телегой жрачки или девку молодую с мобильником и давай химичить. Покупатель ставит четыре йогурта, Ларка пять бьет, он выложит килограмм российских яблок, Рожкова их по цене импортных посчитает. Разница у них с администратором в кармане оседает. Парни редко чек проверяют, а девки по мобиле болтают, клювом щелкают. Ларка умная. Вот с пенсионерами она честная. Знаешь, сколько она в месяц навару имеет? Вообще охамела! Жаль этот Леонид Петрович с ней не встретился. Ларку муж бросил, удрал от нее на днях, она теперь горе в вине топит, на работу не ходит. Смылся ее распрекрасный Пашенька, некому Ларке синяки под глазами ставить.

Глава 32

Положив в пакет нехитрые покупки, я поехала к бункеру, подошла ко входу, сунула ключ в скважину, попыталась открыть дверь, повторила попытку, сделала третью, четвертую, но потерпела неудачу. Секунду поколебалась и постучала ногой по железной панели. Конечно, это хамство, на дворе ночь, но я заплатила Насте за проживание. Ну не спать же мне на улице?

Поколотив в дверь несколько минут, я устала и растерялась. Только сейчас до меня дошло, что я не знаю мобильного номера Насти. Да и не поможет он сейчас! Под землей ее сотовый не сработает. Куда же деваться? Вдобавок ко всем неприятностям стал накрапывать нудный дождь. Когда мое негодование достигло точки кипения, послышался грохот, дверь открылась, я увидела Владимира Петровича, отца Насти, и безмерно обрадовалась.

– Извините, разбудила вас. Можно войти?

Он помотал головой.

– Нет? – удивилась я. – Тогда позовите свою дочь!

Владимир Петрович вынул из кармана блокнот, ручку и написал: «Уходи!»

– Мне нужна Настя, – попыталась я сопротивляться.

«Она уехала».

– Куда?

«Не знаю. Домой».

Я ощутила себя Алисой в стране чудес.

– Разве Куваева не здесь живет?

«Нет».

– А где?

«Не знаю».

– Уважаемый Владимир Петрович, – рявкнула я, – понимаю, что вы с женой не разговариваете, но с посторонним человеком можно и нормально побеседовать! Перестаньте царапать в блокноте! Я заплатила Анастасии за постой и хочу переночевать в тишине и покое.

Мужчина невозмутимо забегал ручкой по бумаге.

«Я немой. Слышу хорошо. Настя сказала, что ты ее подруга из Питера. Сегодня она уехала. Куда не сказала. Больше не вернется. Уходи. Ключ отдай. Я закрыл дверь на задвижку».

Я попыталась прийти в себя.

– Куваева не ваша дочь?

«Нет. Я не женат».

– Но я видела Зинаиду, – поймала я его на лжи.

«Зина – моя сестра. Немая. Слышит хорошо. Уходи. Буду стрелять».

Сохраняя невозмутимое выражение лица, Владимир Петрович одной рукой приподнял край пуловера, за ремнем брюк чернел пистолет.

– Не надо нервничать, – быстро сказала я, отступая назад, – прощайте!

Он захлопнул дверь, и я, стоя под усилившимся дождем, услышала, как гремят многочисленные замки.

«Мини-купер» – юркая, требующая мало места для парковки машина, это идеальный вариант для густонаселенного города, но спать в ней невозможно. Если вас постигла судьба котят-сирот, вышвырнутых на улицу злой теткой, то не советую бродить под окнами вышеупомянутой особы с жалобным плачем: «Тетя, тетя кошка, выгляни в окошко, есть хотят котята, ты живешь богато».

Ищите другой выход из ситуации, и он непременно найдется, надо лишь сосредоточиться. Я вынула мобильный, порылась в телефонной книжке и набрала нужный номер.

– М-м-м, – простонал мужской голос.

– Ты уже спишь? – тихо спросила я.

– М-м-м, нет, – прокряхтел Назар.

– Пусти меня переночевать.

– Это кто? – зевнул он.

– Даша Васильева. Я стою на улице, промокла под дождем, очень хочу есть, пить, а вокруг темно, никого нет. Приюти меня всего на одну ночь, завтра я что-нибудь придумаю, – вдохновенно исполнила я песню котят-сиротинушек.

– Господи, что случилось? – испугался Назар.

– Долго рассказывать, важны не факты, а их последствия, я запросто заработаю воспаление легких, – сгустила я краски, – не помешаю тебе, могу лечь на полу, на коврике у входной двери.

– Дегтярный переулок, – Назар сразу же начал диктовать адрес.

Я обрадовалась, далеко ехать не придется, это совсем близко от того места, где расположен бункер.

Быть начальником охраны в коммерческом успешном банке, похоже, выгодно. У Назара нереально большая зарплата, раз он может позволить себе квартиру в самом центре Москвы, в старинном доме, где недавно сделали шикарный ремонт. И апартаменты Назара занимают весь этаж, на лестничной клетке только одна входная дверь.

Я позвонила и безо всяких вопросов была впущена в темную прихожую. Пришлось попросить:

– Зажги свет и дай тапочки.

Под потолком вспыхнула люстра, я увидела спину Назара, обтянутую велюровой домашней курткой, мой компаньон по расследованию рылся в высокой ботиночнице, притулившейся у противоположной от вешалки стены.

– У меня только сорок третий размер, – сказал он.

– Сойдет, – согласилась я, – еще выдели мне полотенце, надо обязательно умыться. Обещай не падать в обморок при виде моего личика, так сказать, а-ля натурель. Гадкий Бурдюк, хоть его и превозносят, как супер-пупер-врача, ничего пока не может сделать с моей внешностью. Поверь, я не такая страшная, просто совершила одну малюсенькую глупость и заработала аллергию.

Хозяин обернулся, я ахнула.

– Вы? Что вы здесь делаете?

Профессор Емельянов поставил передо мной клетчатые тапки.

– Живу с самого детства, эта квартира некогда принадлежала моим родителям.

Я прислонилась к вешалке.

– А где Назар?

Бурдюк пожал плечами.

– Он кто?

Я плюхнулась на пуфик, обитый темно-бордовым бархатом.

– Ничего не понимаю. Я позвонила Назару, попросила его приютить меня на одну ночь, а попала к вам.

Емельянов засмеялся.

– Вы мне звякнули, наверное, случайно перепутали номера в книжке.

– Простите, – расстроилась я, – сейчас уйду.

Бурдюк погрозил мне пальцем:

– Ну уж нет! Для начала предлагаю скрепить наши дружеские отношения переходом на «ты». Надевай тапочки, иди в ванную, идею смыть косметику я приветствую. Могу выдать халат, но он будет тебе здорово велик.

Мне неожиданно стало весело:

– Плевать, главное, чтобы он был теплым, я замерзла до озноба.

Профессор притащил безразмерное одеяние из коричневого велюра, я привела себя в порядок, пришла на кухню, получила кружку чая и пару бутербродов. Процесс чаепития затянулся, мы увлеклись беседой, но в конце концов я опомнилась: